Шестиглавый Айдахар - Есенберлин Ильяс - Страница 24
- Предыдущая
- 24/67
- Следующая
Салимгирей и Мусабек остановили коней, тревожно оглядываясь на хана.
Вдруг из толпы выступил высокий худой человек в белой одежде, с голубой чалмой на голове.
Берке, задыхаясь от пережитого страха и ярости, двинул на него своего коня.
– Что тебе нужно? Кто посмел заступить путь хану Золотой Орды? – спросил он с угрозой.
– Великий хан! – Человек в белых одеждах без страха смотрел ему в лицо. – У народа есть к тебе три просьбы…
– Говори…
– Ханы не боги, чтобы всю жизнь держать человека в рабстве. Даже убийцу приговаривают к определенному сроку или снимают с него голову… Всему есть предел… Многие ремесленники, плененные монголами и отданные дому Джучидов, уже состарились и не могут делать то, что делали прежде. Первая просьба – дай им волю. Они родились свободными, так пусть же и умрут не рабами.
Берке уже овладел собой. Просьба была пустячная. Действительно, какой прок от стариков…
– Хорошо, – сказал он. – Я дам им волю…
– Вторая просьба народа… – человек на миг умолк. – Здесь почти пять тысяч кузнецов, чеканщиков, кожевников, принадлежащих Золотой Орде. Многие из них были молоды, когда твой дед Чингиз-хан сделал их рабами. Они давно обзавелись семьями, но от того, что твои люди забирают весь их заработок, они живут в вечной нищете – не наедаются досыта и не могут купить одежды. Великий хан, народ просит, чтобы ты приказал брать только третью часть их заработка…
Глаза Берке сузились:
– А что требуют ремесленники, принадлежащие другим ханам?
– Того же…
Берке посмотрел на толпу. Многие горожане были вооружены дубинками.
– Вот так требуют – с палками в руках?
Человек в голубой чалме не отвел взгляда:
– Когда речь идет о жизни, можно взять в руки не только палку…
Хан снова посмотрел на толпу. Отсветы пламени играли на суровых бронзовых лицах людей, в их глазах. «Такие могут все», – подумал Берке, и снова страх стиснул его сердце.
Немало видел Берке за свою жизнь восстаний против Золотой Орды, сам принимал участие в их подавлении, но вот так, лицом к лицу с народной ненавистью, оказался впервые. Было желание – отказать в просьбе, но не настолько еще прочно он чувствовал себя на троне Золотой Орды, чтобы действовать дерзко. Надо было выиграть время, прийти в себя, а потом…
– Третья просьба народа… Пусть дети твоих рабов, так же как и дети свободных мусульман, получат право посещать медресе и учиться грамоте.
Всего ожидал Берке, но не этого. У монголов не было письменности. Но когда великий Чингиз-хан создал свое непобедимое государство, он велел записывать монгольские слова буквами уйгурского алфавита. Так писалась и «Золотая книга» – история жизни и подвигов Потрясателя вселенной, предназначенная для его потомков. Учиться письменности могли только чингизиды и родовая монгольская знать. А здесь, в Бухаре, сумасшедшая толпа, чернь хотела уравняться с белой костью.
– Не бывать этому! – жестко сказал хан.
Ему показалось, что толпа вдруг надвинулась на него. Тревожно заржали кони.
– Мы подумаем… – вдруг произнес Берке. – Завтра ты должен прийти во дворец, и мы продиктуем наше решение, – сказал он человеку в голубой чалме и ударил камчой коня.
Конь взвился на дыбы и, послушный воле всадника ринулся на толпу…
Утром следующего дня человек в голубой чалме отправился во дворец. Люди останавливали его на улицах, уговаривали не идти в одиночку, не верить степному волку. В ответ он говорил:
– Все может случиться. Все в руках аллаха… Но пойду ли я один или нас будет десятеро, ничего не изменится, если хан задумал недоброе. С ним десять тысяч воинов, и ничто не заставит его изменить решение. Зачем лишние жертвы? Мне выпало исполнить свой долг, и я исполню его…
Человек в голубой чалме хорошо знал жизнь. Трудно увлечь за собой забитый, несчастный народ. Он подобен великому океану, но чтобы раскачать его, нужен ветер. Приезд хана Золотой Орды, казалось бы, всколыхнул народ. Но хан, даже и ненавистный, пообещал выполнить просьбы, и вера в непогрешимость его успокоила людей, казалось, их душевная боль утихла.
И все-таки впервые народ Бухары проявил неповиновение. Все видели вчера страх в глазах Берке и знали, что хан навсегда запомнит эту ночь, суровые лица людей и грозный отблеск пламени в их глазах.
Сорок лет топтали эти земли монгольские кони и народ склонял голову перед плетью завоевателя. События ночи показали: пусть пока несмело, но уже твердо зная, чего они хотят, люди будут и дальше отстаивать свои права. Велика сила Золотой Орды, но и она не сможет одолеть народ, соединенный одной мыслью. Нужно только время.
Без страха шел человек в голубой чалме во дворец, где остановился хан. Он знал: после вчерашнего ему не удастся ни спрятаться, ни бежать из города. Всю ночь вокруг его дома дежурили люди даргуши, следили за каждым шагом. Но то, что должно свершиться, все равно произойдет…
Человека в голубой чалме во дворце ждали. Туленгиты молча обыскали его и провели в зал, где сидел Берке.
Хан долго и пристально смотрел на вошедшего. Вдруг он спросил:
– Ты христианин?
Человек отметил про себя, что Берке выглядит совсем иначе, чем выглядел вчера. В глазах нет страха, лицо властное, жесткое, голос уверенный. Чему было удивляться? Сегодня сила была на его стороне. Прибывшие с ханом из Золотой Орды воины окружили дворец, по улицам ездили конные отряды Мусабека и загоняли людей во дворы.
– Нет. Я человек.
– А может быть, ты мусульманин?
– Нет.
– Хорошо. Раз ты не христианин и не мусульманин, то будь человеком, – с усмешкой сказал Берке, медленно перебирая жемчужные четки. Пережитое вчера, видимо, не совсем изгладилось из памяти и жгло, требовало выхода. – Ты вчера сказал: «Ханы не боги…» Если ты упомянул о боге, значит, веришь в него?
– Да, верю… – сказал человек в голубой чалме. – Имя моему богу – правда.
Лицо Берке задрожало от беззвучного смеха.
– А может, ты скажешь, где находится твой бог?
– Сливки растворены в молоке… Так и правда. Она везде: на небе, на земле, во мне и в нем… – человек указал на туленгита, стоящего за спиной хана.
– А во мне она есть? Как ты думаешь? – Хан с издевкой посмотрел на человека в голубой чалме.
– Не знаю…
– Зато я знаю… Моя правда – в моей силе, в моей вере… А на свете нет бога, кроме аллаха, и пророк Мухаммед его посланник. Я же последователь пророка и защитник его дела…
Человек в чалме негромко рассмеялся. Под черными красивыми усами влажно блеснули белые, ровные, как жемчуг, зубы.
– Если великий хан говорит правду, – сказал он, – то ему следовало бы предпочесть Иисуса или Моисея. Они сильнее Мухаммеда.
Жемчужины на четках Берке замелькали быстрее.
– Кто сказал тебе это, гяур? Нет святого сильнее Мухаммеда. Он посланец бога на земле. Моисей тоже пророк, он он младший брат Мухаммеда. Там, где ступал Моисей, обнажалось дно моря. Иисус мог воскресить мертвого, а на том месте, где Мухаммед молился аллаху, горы превращались в камни, а камни – в прах. Это происходило потому, что аллах хотел видеть лицо своего святого сына. Он самый сильный пророк. Никто не смеет быть сильнее его…
Человек покачал головой:
– Все может быть в этом мире… Будь Иисус сильным, его бы не распяли на кресте.
– Ты носишь чалму, – многозначительно сказал хан, – но ты, наверное, не читал Коран и не беседовал с учеными улемами. Я знаю, что Иисус тоже сын божий, и я знаю, что не его, а совсем другого прибили гвоздями к кресту.
– Неужели? – Человек чуть заметно улыбнулся.
Берке не заметил усмешки. Он любил поучать, любил показать свою приверженность исламу и свои знания.
– Послушай меня, гяур, – сказал хан. – За чудеса, которые совершал Иисус, неверные приравняли его к богу. Сторонники Моисея – джуиты, сгорая от зависти, охотились за ним. Однажды, скрываясь от врагов, Иисус спрятался в одном доме. Почувствовав приближение джуитов, святой взлетел на небо. Врагам удалось схватить человека, похожего на него. Этого-то человека они побили камнями и распяли на кресте.
- Предыдущая
- 24/67
- Следующая
