Семь жизней - Монро Нонна - Страница 36

Тянусь к бокалу и выпиваю залпом содержимое. Этот странный парень все еще маячит перед глазами. Свет прожекторов осветил лицо, но мое зрение подвело. Кажется, у него рыжеватые волосы, глубоко посаженные глаза и блестящие зубы. Словно он нацепил на них фольгу.

Прошу у бармена еще выпивки. Алкоголь утрачивает власть надо мной, а значит обнажаются мои раны. Хочется царапать стены и выть. Думаю, на этом празднике жизни никто и не заметит бьющуюся в истерике девушку.

Желудок болит. Печень болит. Даже веки болят. Я хочу спать и есть. Покидаю свою безопасную зону в поисках туалета. Ноги сводит от боли. Я готова упасть на четвереньки и ползти, лишь бы очистить желудок. Усталость наваливается внезапно. Я больше не владею своим телом. Чувствую невесомость, а после хрупкие женские руки удерживают меня над кафелем. Точно женские. Они очень мягкие.

Я пытаюсь оставаться в сознании, но мозг так и норовит отключиться. Мягкие руки сменились на грубые. Видимо девушка попросила кого-то отнести меня на диван. Цифра пять. Наверное, та самая – с алыми губами – что пару минут назад просила меня о чем-то.

Грубые руки бьют по щекам. Мои глаза то испуганно распахиваются, то плотно сжимаются. Картинка перед глазами окончательно размывается. Я слышу музыку, чувствую запах алкоголя, ощущаю чужие руки, но не могу совершить осознанное действие. Тело так и спешит слиться с полом: как только руки отпускают меня, я соскальзываю.

Слышу его голос. Среди всех голосов – он самый родной. Не бросил. Нашел. Теперь мне станет легче.

Боль в животе усиливается. Тошнота вновь подступает к горлу. Я закрываю глаза и понимаю, что больше их не открою. Горькая жидкость вырывается изо рта. Кажется, я упала.

Темнота накрывает. Лампочки в голове выключаются. Я не чувствую боли, привкуса алкоголя и музыки. Лишь собственное сердцебиение. Оно замедляется. Глухие удары. Неужели тьма составила компанию? Неужели конец настолько близок? Мне же всего двадцать один год. Я маленькая девочка с большой любовью в сердце. Просто мечтала кому-нибудь ее подарить и получить такую же взамен. Разве это много? Разве я многого просила? Если так, то мне и правда нечего здесь делать.

Тело не подчиняется. Тьма не рассеивается. Пытаюсь вспомнить лица моих парней. Их искреннюю улыбку, дурацкие шутки и заботу. Не помню. Но я люблю вас, ребята! И эта любовь взаимна! Простите, что не попрощалась. Знала бы я, что сегодня мой последний день, то крепко бы обняла всех вас.

Падаю во тьму. Время пришло. Мне пора.

Пронзительный женский визг вынудил диджея выключить музыку. После недовольных возгласов, клуб наполнился перешептываниями.

– Вызывайте скорую!

– Нужно везти ее в клинику!

– А ну все отошли, ей мало воздуха!

– Это барабанщица из той группы?

– Вроде она.

– Кто-нибудь вызвал скорую?

– Поверните набок, а то она захлебнется!

– Она не дышит!

– Щупай пульс!

Парень склонился к Изабелле и аккуратно приложил пальцы к запястью.

– Пульса нет. Она мертва.

Распахнутые настежь окна пропускали солнечный свет. Комната наполнилась теплом и спертым воздухом. Лежавшая на кровати девушка невольно скинула на пол тоненькое одеяло. Она всеми силами старалась досмотреть сон, но жара заставила проснуться. С трудом подняв веки, Наоми уставилась на потолок собственной спальни. Она бы хотела еще понежиться в кровати, но шелковый белый пеньюар прилип к вспотевшему телу.

Откинув копну черных кудрей за спину, Наоми направилась в душ. Ей немедленно хотелось освежиться и смыть с себя остатки ночи.

Шелковая ткань мягко упала к ногам, оголяя изящную фигуру с аппетитными формами. Наоми была полновата по меркам современной моды, но идеальна, по собственному мнению. Больше всего ей нравились длинные ноги, пускай и на бедрах тянулись растяжки. И если многие девушки старательно от них избавлялись, Наоми лишь бережно проводила по ним тонкими пальцами. Ее нисколько не смущали широкие бедра, грушевидные ягодицы и чуть выпирающий животик, наоборот, ей часто делали комплименты за столь нестандартную фигуру. Девушка обвела взглядом пышную грудь и выпирающие ключицы. Наоми подчеркивала их маленьким кулоном с сердечком на тонкой золотой цепочке и платьями со смелым декольте. Только теми, что подчеркивали, но не опошляли. Руки потянулись к тонкой шее. Наоми смотрела в отражение и улыбалась пухлыми губами. Глаза цвета горького шоколада тут же сузились. Она легко коснулась пальцем вздернутого носа и засмеялась.

Контрастный душ взбодрил. Клубничный гель поднял настроение. Наоми обернулась в зеленое полотенце и выскользнула из душевой кабины. Ей немедленно захотелось выпить фруктовый лимонад со льдом, а после надеть свое любимое платье и выйти на утреннюю прогулку.

Утренние прогулки – обязательный ритуал. Наоми бродила по улочкам с маленьким блокнотом и делала зарисовки. После возвращалась домой и рисовала картины. Странные. Красочные. Простые. В них хотелось рассмотреть каждую деталь, позволить руке потрогать полотно, вдохнуть запах краски. Так было на каждой выставке. Ценители искусства с самого утра стояли в очередях, затем устраивали аукционы, выкупая полотна за крупные суммы. А Наоми лишь прогуливалась мимо них с томной улыбкой. Для клиентов она была загадочной художницей: не отвечала на вопросы, не рассказывала историю написания, лишь изредка давала пару комментариев, над которыми фанаты ломали головы.

Пару бокалов лимонада и улыбка закрепилась на губах, но, как только она прошла мимо мастерской, уголки губ опустились. За последние пару месяцев Наоми не написала ни одной картины. Не хватало вдохновения. Не хватало страсти. Все ее зарисовки казались обыденными. Но где-то внутри сидело чувство, что все это временно. Что совсем скоро в мастерской закипит работа, а фанаты снова встанут в очередь на выставку.

Оказавшись в комнате, девушка внимательно изучила напольный гардероб. Пальцы пробежали по мягким пестрым тканям и остановились на кремовом платье из шелка. Оно было восхитительным: длинное, с интригующим боковым вырезом, приталенное и на тонких лямках. Самое любимое платье.

Приятная ткань заструилась по телу. Наоми взбила свои пышные локоны, а после отбросила их за спину.

Рука потянулась к бордовой помаде. Аккуратно прорисовала контур пухлых губ, акцентируя на бантике. Наоми знала, как гармонично смотрелась эта помада с ее оливковой кожей. После Наоми прокрасила и без того длинные и пушистые ресницы.

Кто знает, чего мне ждать от утренней прогулки.

Смех заполнил спальню. Наоми еще немного полюбовалась собой, а после уверенной походкой покинула комнату. Надела босоножки на низком толстом каблуке, взяла клатч на цепи и сбрызнула шею духами с ванильным ароматом.

Теплый ветер игрался с волосами, поднимал их, а после мягко опускал на спину. Наоми прикрыла веки, наслаждаясь жарой. Полной грудью вдохнула морской воздух. И все же она не ошиблась в выборе квартиры. Жить вблизи Средиземного моря – мечта. Вот только выбраться к нему получалось редко. Ведь, когда живешь рядом с мечтой, она уже перестает ею быть.

Девушка прогуливалась вдоль узких улочек, поглядывая на прохожих. Томный взгляд остановился на симпатичной блондинке, что пыталась выбрать фрукты в маленьком магазине. Она склонилась к яблокам, а прядь длинных волос упала на лицо. Откинула назад. Та снова упала. Девушка вздохнула и закинула всю копну за спину, но у ветра были свои планы. Блондинка не выдержала: она стянула с руки черную резинку и завязала волосы в тугой хвост.

Образ девушки наскучил. Наоми продолжила идти, но чуть замедлила шаг. Ей хотелось вдоволь насладится уличными торговцами, что впопыхах расставляли ящики с фруктами. В основном мужчины темноволосые с обильной растительностью на лице и густыми черными бровями. При виде Наоми они расплывались в улыбке и махали рукой. А девушка лишь вскидывала руку, слегка рассекая пальцами воздух, а после улыбалась уголками губ. Все торговцы знали эту загадочную художницу, что пару лет назад переехала в их город.