Чужое сердце или проклятуха поневоле (СИ) - Дмитриева Виктория - Страница 20

— Утренняя молитва окончена, можете разойтись по своим делам, через час жду на общий завтрак. София сегодня нас покормит чем-то очень вкусным.

Я дёрнулась, услышав имя. Но быстро поняла, что речь не обо мне. Я же Мария, в этом фестивале психического нездоровья, а не София из ИЧ, хотя больше предпочла бы именно второе. Дурные бабы стали подниматься, растаскивать пуфики по углам и разбредаться по помещению, в котором обнаружилось минимум четыре двери помимо входной.

Бородатый бугай всё ещё внимательно следил за мной, но уже с каким-то воодушевлением. Чего только стоили его попытки мне улыбаться. Я попробовала выйти на улицу, и мне не только не помешали, но и дверь открыли со сноровкой заправского швейцара, самоотверженно отклячив зад. Как и ожидалось, бугай пошёл следом. Я не знала куда идти, но решила, что осмотреться обязательно необходимо. Изучить, так сказать, пути отхода или найти стратегический схрон.

Погода была прекрасная. Земля просохла уже окончательно и не чавкала под ногами, хотя в воздухе чувствовалась свежесть и аромат сырой листвы. Пятачок перед Домом Культуры сохранил память о ранее проводимых ярмарках и народных гуляниях. Проржавевшие навесы с облупившейся краской были задекорированы искусственными цветами и настилами из прутьев в стиле сельской эклектики. Смотрелось почти симпатично, по-колхозному атмосферненько. Я прошла насквозь бывшую деревенскую площадь и обнаружила грунтовую дорогу. Бугай меня не останавливал, но тихонько следовал по пятам, что ж проверим насколько длинный у него поводок.

Я шла по дороге и слева от меня высились старые покосившиеся дома, а справа шелестел растительностью небольшой плавно перетекающий в лес овражек. Солнышко ласкало моё лицо, в траве возились кузнечики, в воздухе мелькали юркие трясогузки, смешно покачивая хвостами. Мне даже нравилась это прогулка, пока вдалеке я не увидела отливающее металлом пятно в овраге.

Это была наша машина. Разбитая, мятая и с растопыренными дверьми. Я сорвалась и побежала, может быть быстро, может быть не очень, но я просто хотела как можно скорее оказаться около этого пятна в овраге. Бугай что-то невнятное промычал, но я не слышала. Я бежала. Страх придавал мне сил. Сердце стучало в висках, и даже где-то в районе горла. Живот острой болью резал страх, что я увижу за рулём машины знакомое мужское лицо, которое раньше так бесило меня всеми возможными способами.

Из-за паутины трещин разбитой лобовухи и солнечных бликов от капота я не видела, есть ли кто-то на водительском сидении или нет. Прямая закончилась, а замедлять скорость было некогда, и я ломанулась вниз, благо обрыв был не таким уж и крутым. Какие-то колючки хлестали по ногам, и оставили бы серьёзные царапины, если бы Витя не заставил меня надеть толстые джинсы и высокие ботинки. Чёрт, только бы его там не было. Только бы его не было в этой грёбаной машине. Я упала. Покатилась. Ударилась о ветку какого-то кустарника, оцарапав щеку. Но я не обращала внимания, меня ничего не могло затормозить сейчас. Не поднимаясь, чтобы не терять времени, я на коленях доползла до разбитой машины. Сзади уже слышалось сопение бугая, который последовал в овраг за мной. Опираясь рукой о бампер, я в несколько приёмов встала, оказавшись у водительской двери. Хрипя и давясь воздухом и собственными лёгкими, я обогнула распахнутую дверь и заорала дурным голосом. В следующий момент бугай зашёл сзади и попытался отвести меня от машины, но я неистово сопротивлялась. Удивительно, что с уст не сорвались слова проклятий.

Я хваталась за руль, за дверь, за всё, что попадалось под руки, пытаясь сопротивляться. Бородач железной хваткой взял меня в захват со спины, несмотря на попытки отбрыкиваться в лучших традициях американского реслинга. Бугай был силён, целеустремлён, и даже на удивления аккуратен. Настойчивые попытки оттащить меня от машины не причиняли мне особой физической боли.

Пришлось разжать руль, но брыкаться и орать я не перестала. Мои ноги взлетали в воздух, как будто я пыталась накачать пресс, делая упражнение «велосипед». Но здоровяк всё дальше и дальше оттаскивал меня от машины. Я орала и била по нему руками, пачкая уже свернувшейся кровью, которая осталась на моих пальцах, после контакта с рулём.

Бородач оттащил меня метров на пять от машины, лёгким движением повернул к себе и обнял, будто спрятав своими большими лапищами мою голову от этого всего. Чувствовалась, что он не желает мне зла, он хочет помочь. Я уже совсем выбилась из сил и выдохлась, поэтому перестала орать. В глазах стояли слёзы, в горле комок, а на руках была кровь, вероятнее всего, кровь Вити.

Когда я проревелась и успокоилась, то сама пошла выбираться из обрыва. Легче не стало, но а что ещё делать? Вити и Хана в машине не оказалось. Само по себе это неплохо. Следы на земле, если они и были, размыл дождь. Меня испугала кровь на руле, сидении и приборной панели, но само по себе её наличие ещё толком ничего не означало, не лужи же её там натекли. Витя мог просто поранить руку, например, и залапать всё вокруг себя. На позитивную версию событий я пыталась настраивать себя всё время, пока молча шла с бородачом в деревню сектантов. Насчёт этих товарищей я уже всё для себя решила.

А всё же, если Витя выбрался, то где он? Ушёл к реконструкторов за помощью, или его держит в заложниках пророк секты «богоматерей»? А может, он укрылся в лесу и… бросил меня?

На обратном пути я уже не рассматривала трясогузок, кузнечиков или молодые деревья на окраине леса. Солнце уже поднялось выше, и всё вокруг купалось в его тёплых лучах. Всё, но не я. Когда эмоции схлынули, я снова оказалась перед вопросом о том, что же делать дальше.

Принято считать, что дорога в обратную сторону — всегда короче, но в этот раз мне казалось, что я всё иду и иду, но ближе деревня не становится. Как в том мультике, где девочка бежала со всех ног, чтоб просто оставаться на месте.

Бородач шёл рядом молча. Если подумать, я вообще не слышала, чтобы он разговаривал. Когда я бежала к машине, увидев её в овраге, он, кажется, пытался кричать, но это и ветер мог свистеть у меня в ушах. Я же неслась, ничего толком не разбирая, ни звуков, ни мимо проносящихся картин.

Как же машина оказалась в овраге? Последнее, что помню — это как засыпала, после странного отвара. Что же произошло? Почему на мне даже синяков особо нет, а Витина сторона вся в крови? Из вопросов можно свитер связать, и ещё на шапку останется. Призрачные надежды, что ситуация разрулится сама собой, или её решит Витя, рассыпались о реальность в овраге. Надо собраться и разузнать что это за место, откуда в нём взялась странная секта, а ещё желательно не отсвечивать, пока чумовые не выйдут на связь.

— Как тебя зовут? — решила я начать с простого.

Бородач не ответил мне, но показалось, что зашагал быстрее. Кажется, впереди наконец-то наметился конечный пункт нашего маршрута.

— Друзья зовут меня Соней, ну а ты можешь звать меня София, если не хочешь быть моим другом, — обратилась я к манипуляции на уровне детского сада.

Спутник упорно молчал. Выражение лица его было каким-то отрешённым. Я начинала злиться. Последние сутки главной моей эмоцией был страх, но теперь я снова ощущала, как потягивает от гнева живот.

— Да говори же ты! — психанула я.

— Нъе м-а-а-г-у, — ответил мне громила и резко остановился.

У бородача был растерянный взгляд. Он высунул изо рта язык, поворочал им, и даже как будто пытался рассмотреть, из-за чего глаза сошлись на переносице. Бородач закрыл рот, но было видно, что он продолжает ворочать языком. Глаза его расширились в чётко определяемом удивлении. Сейчас он был похож на растерянного ребёнка, который потерял маму в супермаркете и стоит, не зная, что делать.

— Святая Мария! — неожиданно и очень экспрессивно кинулся он мне в ноги и обвил их своими лапищами.

— Эй, эй, полегче, мужчина, — пыталась я отодрать этого сумасшедшего от себя.