История шрамов (СИ) - Север Кая - Страница 56

— Мисс Боуман, так вы из Техаса? И ваши родители?

— Только мама, — я все еще избегала смотреть в глаза старику.

— Только мама... — с непонятной ухмылкой на лице он зачем-то повторил за мной мою же реплику. — Мама — это прекрасно. Жаль, что она умерла так рано.

— Она не умерла, — вспыхнула я с ответом, не успев над ним подумать.

Кажется, старик только этого и ждал.

— Занятно. А как же тогда вышло, что вам пришлось жить с отчимом вместе?

— Она ушла, — пришлось снова спрятать взгляд, причем ото всех. — И все.

Зачем я добавила последнее — неизвестно, но ожидала, что это позволит закончить разговор.

— Ты ведь прекрасно знаешь её биографию. К чему это? — Альк, похоже, решил, что нужно вмешаться.

— По-твоему мне больше нечем заняться, а только личные дела твоих девок изучать? — повысив голос, его дед тут же переключился на новую мишень.

Альк опустил взгляд. Мне оставалось же сжать под столом его руку чуть сильнее.

— А тебе вот стоило бы об этом позаботиться прежде, чем тащить кого-то в постель, — старик явно решил воспользоваться добивающим маневром, — И как вы планируете жить дальше, мисс Боуман? У вас не то, что визы, даже элементарного знания языка нет, — очевидно, он снова решил переключиться на меня. — Хотя, конечно, из Польши определенно легче перебраться в любую другую страну Евросоюза, чем из Америки. Как удобно, что мой внук направился именно сюда. Да ещё и будучи при этом финансово обеспечен.

Каждое его слово попадало прямо в цель. Но я нашла в себе силы не опускать головы, встретившись с прожигающе-тяжелым взглядом старика.

— Это было мое решение. И по поводу страны, и поводу билетов, — снова вмешался Альк.

— О, я не сомневаюсь, — каждый раз, отвечая внуку, старик невольно повышал голос, пусть всего и на мгновение. — Тебе ещё предстоит отработать каждый потраченный цент в этой глупой подростковой выходке. Ты же не думал, что это будет безвозмездно. Тем не менее, я возвращаюсь к вопросу о вашем будущем, мисс Боуман.

Если бы Альк не вмешивался и не дал мне воочию убедиться в том, какой этот старик мерзкий кретин, я бы, пожалуй, так и продолжила стараться слиться с мебелью и поменьше отсвечивать, как планировала в начале ужина. Когда он спрашивал про мать, меня это не злило и не вызывало особо каких-то эмоций. Но с каждым мгновением этого отвратительного диалога, оттеняемого мирным позвякиванием ножей и вилок, внутри меня словно бы что-то надламывалось и окончательно расслаблялось. То, как глава этого семейства позволял себе обращаться с внуками, нельзя было оправдать ничем. А вот то, как он обращался конкретно с Альком… Это подводило меня к черте, за которой я уже ни о чем не жалела и совершенно себя не контролировала.

Я продолжала все это время бесстрашно смотреть в глаза старику, нисколько этого не стесняясь.

— Мне лестно, что вы беспокоитесь о моем будущем, — абсолютно безэмоциональным и вежливым тоном ответила ему я. — Ко мне, кстати, можно по имени обращаться. Если хотите. А вы... ммм... Мистер?.. — я нетерпеливо закусила губу, явно ожидая, что дед Алька представится.

— Раз имеете наглость жить в моем доме, могли бы и раньше об имени справиться, — невозмутимо ответил старик.

— Как хотите, — отзеркалила его невозмутимость я. — В моих планах на будущее мы с Альком, вопреки вашему желанию, проживем долгую счастливую жизнь, причем — как можно дальше от вас. Выкарабкаемся, найдем работу, друзей, соседей, однажды купим прекрасный дом, и все будет хорошо. Поженимся и родим детей, но только вы их никогда не увидите. Может, хотя бы тогда задумаетесь о том, что не стоило вести себя здесь и сейчас, как полнейший кретин.

Напряжение в эти секунды возросло до такой степени, что ощущалось почти физически. Краем глаза я видела то, как округлились испуганные глаза Тсары, почувствовала даже, как слегка дрогнули пальцы Алька в моей руке под столом. Эти двое явно не ожидали подобных слов от меня. Да что там, даже я не ожидала. Но мне было плевать в эту секунду. Я не думала о последствиях сказанного, да что там — вообще ни о чем не думала. 

Старик же ответил не сразу. Медленно откинулся на спинку стула, принимая расслабленную позу, и, прикрыв рот платком, позволил себе откашляться. Он явно был болен. Я смотрела все это время на него и пыталась найти в нем хоть что-то, что заставит меня к нему проникнуться, как к человеку. То, что заставит испытать чувство вины за сказанное — ведь даже тогда, на парковке, когда Альк повел себя как мудак, я сразу извинилась, потому что знала, что была не права.

А сейчас я была права. Я не могла, не хотела относиться к этому тирану уважительно. Даже несмотря на то, что я понимала частичкой сознания, что вести себя нужно иначе. Что хорошего он сделал для Алька и что может сделать? Не представляю, что он сам испытывает в эти мгновения... 

Впрочем, что бы я сама ни чувствовала, это не повод все лишь сильнее портить. А я, кажется, испортила. Сама уговаривала Алька не вмешиваться тогда и не заходить в дом, чтобы не сталкиваться с отчимом, и что теперь? Сама лезешь на амбразуру. И кому от этого лучше? От твоих мнимых попыток его защитить?

Да еще и так бездарно.

— Забавно, насколько часто партнёр является отражением своего возлюбленного. Мне всегда хотелось верить, что мой внук встретить умную, сознательную и, самое главное, взрослую по разуму девушку, которая бы сумела обуздать его нрав и обучить жизни в этом мире. Возможно, она бы даже оказалась прекрасным поводом для перемирия между нами. Но, увы, отброс притянул отброса.

Кровь отхлынула от моего лица, потому что только теперь я начинала понемногу понимать, что натворила. 

— Вы забываетесь, мисс Боуман. Если вы думаете, что перед вами старик на грани старческого слабоумия, то вы гораздо глупее, чем мне могло показаться на первый взгляд. И если вы решили, что то, что вы в итоге оказались здесь и сейчас, в этой стране, с этими людьми лишь благодаря какому-то чуду или, вот умора, благодаря стараниям моего внука, то вам пора избавиться от девчачьих иллюзий. Сколько вы его знаете? Месяц? Два? Полгода?

Старик рассмеялся, но тут же снова закашлялся. Кашлял он страшно, долго, разрывая гробовую тишину, что установилась негласно между всеми остальными участниками ужина. Боже, я снова это сделала… Поддалась гребанной истерике. Как тогда, на парковке… Только вот только что я, кажется, из природной вредности налепила жвачку на лобовое стекло деда Алька. 

И парой тумаков я на сей раз не отделаюсь.

— …Вы можете строить сколь угодно планов на будущее. И о замужестве, и о детях, и о прочих женских глупостях. Но, поверьте мне, очень сложно воплощать всё это в жизнь, будучи в разных странах. Или же, когда один из партнеров за решеткой.

Несмотря на то, что я понимала, что должна была вести себя иначе, в моей душе зрела самая настоящая ненависть. 

— Мой внук практически вычеркнут из семейного реестра. При этом на нем нанесение особо тяжкого вреда, угон, подделка документов, убийство, нелегальное пересечение границ... И плюс к этому вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступлений. Не подскажешь мне, Альк, какая высшая мера наказания за это в некоторых штатах?

— Пожизненное лишение свободы, — абсолютно бесцветным голосом отозвался Альк.

— Надо же, что-то в твоей голове да имеется. Не зря время на тебя тратил.

— Не зря, — наконец тихо сказала я, вмешиваясь в их разговор. — Простите, я только, кажется, все порчу, — в это мгновение я сжала руку Алька под столом, чтобы дать понять, что извиняюсь я перед ним, — Но Альк действительно хороший человек. Все, что вы сказали... Это только сломает ему жизнь. Если вы злитесь на меня, что я втянула его во все это и он меня защищал, это понятно, но Альк не заслужил... 

Мне не нравилось говорить об Альке так, словно его здесь нет, поэтому я окончательно опустила взгляд и замолчала. Похоже, все, что бы я ни сказала, будет только во вред. Если бы это было уместно, я бы и вовсе ушла, но оставлять Алька и Тсару одних было бы слишком. Так что я решила стойко вытерпеть все нападки этого старика до конца, засунув свою злобу и ярость подальше.