Банкет на перекрёстке (СИ) - Кондратьев Вадим - Страница 18

Разглядев свободный столик в дальнем углу, Ждан, стараясь не греметь башмаками, мягко двинулся вдоль стены. Макар, так же бесшумно скользнул следом. Добравшись до места, сели лицом к выходу. Ждан поймал взгляд бармена, знаками заказал поесть на двоих. Макар, заворожённый азартной речью выступающего, дёрнул Ждана за локоть.

— Это чё за оратор?

— Академик! — вполголоса пояснил Ждан.

— Настоящий академик? Здесь?

— А кто знает, может и настоящий. Говорят, он ещё с первой аварии в этих местах торчит.

Брови Макара скакнули на лоб.

— Сталкерит в таком возрасте?

— Да нет, конечно, — улыбнулся Ждан. — Сам он в Зону уже давно не ходит. Разве что в научный лагерь выбирается, когда туда отряд долговцев или военных в рейд направляют.

— А чё так?

— Говорят, что его после второго взрыва очень круто в Зоне прижало. Теперь ни в Зону ходить, ни из Зоны свалить не может. А тут он нужный человек. Консультирует, даёт советы, инструктирует бродяг за долю от их предстоящего хабара.

Иногда вот такие ликбезы устраивает. Послушать действительно бывает чего. А после лекций ему либо подогрев от благородных старателей, или гонорар от бармена перепадает.

Макар кивнул и прислушался к оратору.

Академик, воодушевлённый вниманием публики, уже прочно оседлал любимого конька. Голос звучал звонко, долетая до самых дальних закоулков зала.

— По типу энергетического взаимодействия все известные на сегодня артефакты делятся на несколько основных типов… — Академик воздел кулак и принялся выпрямлять пальцы. — …Это поглотители, накопители, излучатели, катализаторы, резонаторы и генераторы! — он добавил к растопыренной пятерне большой палец второй руки и прервался, чтобы промочить горло. Глотнув из стакана, утёр губы рукавом и продолжил с прежним энтузиазмом:

— Так хорошо вам известная «батарейка» являет собой источник энергии самого широкого спектра. А «колючка», к слову, типичный поглотитель. Некоторые, артефакты, рождающиеся на стыках аномалий, соединяют в себе сразу ряд свойств. Например, поглощает радиацию и генерирует биополе, входящее в резонанс с биополем живых клеток, что способствует мощной регенерации живых организмов.

Вы спросите, откуда берётся та самая энергия в артефактах? Отвечу: из тех самых аномалий, которые и порождают артефакты, но… — Академик осёкся и, пригладив шевелюру, проговорил уже другим тоном. — …Это уже тема для следующего нашего урока… Точнее это уже тема для диссертации.

Закончив речь, он выпрямился и с достоинством принял заботливо наполненный слушателями стакан. Только сделав глоток, сел за стол и со вкусом закусил.

Бармен покопался у себя за стойкой, и в динамиках по её краям щёлкнуло. Шумок в зале перекрыл голос Кабана.

— Сёдня у меня, ребята, ностальгическое настроение. Будем слушать Витюшу свет-Цоя… и тэк скэзэть повышать ваш долбаный культурный уровень.

Бармен нажал кнопку пульта, и в баре зазвучали аккорды вступления. Громкость была умеренной, как раз такой, чтобы беседующим не приходилось повышать голоса.

Макар улыбнулся.

— Дискотека за счёт заведения?

— И для души, — сказал Ждан. — Кстати, у Кабана на удивление хороший вкус. Я тут ни разу не слышал попсы или блатняка. Хотя среди публики иногда и попадаются любители заказать «хиточек для населения».

— И как тогда?

— Тогда бармен посылает их Филе или к Боре… эт два знаменитых эстрадных пидора конца прошлого века.

Макар усмехнулся. По-новому посмотрев на Кабана, обвёл взглядом зал. Желающих беседовать было не много. Сталкеры слушали «Кино».

В дверях застыл охранник, который заслышав первые аккорды, выдвинулся с лестницы, чтобы лучше слышать. Теперь он подпирал стену и, глядя в пространство перед собой, тихо курил. Губы то и дело едва шевелились, подхватывая строчки песни. Интересный феномен, подумал Макар, сколько лет прошло, а Виктор Цой с удивительным постоянством рекрутирует в свои слушатели всё новые и новые поколения. Двенадцати-пятнадцатилетние не слушают классику Битлов, но мгновенно ощущают родными песни погибшего в прошлом веке автора.

Охранник дослушал последний припев, сморгнул глазом и, смяв окурок, двинулся на свой пост.

Бар быстро заполнялся посетителями. Макар с интересом рассматривал прибывающую публику. По любопытным взглядам и нетронутой краске камуфляжа легко вычленял новичков. Распознавал и ветеранов с глазами людей, знающих себе цену. Потрёпанные костюмы бывалых сталкеров, с латаными-перелатанными коленями и локтями, были выбелены стирками и ползаньем по-пластунски. У других, ещё не добравшихся до стирки, одежда представляла собой пропылённые и заскорузлые от грязи или крови дерюги, а во взглядах читались усталость и постепенно отступающее перед алкоголем нервное напряжение.

При появлении очередного посетителя за соседним столом кто-то присвистнул.

— О, вот и Полтишок объявился.

Ждан бросил взгляд на вход и снова уставился в стакан. Макар покосился в сторону вошедшего. В дверях остановился гладко выбритый, лоснящийся как блинчик, парень лет двадцати пяти. Новенький выглаженный камуфляж на общем фоне смотрелся почти фраком. На шее красовался небрежно намотанный красный с белым спартаковский шарф.

Головы знакомых сталкеров поворачивались, кивали. Кто-то приветственно поднимал ладонь, кто-то сдержанно салютовал, дёргая двумя пальцами от уха. Довольный Полтишок уже пробирался между столиков, похлопывал по плечам, ударял в подставленные ладони, щерился усталым рожам знакомых. Бармен оторвал взгляд от страниц гроссбуха, почесал карандашом за ухом, сделал музыку потише.

— Где пропадал?

— На большую землю катался с оказией, — проговорил Полтишок и, показав бармену четыре пальца, уселся за центральный стол. — Прогуливал, так сказать, честно добытый хабар, поправлял здоровье и набирался сил.

— О как! — усмехнулся Кабан, вынимая четыре рюмки. — А это не ты, случаем, перед отъездом из Зоны целый «калейдоскоп» уволок? Про это уже легенды ходят, причём среди бандитов. Будто бы кому-то удалось с немеряным хабаром от мародёров живым уйти.

— Может и я, — подмигнул Полтишок. — Только не мне от них удалось, а им от меня… и то не всем.

Теперь уже и головы незнакомых сталкеров в предвкушении занятной истории обернулись в его сторону. В скудной на досуг Зоне, лучшим отдыхом считался сон, а лучшим развлечением — послушать рассказ о чужих похождениях. Помня об этом, Полтишок вытянул под столом ноги в новых песочного цвета берцах, принял заказанные рюмки водки и, опрокинув первую, начал свой рассказ.

— Знаете про резервные бункеры, которые вояки в том году бросили? Так вот один из них кому-то удалось раскупорить. После того плита-задвижка так и осталась приоткрытой. Хабара, конечно, нету, но убежище в порядке, не засраное, ничейное и надёжное. Добро пожаловать всем, кто не ссыт так далеко забираться.

Так вот недели три назад мы с Берталетом в тех местах барражировали. Ну и забарражировались с тамошним урожаем бирюлек так, что прозевали первые признаки внеочередного выброса. Глядь, а в воздухе уже бисер проглядывает и небо грозовеет. Я пару раз крикнул, да то ли разошлись уже далековато, то ли сквозь ветер ничё не пробилось. ПДА уже, само собой, глючит, ни вызов послать, ни меток разглядеть. В общем, чую, один остался, а до выброса хрен да маленько. Душа в башмаки провалилась, в башке дурные мысли вертятся, мол, отгулялись на этом свете и я, и Берталет. В общем, ломанулся я к тем бункерам, как вепрь за свиноматкой. А уже сумерками накрыло, гремит вовсю, земля того и гляди с небом местами поменяются. Чудом выскочил на расковырянный бункер, тут уж не до осторожности — выброс припирает, ну я с разбегу туда и нырнул. А там, плоть твою, четвёрка мародёров на лёжку забралась. Аккурат с дверью копошились, чтобы закупориться. Упирались без оружия, всеми четырьмя, задвижка-то тонны полторы весом.