Необручница: На острове любви (СИ) - Эфф Юлия - Страница 15

— Госпожа, я положила платок на стол, как вы просили.

Услышала ли она меня? Кажется, нет. Вздыхая, я вышла, закрыв окно, но не задёргивая занавески. Жжение стало нестерпимым, и вид на море кое-что мне подсказал. Я вспомнила, как раньше солёная вода быстро заживляла порезы на руке от рыбьих плавников. Это воспоминание вселило в меня надежду, ведь ни к кому я не смогла бы обратиться с просьбой дать что-нибудь ранозаживляющее — посыпались бы вопросы. Я отправилась к себе в комнату за накидкой и каким-нибудь сосудом, который можно было бы пронести под полой незамеченным.

Будучи уже собранной, столкнулась в дверях с госпожой. Она, взлохмаченная и с опухшим лицом, бросилась мне в ноги и захватила руки в свои. Бутылочка упала рядом.

— Благодарю, моя хорошая, благодарю! — исступлённо шептала она, а я пыталась её поднять. И, пока не поцеловала в губы, напоминая о вчерашней нежности, госпожа не пришла в себя.

Она вдруг обратила внимания и на бутылочку в том числе. Я коротко ответила, что хочу сходить к морю и набрать солёной воды.

— Зачем?

Я промолчала, переминаясь с ноги на ногу, чтобы уменьшить боль. И это было замечено. Меня опять спросили, уже требовательно, что случилось. Я призналась, замирая в душе от страха, что уже была с сиром Брисом. Госпожа онемела ненадолго, переваривая мою короткую фразу:

— Уже была? — переспросила озадачено.

— Вам нужно привести себя в порядок, госпожа, — напомнила я, выразительно глядя на её небрежную причёску.

Сирра Амели вдруг потянулась ко мне, понюхала мою шею, опустилась на колени и сделала то же самое с животом — поднялась, на сей раз в её глазах удивление перемешалось с радостью:

— В самом деле, Ана! — и она бросилась мне на шею, затягивая благодарность. Отстранилась. — Но я ведь тебя не подготовила! Он… взял тебя сзади?

Я кивнула, морщась.

— Бедная моя девочка! Он сделал тебе больно! — не обращая внимания на мои неопределённые покачивания головой, госпожа потащила меня в свою комнату.

Там я, уже не боясь свидетелей, попробовала потушить жалость к себе, сказав, что сир Брис был нежен со мной, просто… первый раз… И попросила разрешения сходить к морю за водой

— Ох, Ана! Разве так можно? — возмущалась госпожа, пока я причёсывала её. — Не надо ходить к морю, я сама тебя буду лечить!

Она снова ожила. Разделить радость с ней мне мешало всё то же болезненное состояние, но я внимательно слушала и пыталась улыбаться, сдерживая периодически возникающее желание подпрыгнуть от невидимых уколов снизу. Цена за ночное блаженство заставляла задуматься… Если так больно будет каждый раз, я начну бояться сира Бриса.

Поймав в зеркале судороги, промелькнувшие на моём лице от приступа, госпожа ахнула. Оттолкнула мои руки, не дав причесать до конца, как следует. Метнулась в купальню, бросила согревающий артефакт в воду, полезла в свой шкафчик с травами, что-то добавила в лохань, что-то высыпала в ступку.

— Раздевайся, Ана! Посидишь немного в воде, я туда добавила успокаивающей коры. И сделаю ранозаживляющую мазь. Завтра-послезавтра ты будешь здорова…

«А потом снова, по новой?»

— … И я тебя сразу подготовлю. Три дня будешь отдыхать, набираться сил и выздоравливать. К Брису не нужно будет ходить…

В воде, на самом деле, стало легче. Когда уходит боль, начинаешь соображать получше. Госпожа без умолку говорила, объясняя весь процесс. Купать меня не намеревалась, посидела рядышком, не прекращая работать ступкой, размельчающей траву. Добавила в порошок масло и ещё некоторое время перемешивала, в конце сказав, что теперь нужно подождать час, пока целебные свойства разойдутся в масле. И за это время как раз моя ранка я буду подготовлена, заодно мазь пригодится дважды. Почему дважды, я уточнять не стала.

Убрав ступку с мазью, она принесла ножницы и протянула мне руки, прося постричь ей ногти. Я спросила, зачем, госпожа улыбнулась:

— Так надо.

Я стригла, стряхивая белые полукольца на пол, а сирра Амельдина, не отрывая взгляда от моей груди, говорила. Не оправдывая супруга, она объяснила, почему он не взял мою девственность.

— Первая кровь, Ана, для мага священна. Маг всегда потом будет связан с женщиной, первым мужчиной которой он стал. Магия привязки основывается на триединстве — на женской крови, на мужском семени и обоюдной любви, в первую очередь. Первая брачная клятва настолько чиста, непорочна, что отменяет все тёмные обеты, если они были даны кем-то из супругов, очищает и подготавливает к новой жизни — вместе…

Но если маг берёт насильно магессу, против её воли, в будущем маг получит сильный откат. Лишится маг-силы, например, или его дети родятся лумерами, потому что без любви нет магии. Она и есть любовь.

Бывает так, что маг и магесса влюблены или нравятся друг другу, но проводят первый ритуал неправильно, тогда сплетающийся рисунок магий, видимый одной Повелительнице, может образовать неправильную связь, которая разорвётся.

На мой вопросительный взгляд: «Как?» — госпожа объяснила:

— Магия любого ритуала всегда подкрепляется Словом — искренним и прямым. Маг не должен увиливать, подбирать такую формулировку, которая могла бы трактовать его слова по-разному. Брис ведь приносил тебе клятву? Он поклялся соблюдать договор?

Я кивнула.

— Брис и не мог по-другому, — расслаблено улыбнулась госпожа. — Сопротивлялся до последнего, не хотел, чтобы между мной и им был кто-то третий… Хм…

Она призадумалась, наклонив голову на бок. Будто бы тень мысли, отвечающей на её главный вопрос, пронеслась по красивому челу — госпожа встряхнула головой:

— Возможно… — и перевела ясный взгляд на меня. — Он не знал, какой ты можешь быть и, я уверена, полюбит тебя, Ана, так же, как и я… Временно, Ана, конечно же.

Она засмеялась.

— Но я не магесса, — сказала я. Пока многое в этих ритуалах оставалось непонятным.

— Это отчасти предосторожность, Ана. Здешний фон влияет даже на лумеров без капли магии. Ты же видела себя в зеркале, знаешь, как изменилась… О! Твоё лицо! Кожа почти стала чистой!

Она провела пальцами по моему лбу и щекам, ранее щедро усыпанным упрямыми прыщами. Я тоже невольно потрогала лицо — прыщи почти не чувствовались.

— Моя вчерашняя маска помогла. Я тебе дам баночку, будешь перед сном себе делать, — довольно и поощрительно улыбнулась сирра. Попросила взглянуть на спину, там тоже произошли изменения. Призадумалась. — Или, возможно, на тебя повлияла магия Бриса. Но если бы ты её впитала, а не сбросила, у тебя бы ничего не болело. Лумерство имеет свою плюсы и минусы, к сожалению… Посмотри, Ана, не царапаются ли мои пальцы?

Она провела ими по моей груди. Я отрицательно покачала головой, улыбаясь. Госпожа вздохнула и сказала, что мы должны сделать важное дело, а понежничать сможем только потом. Мне нужно вылезти из воды, я вернусь в неё, чтобы ещё немного посидеть в лекарственной баньке. После этого и мазь можно использовать.

Обёрнутая простынёй, я легла на незаправленную кровать госпожи. Подушка, простыня и покрывало — всё пахло ею, соблазнительно и волнующе. Кстати, о запахах. Почему я стала их чувствовать? Хотелось об этом спросить, но мысли перебило прикосновение к бедру:

— Ана, перевернись, так будет удобнее… И простыня не нужна пока.

Стоило нашим взглядам встретиться, и мы обе поняли: десять минут, полчаса — не важно, через сколько, но это с нами случится снова… А пока госпожа продолжала играть роль заботливого лекаря и мудрой подруги. Сказала, что подготовит меня, и ей тоже надо принести клятву, закрепить договор.

Знакомый флакон с маслом был открыт, на меня сверху полилась струйка. Не переставая спокойно говорить, госпожа запустила пальцы в мои складки, попросив немного раздвинуть ноги и расслабиться для процедуры.

Вскоре очень сложно стало понимать то, что говорила госпожа. Её пальцы скользили в масле, то поглаживая и разминая складки, то касаясь чувствительной горошины. На этот раз ещё добавились мгновенные надавливания на сердцевину моей розы. В первый раз я вздрогнула и машинально отодвинулась. Госпожа хмыкнула вопросительно, наклонилась, рассматривая нечто, спрятанное складочками: