Чернозимье (СИ) - Зимовец Александр - Страница 37

Мое появление у дворцовых ворот вызвало суету, граничившую с паникой. Такое впечатление, что никаких инструкций насчет того, принимать ли меня или нет, придворный штат не имел. Наконец, дворцовый камердинер — низкорослый тарсинец в меховой шапке — с почтительным поклоном предложил сопроводить меня во внутренние покои.

Герцог принял меня в том же самом кабинете, где еще совсем недавно я разговаривал с регентом. Я даже испытал дежа вю: когда я вошел, он сидел за столом в той же позе и точно так же держал кубок с вином — может быть, даже тот же самый кубок.

— Здравствуйте, Руман, — произнес он, встав из-за стола и протянув мне руку — знак, которого далеко не каждый мог удостоиться от высшего аристократа. — Мне уже доложили о вашей блестящей победе. Что же, поздравляю. С этой минуты можете считать себя графом Кернадальским. Официальный указ об этом выйдет чуть позже, когда будет взят под контроль Брукмер.

— Благодарю за честь, — ответил я, и присел в кресло, повинуясь вальяжному жесту его светлости.

— Я смотрю, Карнара покорилась без всякого сопротивления.

— Было небольшое, — герцог усмехнулся, и в его усмешке мне послышалось что-то нервное. Он, все-таки, не ожидал, что придется снова со мной беседовать. — Стража два часа отказывалась открыть ворота, пока комендант бегал во дворец и дожидался приказа от оставленного там камергера, а тот заперся в своих покоях и ничего не отвечал. Кончилось тем, что рядовой алебардщик открыл ворота сам. Он теперь лейтенант.

— Почему регент не оставил даже небольшого гарнизона в замке? — спросил я. — Он мог бы долго держаться, стены здесь что надо.

— Побоялся, — ответил герцог. — Он понимает, что его королевство разваливается. Оставь он здесь отряд, на следующий день этот отряд присягнул бы мне. Уверен он может быть только в верности тех, кто от него на расстоянии выстрела.

— Но почему он отступил именно к Фарвилле? — спросил я. — Логично было бы отойти куда-нибудь на юг.

— Черт его знает, — герцог потер пальцами лоб. По его виду чувствовалось, что он давно не спал. — Так или иначе, это большая ошибка. Теперь он между молотом и наковальней. С севера от него нежить, с юга — мы. При этом мы явно привлекательнее если не с точки зрения самого герцога, то уж точно с точки зрения его солдат. Достаточно лишь немножко поднажать, и будет как с Хорном. Регента просто свяжут и принесут сюда, как поросенка с яблоком во рту.

— А что же вы сами планируете? — поинтересовался я. — Карнара теперь ваша…

— После победы над нежитью будет грандиозный праздник, — сказал герцог. — На нем будет объявлено о принятии мною — по просьбе большой делегации ото всех провинций страны, конечно же — титула императора Карнарского. После этого, вероятно, можно ждать войны с Каруинским герцогством, которое такого титула никогда за мной не признает. Но к этой войне я готов. Войска, закаленные в войне с нежитью, не сможет остановить какой-то там Каруин.

Ансуйскому Совету я пообещаю, что их республика останется независимой, если признает мои права на остальной Монланд. Вряд ли они станут мне союзниками, но хотя бы не будут мешать с Каруином. А там, когда-нибудь, и их время придет — нужно будет только найти подходящий повод.

Однако все это дело далекого будущего. Прежде чем стать Мучеником, нужно умереть, а чтобы стать императором, нужно избавить Карнару от угрозы со стороны нежити. Сейчас я провожу экстренный набор в Карнаре и окрестностях. И знаете: идут весьма охотно.

— В самом деле? — поинтересовался я.

— Я даже сам не ожидал! — воскликнул его светлость. — Вся страна преображается на глазах. Люди жаждут покончить со злом. Люди устали, напуганы, их мир рушится на глазах. Им нужен кто-то, кто возьмет их за руку и скажет: «Не бойся, я знаю, как все исправить, как спасти тебя». Вчера я принимал делегацию местной знати: бароны, графы, маркизы — все, кроме нескольких человек, командующих полками у регента и ушедших вместе с ним. У всех на лицах такое же выражение — это лица потерянных детей. Все только и спрашивают: что теперь будет? И знают, что спрашивать надо у меня.

— И что же, все присягнули вам?

— Все до единого! — ответил герцог. — По сути, капитуляция регента теперь — просто формальность. Ему негде больше набирать солдат на место тех, кто начнет разбегаться. А они начнут со дня на день, если только еще не начали. В сущности, мне можно даже не идти к Фарвилле — все случится само собой. Но я, все равно, пойду.

— Почему же? — мне стало интересно.

— Потому что важен красивый жест, — наставительно произнес герцог. — В хрониках, которые напишут о моем правлении в будущем, будет очень скучно смотреться глава о том, как корона сама свалилась мне в руки. Корону нужно самому возлагать себе на голову — так она потом крепче держится.

Он замолчал и взглянул на меня со значением, приняв такую позу, словно не отлитая пока еще императорская корона была уже у него на голове.

— Кстати, у меня к вам небольшая просьба, граф, если вы не против, –произнес герцог вальяжно.

— К вашим услугам, — ответил я, подделываясь под его тон, со всем возможным спокойствием, хотя и услышал тревожный звоночек где-то в голове. Я хорошо помнил, чем обернулась предыдущая просьба его светлости.

— Мне потребуется как можно больше людей в этом походе, — сказал герцог, — а я еще и отправил один полк в Брукмер, а другой — прикрывать границу с Каруином. Так что я хочу вывести из города всех, включая гвардию. Не могли бы вы оставить здесь для обеспечения порядка своих людей? Они, должно быть, очень устали и для похода, все равно, не годятся. Кроме вас останутся две роты господина Бажана.

— Моим людям, в самом деле, лучше остаться в городе, — сказал я. — Им не мешало бы отдохнуть и подлечиться — у меня много раненных, но через несколько дней часть из них сможет встать в строй.

— Разумеется, у них есть немного времени на отдых, — герцог кивнул. — Мы ведь выступаем не завтра. У вас ведь есть, кому поручить командование ими?

— Я полагал, вы предлагаете мне самому остаться и командовать ими, –ответил я.

— О, нет, вас бы я просил отправиться со мной, — сказал его светлость. — Есть опасность, что мы столкнемся с нежитью, и нужно быть готовыми.

— Но вы ведь готовы, — я взглянул на него слегка недоуменно. — Мы постарались обучить людей, насколько смогли, а пара егерей, все равно, погоды не сделает.

Откровенно говоря, мне хотелось увильнуть от почетной миссии — маячить в свите его светлости, пока он будет принимать от регента меч и корону. Что бы там ни говорил воевода, придворная карьера меня не особенно привлекала, а при мысли, что придется наблюдать за всеми почестями, которые начнут воздавать герцогу, у меня начинало дергаться лицо.

Было и еще одно соображение: не ловушка ли все это? Вдали от Макса и остальных со мной будет проще разделаться.

А что, интересно, Кира? Отправить меня на опасное задание — это одно, но прямое мое убийство она вряд ли простит герцогу. Или простит? Неужто он настолько ее очаровал?

— Вы нужны мне в ставке, — твердо заявил его сиятельство. — Если что-то пойдет не так, мне нужно на кого-то рассчитывать.

— Но у вас есть… — начал я и осекся.

— Ки, хотите вы сказать? — уточнил его светлость. — Да, с ней мне намного спокойнее, но она сама не раз говорила, что ее способности ограничены. Есть вещи, которые она не может предвидеть. К примеру, она не раз говорила о моей победе — нашей с вами победе — но никогда не могла припомнить никаких подробностей. Кстати, это еще одна из причин, по которым я хотел бы, чтобы вы были рядом. Мы одержим победу вместе. Так предначертано.

— Что же, раз предначертано… кто я такой, чтобы спорить с предназначением? — ответил я. — Но со мной поедет Ксай.

— Как будет угодно, — его светлость развел руками. — Полагаю, для леди у нас найдется экипаж.

На третий день пути на северо-запад зажиточные деревни, окруженные спящими под снегом полями, сменились лесистыми холмами — здесь начинались предгорья того хребта, что служил границей с герцогством Каруинским. Селения здесь тоже были, но встречались заметно реже — небольшие поселки лесорубов и охотников, населенные бородатыми хмурыми мужчинами и тихими, боязливыми женщинами. Встав лагерем и переночевав возле одного из таких селений, мы выступили в поход затемно, но к полудню не встретили больше человеческого жилья.