Двадцатые (СИ) - Нестеров Вадим - Страница 86

Иосиф Виссарионович Сталин, Сергей Миронович Киров и личный охранник Сталина Иван Францевич Юсис.

Но это все-таки были еще вольные и беспечные двадцатые, либеральные времена. Поэтому Охотникова не посадили – перевязав, его… отпустили домой. Буйного слушателя даже не исключили из Академии - за него вступились видные военачальники Иона Якир, адъютантом которого Охотников был в Гражданскую, и начальник штаба Красной Армии Михаил Тухачевский. А Сталин в двадцатые был далеко не так всесилен, как десятилетие спустя.

В итоге Яков Охотников закончил курс Академии и стал впоследствии начальником Гипроавиапрома. Расстреляют его только в 1937-м, причем эпизод из 1927 года в уголовном деле никак не фигурировал.

Гораздо серьезнее последствия оказались для, выражаясь современным языком, «организаторов массовых беспорядков». Многие видные троцкисты были сняты со своих постов, исключены из партии и отправлены в ссылку, получив небольшие сроки административной высылки.

Например, Габриэль Штыкгольд был арестован и заключен во внутреннюю тюрьму ГПУ еще до выступления троцкистов, а после ноябрьских событий был этапирован в Вологду.

Туда же были высланы известные троцкисты Беляев и Врачев.

Иван Яковлевич Врачев, кстати, был весьма примечательной фигурой. К моменту высылки – 29-летний член Президиума ВЦИК, начальник Политуправления и член Реввоенсовета Туркестанского фронта, член ЦК Коммунистической партии Грузии, один из подписавших Договор об образовании СССР.

И.Я. Врачев. 1920-е.

После – два срока за троцкизм, с началом Великой отечественной войны отправил телеграмму на имя Сталина с просьбой пойти рядовым на фронт, на войне с 1943-го, орден Красной Звезды и пять медалей, воевать закончил на Дальнем Востоке. После войны – третий срок, после смерти Сталина освобожден и реабилитирован. При Горбачеве, в перестройку, как один из немногих еще живых участников Октябрьской революции выступал с лекциями о классовой борьбе в СССР, умер в 1997-м, года не дожив до столетия.

А тогда высланный в Вологду троцкист Врачев писал вождю:«С развитыми в Вашем письме взглядами на положение вещей я целиком согласен, как и тов. Беляев. А тов. Штыкгольд согласен со всем, кроме части, посвященной германским делам; он вносит в эту часть кое-какие поправки (относительно раскола Ленинбунда), а впрочем, он сам Вам написал об этом».

Что касается Смилги, его выслали в Минусинск на три года. Два года спустя, летом 1929-го, Ивар Тенисович совершил поступок, который уже высланный за границу Троцкий объявил предательством. Смилга решил «примириться с партией» и направил в ЦК письмо о своем отходе от оппозиции.

Карикатура на лидеров «левой оппозиции». Слева направо: Троцкий, Смилга, Зиновьев, Каменев. «Троцкий: — Эй, товарищ! Где тут Октябрьская дорога?! Рабочий: — Заехали, нечего сказать! Октябрьская дорога совсем в другой стороне!».

После этого письма Смилгу вернули в Москву, восстановили в партии, он вновь стал заместителем председателя Госплана.

Свой поступок он объяснил так: «Оппозиция отклоняется в сторону бесплодной язвительности. Наш долг — работать вместе с партией и в партии. Подумайте, ведь ставка в этой борьбе — агония страны со сташестидесятимиллионным населением. Вы уже видите, насколько социалистическая революция ушла вперед по сравнению со своей предшественницей — буржуазной революцией: спор между Дантоном, Эбером, Робеспьером, Баррасом завершился падением ножа гильотины. Я вернулся из Минусинска… Что значат наши пустяковые ссылки? Не будем же мы все теперь разгуливать со своими отрубленными головами в руках? Если мы сейчас одержим эту победу — коллективизацию — над тысячелетним крестьянством, не истощив пролетариат, это будет превосходно…».

***

Его взяли в новогодние праздники, 1 января 1935 года – ровно через месяц после убийства Кирова. Тогда забирали многих старых оппозиционеров.

Как вспоминал уже упоминавшийся троцкист Исай Львович Абрамович: «Его отправили в Верхне-Уральский изолятор, где содержались бывшие меньшевики, эсеры и коммунисты-оппозиционеры... Тогда администрация изолятора еще держалась с политическими заключенными подчеркнуто вежливо. И.Т. Смилгу по прибытии спросили, с кем он хочет сидеть в камере: с разоружившимися или с ортодоксальными троцкистами. Ивар Тенисович выбрал разоружившихся. Но когда на следующий день камеру вывели на прогулку, один из сокамерников Ивара Тенисовича перехватил брошенную каким-то заключенным из форточки в прогулочный двор записку и передал ее охраннику. Возмущенный Ивар Тенисович тут же потребовал начальника тюрьмы и заявил ему: «Переводите меня немедленно к ортодоксальным. Переведите меня куда хотите — к меньшевикам, эсерам, монархистам — но с этими подлецами я сидеть не желаю…».

Он проведет в заключении два года, выдержит все допросы и так и не признает себя виновным ни в одном из инкриминируемых преступлений.

В начале января 1937 года его перевезли в Москву, где состоялся закрытый суд. 10 января 1937 года Военной коллегией Верховного Суда СССР Ивар Тенисович Смилга приговорен к расстрелу за «участие в троцкистской контрреволюционной террористической организации». Приговор был приведен в исполнение в тот же день.

Впрочем, сегодня, в новые двадцатые другого века все это уже мало кому интересно - прожившая очень долгую жизнь Татьяна Смилга в 2013 году издала свою книгу «Мой отец Ивар Смилга» за свой счет и тиражом 100 экземпляров.

Эпилог

Я так долго говорил про троцкистов, потому что именно тогда, на пике борьбы с ними, в жизни моих героев закончился период, о котором я попытался рассказать вам в этой книге.

Тот самый благословенный период первых студенческих лет, когда и молодость, и воля, и воздух, и звезды, и обретаемые знания, и открывающийся мир, и девушки, и снежинки медленно падают, и солнце, и общага, и нехитрая снедь на столе, и разливаем по кругу, и песня за столом, и все вокруг – свои, и ты неловко подтягиваешь, стараясь не сильно фальшивить. Время, когда появляются друзья на всю жизнь – просто потому, что ни у тебя ничего нет, ни у них ничего нет, и дружат с тобой исключительно потому, что ты – это ты.

Этот период счастливого и оголтелого братания не бывает долгим – рано или поздно жизнь берет свое, дела и заботы растаскивают друзей в разные стороны и этот этап завершается.

Для, как ее именовал Фадеев, «той дружеской компании, почти семьи, к какой мы все принадлежали» этот период закончился через 11 дней после публикации их письма Троцкому в «Правде».

И. Тевосян и А. Фадеев на занятиях по военной подготовке в МГА. 1923 г.

Вот как об этом пишет Василий Емельянов: «С самого раннего утра я находился в лаборатории электрометаллургии Московской горной академии. Мы проводили опыты по получению алюминия из отечественных бокситов. Страна никогда до того не производила алюминия, а покупала его за границей. По технологии его производства у нас не было никакого опыта – мы знали о ней из книжек зарубежных авторов.

До этого нас преследовали неудачи. Нам не удавалось получить ни одной крупицы алюминия. В сплавленной массе криолита и окиси алюминия мы видели иногда какие-то блестки, похожие на металл, и больше ничего.

Что-то будет сегодня? – думал каждый из нас, разбирая выгруженную из печи массу. И вот среди теплой груды извлеченного из печи материала мы увидели бесформенный серый кусочек металла – алюминий!

Первая удача! Наконец-то мы нащупали путь! У нас от возбуждения даже руки дрожали, когда мы передавали друг другу первый кусочек алюминия, полученного нами из советского сырья.

И вот в этот самый момент к нам в лабораторию вошел студент нашего курса и тихо сказал: