Не любовница (СИ) - Шнайдер Анна - Страница 29

— Свежо предание, но верится с трудом, — пробормотала Оксана, и он промолчал, понимая, что словами здесь всё равно ничего не докажешь. Поможет только время.

Оксана

После ухода Алмазова она какое-то время сидела на кухне, закрыв глаза, и просто дышала, ощущая пока ещё не выветрившийся запах его туалетной воды. Или это лосьон для бритья? А, неважно. Всё равно Оксане безумно нравился этот аромат. Он напоминал ей о хвойном лесе, выросшем на горном склоне у северного дикого моря. Посмотришь на него — и непонятно, как он вообще вырос там и на чём держится? Словно вот-вот упадёт в воду. А пахнет от него так, что голова кружится… терпкой горечью, смолой, солнцем и солью…

Оксана резко распахнула глаза и непроизвольно схватилась на оставшуюся на столе ложку, как за карандаш. Неожиданно, впервые за последние три года, захотелось рисовать. Но Оксана покосилась на часы и поморщилась — почти одиннадцать вечера… если она сейчас сядет за эскиз, точно не закончит до полуночи, и завтра на работе умрёт от головной боли и недосыпа. Что ж, вдохновение, извини, но тебе придётся подождать. Ничего-ничего, три года как-то ты же ждало, подождёшь и ещё.

В результате Оксана быстро помылась и легла спать, засунув под одеяло несчастную Ёлку. А утром судьба приготовила ей сюрприз… в виде бывшего мужа, подловившего её при выходе из подъезда.

— Ксю, давай поговорим! — завёл он старую шарманку, а она так поразилась тому, что он вновь явился, что встала как вкопанная и вытаращилась на него, как на привидение. — Ну пожа-а-алуйста-а-а…

А-а-а… Так он пьян, вот в чём дело! Что же ей так везёт в последнее время на пьяных мужиков? Хотя Алмазов был как-то поприятнее…

— Тебе в субботу мало было, что ли? — Оксана попыталась обойти Колю по дуге, но он шёл за ней, как приклеенный. — Хочешь продолжить знакомство с моим… — Она на мгновение запнулась, но всё же произнесла: — Мишей?

Это имя удивительно тепло легло на губы, согрело их, пощекотало, и захотелось сказать его ещё раз. Миша. Мой Миша. Ох, Боже…

Совсем даже не Миша, а Михаил Борисович, и ни фига не её, но…

«Ах, обмануть меня не трудно!.. Я сам обманываться рад!» — это вот Пушкин про неё, наверное, писал…

— Не-не-не, не надо зн-накомство, — икнув, ответил Коля. — Я только с тобой поговорить хочу!

— Может, ты лучше с Ленусиком поговоришь? Она тебя ищет, наверное.

— Да ну её, — отмахнулся бывший муж, и Оксана разозлилась. В руках у неё был увесистый пакет с рисунками, которые она собиралась показать Алмазову — уже из числа её работ после окончания института, — и Оксана, размахнувшись, хрястнула этим пакетом Колю по голове, да так, что он с размаху сел тощей задницей на асфальт и сдавленно ойкнул.

— Кобель ты плешивый! — Она едва не плюнула в бывшего мужа, сдержалась в последний момент. Нечего на морозе плеваться, ещё губа лопнет. — Как с Ленкой детей делать, так это он первый, а как нормально с ней разговаривать — так «да ну её»! У тебя крыша, что ли, поехала? У вас с ней дочь!

— Да не нужны мне дети! — заявил Коля даже с каким-то пафосом, словно гордился этим. — Я же всегда тебе говорил, что не готов, хочу попозже. Если бы она не забеременела, я бы от тебя и не ушёл, зачем? Но Ленка же настаивала…

И тут Оксану осенило.

— Б**, — выругалась она, аж прослезившись от откровения. — Так это, оказывается, хорошо, что она забеременела. Вот же… Я столько времени страдала, мучилась, горевала, сомневалась в себе… А это, оказывается, хорошо… К лучшему для меня, точнее. Иначе ты бы не ушёл, и я бы так и не узнала, что живу с мужским вариантом шлюхи!

Фыркнув, Оксана поспешила к метро, не обращая внимания на то, что Коля пытается подняться и что-то кричит ей вслед.

Михаил

Накануне он вернулся домой поздно, и к этому времени дети уже спали. Зато с утра завтракал вместе со всеми и имел удовольствие вновь видеть обиду Маши. Ну как же! Она ждала папу вечером, а он не приехал. Да, предупредил, но не приехал же! И это, между прочим, второй раз за неделю!

Михаил отлично понимал, что ноги подобного поведения дочери растут из поведения Тани, но не представлял, что с этим делать. Такие ситуации в народе называются «куда ни кинь — всюду клин». И любой путь разрешения этого конфликта казался Михаилу тупиковым. Пока рядом находится Таня, которая в любой момент может накрутить дочь до состояния сжатой пружины, все попытки успокоить Машу обречены на провал.

Вот и сейчас. Михаил говорил спокойно, объяснял — но дочка всё равно дулась. Пока не вмешался Юра, с бесцеремонностью мальчишки-подростка заявив:

— Слушай, Машунь, кончай уже, а? Оглядись лучше. Вот эта квартира, шмотки, которые на тебе, мобильники и вообще вся техника — это всё папа заработал. Где бы мы были, если бы не он? Лучше спасибо ему скажи.

Маша застыла, открыв рот, Таня тоже обалдела, а Михаил рассмеялся и хлопнул сына по плечу.

— Спасибо, заступник. Что бы я без тебя делал? Ладно, пойду, пора. Вечером буду как обычно. А ты, Юр?

— Не знаю пока, — ответил парень и, к удивлению Михаила, слегка покраснел. — Дела есть.

Вот как, значит. Видимо, Юра всё же встречается с какой-то девушкой. Или пытается встречаться? Пока не рассказывал — значит, не готов.

— Тогда до вечера, дети, — улыбнулся Михаил, уходя с кухни. И даже внимания не обратил, что и не подумал попрощаться с Таней.

Оксана встретила его лёгкой, но чуть смущённой улыбкой, однако несмотря на эту улыбку, Михаил заметил, что секретарь чем-то озабочена. Глаза у его Птички были тревожными, сам взгляд казался слегка отсутствующим, будто она о чём-то серьёзно размышляла. Алмазов хотел поинтересоваться, в чём дело, но не успел — закрутила работа, тут же начались звонки, встречи и совещания, и он едва находил время, чтобы давать Оксане задания. Ни на какие серьёзные личные разговоры не оставалось ни секунды. Поэтому прежде, чем уйти на обед, Михаил попросил Оксану вечером не уходить, пока он не освободится. Сказал, что есть дело, и секретарь спокойно кивнула.

Очень хотелось пригласить Оксану вместе пообедать, но Михаил опасался, что это навредит её отношениям в коллективе. Кроме того, он ходил обедать не в столовую на первом этаже здания, где его фирма арендовала офис, а в ресторан в соседнем здании — там гораздо вкуснее готовили. А Оксана… Михаил понятия не имел, ходит ли она на обед вообще. Даже если ходила, он этого не замечал, но Алмазов бы не удивился, если бы выяснилось, что секретарь не обедает. Слишком уж Оксана была… эфемерная. Тоненькая-тоненькая, дунешь — улетит. Так и хотелось попробовать взять её на руки.

От подобных фантазий сразу бросало в жар, как прыщавого подростка, и Михаил даже улыбался новизне этих ощущений. Давно он всё же настолько голову не терял, давно… Возбуждается просто моментально. И ведь никак не сбросишь напряжение — искать новую любовницу после того, как дал отставку предыдущей, Алмазову не хотелось. Чувство к Оксане было слишком светлым, чтобы мешать его с этой грязью.

А когда Михаил вернулся после обеда, то обнаружил на своём столе папку с рисунками. С интересом распахнул и сразу заметил, что эти работы, по-видимому, более поздние — на его дилетантский взгляд, мастерство Оксаны здесь было сильнее заметно.

Это он ей и сообщил, когда минут через десять она вошла в его кабинет с чашкой чая.

— Очень талантливо, — Михаил кивнул на папку и заметил, что у секретаря сразу радостно заблестели глаза. — И такое впечатление, что всё было нарисовано позднее, чем то, что я видел во вторник. Особенно мне морские пейзажи понравились. На Крым похоже.

— Он и есть. И вы правы, это более поздние работы. Хотелось похвастаться, — смущённо улыбнулась Оксана, и Михаил, покосившись на часы — до очередного совещания с производственным отделом было полчаса, успеет, — решился спросить:

— У тебя ничего не случилось? Мне показалось утром, что ты немного расстроена.