Страсть Зверя Пустыни (ЛП) - Хард Леона - Страница 17

- Подобные небылицы и зверства выдумывают старики, чтобы запугивать своих глупеньких дочерей и тем самым огорождать от опрометчивых поступков таких как, например, сбежать из дома ночью и искупаться обнаженной перед мужчиной.

Вот, Дьявол!!!   Я почувствовала, как у меня вспыхнуло все тело, от ногтей на ногах вплоть до кончиков рыжих волос. Должно быть я стала по цвету, как мои волосы, но благо освещение свечи слабое и никто не заметил моего стыда.

Не успела с достоинством ответить. Вот не успела, а хотела сказать, что настоящий мужчина не станет подглядывать за девушкой, потом шантажировать, а затем соблазнять, да будь она хоть трижды простолюдинка или служанка.

Не дал мне Ярин это гордо озвучить. Вмешался в разговор, хохоча в голос:

- Слушай, слушай, а что говорил трактирщик?  Кажется кто-то сначала поиздевался над девушкой, убил, а потом трахнул мертвую? Вот это должно быть экстаз...вся в кровищи... - у меня волосы на голове зашевелились. Дыбом встали от этого разговора.

Шейх неожиданно поддержал брата:

- Возможно представил, что это девственная кровь. Зато самое главное: баба молчит и не верещит над ухом.

Вы посмотрите, какой сегодня шейх разговорчивый, прямо сыплет остротами, хотя может я и не знала, как и о чем он разговаривает с мужчинами. Со мной он нормально разговаривал только однажды: на озере, чтобы соблазнить меня даже истории о своих походах рассказывал.

На дружный смех я только впилась пальцами в чашу, а после того, как тот затих, я встала из-за стола и с милой улыбкой, присущей обычным женщинам, пояснила:

- Теперь я точно уверена, что вы родные братья. У вас обоих больная фантазия!!!

И мне было все равно на то, что я сдала Ярина по поводу того, что он мне рассказал о тайне рождения шейха. Поделом ему. Он тоже надо мной посмеялся.

POV Лилия

В ночь ранения я настолько не выспалась, что на ходу засыпала. Усталость, потеря крови меня выматали сильнее, чем обычно. В какой-то момент я почувствовала, что меня перенесли. Теперь уже не я управляла лошадью, а провалилась в благодатное беспамятство. Я отчетливо понимала, что сплю и позволяла себе греться и спать на широкой груди, привалившись к ней ухом. Во сне было так хорошо: сладко. Кончики пальцев покалывало жаром. И тело расслабленное, невесомое, легко поддающееся всему, что с ним делали. Его трогали и оно, не подвластное разуму во сне, охотно подчинялось и млело в чужих руках. А потом поцелуй такой дьявольски сладкий, неторопливый, но такой тяжелый, накрывающий волной бешеных эмоций и страсти, от которой сжались пальцы и на руках и на ногах. Не думала, что ощущения во сне настолько яркие.  Получив мощнейший удар похоти от соприкосновения с чьим-то языком я простонала кому-то в губы, одобряя дерзкие действия.

- Тихо, - только этот ужасный голос и пальц, прикоснувшийся к моим губам, вырвали меня из грез и опустили в солнечных ад песков и уронили в объятия самого дьявола. Со сна не поняв где нахожусь я с удивлением отметила, что лежу на плече самого дьявола и, задрав голову только что кажется целовалась с ним, потому что наши губы почти соприкасались, а на моих осталось странное ощущение покалывания от его щетины. Вся кровь бросилась вверх и ударила в лицо, накалив его, от осознания всей мерзости происходящего. Зверина, как обычно, воспользовался моим не вполне адекватным состоянием и его ладони уже проникли под рубаху и лапали мою грудь. Словно поняв путь моих мыслей, он решил пояснить:

- Ты сама ластилась ко мне во сне, разве можно было отбиться от твоих приставаний? Я ведь не каменный? - зверя забавляла эта ситуация и власть над моим телом.    Знание о том, что его умелые руки легко могут возбудить меня, он считает своей властью надо мной. Ниточкой, за которую можно дернуть и заставить танцевать под его музыку, но к его сожалению, я умела этому сопротивляться.

Совершенно с непроницаемым лицом вытащила его руки из моей рубахи, поправила одежду, набросила обратно капюшон, скрываясь полностью от его взгляда и холодно пояснила в пустоту:

- У меня давно не было мужчины, поэтому легко возбуждаюсь, - прозвучало несколько двояко. Выглядело, словно я -опытная женщина и через меня прошло достаточно любовников, но не объясняться же перед ним!? К тому же, его это не касалось...

- Потаскуха! - полоснул, как ножом, очередным оскорблением, на что я мысленно взвилась. Да, как он смел называть меня потаскухой. Меня!? Меня, которая ни на одного мужчину с вожделением не посмотрела за все года!? А сам!? А сам, как посмел так нагло и мерзко меня унизить!? После того, как делал вид, что безумно возбужден мной, что дико желает меня и не может остановить собственное тело и просто пойти и оттрахать другую девку или девок?

Наверное, это был некий рубеж. Последнее обзывательство, которое не удалось стерпеть. И все унижение громко взорвалось во мне. Повернувшись к шейху, я тихонечко бросила в надменное, самодовольное лицо:

- Катитесь к дьяволу, ваше величество. А ко мне никогда больше не притрагивайтесь, ибо меня тошнит от ваших прикосновений!

Все это я сказала предельно четко и тихо, глядя ему в глаза, чтобы понял и принял мои слова к сведению. Я не шучу и совершенно серьезна в своих высказываниях, может быть немного груба, но как уж получилось. Это не флирт и не глупые обиды, а конец. С минуту я смотрела в его неморгающие глаза и пыталась понять, какова будет реакция, но ее пока не было.

На некоторое время шейх будто бы оброс броней, а после треснул прочный камень и из крепкого тела вышла мощная волна ярости, унесшая меня с собой. Рука сдавила мое горло до хрипоты, не давая не то что разговаривать, а просто дышать.  Шепот на ушко казался предельно милым и спокойным в противовес жесткой руке, в которую я впилась ногтями в попытке отодрать от себя. Перед глазами поплыли черные неизвестные точки, а легкие полыхнули огнем.

-  Не смей разговаривать со мной в подобном тоне! Подбирай слова. Меня все в тебе устраивает, кроме твоего дерзкого языка. Лишишься его и я буду счастлив. Без языка ты станешь идеальной для меня женщиной. Молчаливой и прекрасной!

Он приостановил удушье, расслабил хватку, дав возможность глотнуть воздух, но сразу сдавил обратно. Этот сделанный глоток воздуха показался еще большим плевком в лицо, ведь теперь легкие просто разрывались от жжения.  В голове начала пульсировать кровь вместе с тем, как на ушко доносились поначалу вполне милые слова, даже отдающие своеобразной нежностью:

- Я, как и простолюдины, начинаю верить в колдовство. Какая-то ведьма прокляла меня в тот день, когда я впервые увидел тебя. Неопрятного грязного полу мальчика, полу девочку, лежащую под моими ногами.  Любая сука на твоем месте уже бы лишилась и дерзкого языка, и головы, но не ты. Тебя я по неизвестной причине терплю. Почему я должен трахать потаскух, а не тебя!? Почему я должен довольствоваться третьим сортом? И почему я должен, вообще,  терпеть и ждать? Предупреждаю:  «Скоро мое терпение иссякнет окончательно и тогда, если ты не станешь моей, то я лучше убью тебя!

 На последних словах я была где-то на грани, одной ногой за пределами реальность. Готовая навечно закрыть глаза. Все перед глазами уже темное, холодное, даже конечности похолодели от напряжения и ощущения надвигающейся гибели.

И, когда я уже была готова потерять сознание, а черные точки передо мной стали совсем объемными и закрыли собой видимость на красные пески и голубое небо, тогда же тяжелая рука ослабила хватку на шее, а я смогла вдохнуть воздух и зайтись в лихорадочном кашле.

Красные пески, это был словно первый мой вздох в жизни. Такой долгожданный и такой тяжелый, смешанный с болью в ребрах.

- Мама!? - каким-то образом сын услышал мой кашель. Как его папочка меня душил не увидел, поскольку находился где-то позади на одной лошади вместе с дядей, зато услышал мой приступ. Вместо ответа из меня вырывался кашель, поэтому я не смогла нормально ответить, только головой закивала и рукой помахала, давая понять, что со мной все хорошо и просто поперхнулась слюной.