Игры сердца (ЛП) - Эшли Кристен - Страница 7

Нет, неправильно.

Ладно, черт побери. Я только что трахнула невероятно великолепного Майка Хейнса, который был уже таким сексуальным, когда ему было семнадцать, но который стал астрономически, удивительно, супер сексуален, великолепен сейчас, бывшего парня моей сестры, и это был, безусловно, лучший секс в моей жизни.

И поскольку мой брат умер, я не могла сказать займемся ли мы сексом снова, но Боже, пожалуйста, молюсь, пусть это случится опять, но без эмоциональной травмы.

Просто Майк был астрономически, восхитительно хорош в постели.

Ладно, черт. Ладно, черт побери!

Верно, мне, наверное, не стоит молиться Богу, чтобы он дал мне отличный секс, но, серьезно, Господь точно создал Майка и передал ему свои способности, Бог должен был знать, что женщина захочет большего.

Но что же я сделала?

Я сделала глубокий вдох и почувствовала, как пальцы Майка скользнули по моему плечу. Его прикосновение было легким. Это тоже было мило. И мне это очень понравилось. Но это мешало моей концентрации.

И путаница заключалась в том, что моя голова лежала посередине его груди, рука обнимала его плоский пресс, а нога переплелась с его ногой. После того как мы закончили, Майк уложил нас в постель и натянул одеяло до талии.

Я уставилась вниз на его грудь и пресс, пытаясь собраться с мыслями. Затем мои мысли, что делать дальше, улетучились от сладкого прикосновения Майка, пока я пялилась на его пресс, отыскав более подходящую мысль для размышления.

Его пресс явно был проявлением еще одного божественного чуда. Я имею в виду, в его возрасте, откуда у него было шесть кубиков?

Я выбросила эту мысль из головы, сделала то, что делала всю свою жизнь, решила отказаться от нее.

Поэтому повернулась, слегка подвинувшись к нему, прижалась своим обнаженным торсом и оказалась лицом к лицу.

— Хорошо, — начала я излагать. — Мой брат только что умер, и с тех пор, как я разрыдалась в твоих объятиях, ты знаешь, что я расстроена. Моя сестра — сука, она меня разозлила, и с тех пор, как я выпалила тебе все это дерьмо, ты знаешь, что я тоже расстроена из-за этого. И, честно говоря, мне нужно было кое-что, чтобы отвлечься от всего этого дерьма. И ты великолепен. А ты Майк. И ты появился ни с того ни с сего в моем гостиничном номере и вывел меня из себя. Я была влюблена в тебя, когда была еще ребенком. Но, малыш, серьезно, примерно через две секунды после твоего поцелуя, дело было не в кое-что. Это не имело к этому никакого отношения. Клянусь Богом, я не лгу, мне нужно, чтобы ты это знал.

Выложив все, я заткнулась. И когда я заткнулась, его темно-карие глаза моргнули, и моргнули они медленно.

Дерьмо. Даже это было горячо.

Мне всегда нравились его глаза.

Нет, неправильно.

Мне всегда нравилось все в Майке Хейнсе. Его густые темно-русые волосы. Его высокая, худощавая фигура. Непринужденная улыбка. То, как он подшучивал, не зло, а мило. То, как смотрел на тебя, заставляло чувствовать, что весь остальной мир растаял, и ты единственный человек, которого он видел в данный момент.

Всё.

Я наблюдала, как он улыбается еще медленнее, потом пробормотал:

— Не ходи вокруг да около, дорогая.

Я ухмыльнулась в ответ, когда давление вокруг моего сердца ослабло.

Затем оно возникло снова, когда я сделала то, что делала всю свою жизнь, приняла решение и без колебаний рискнула.

— Поскольку ты только что подарил мне три умопомрачительных оргазма, расплата «Пицца Реджи», но это только начало. Я заплачу, если ты останешься, а они доставят.

Я хотела, чтобы он согласился. Хотела, чтобы он остался, больше, чем хотела еще молодой девчонкой стать на три года старше своей сестры, когда он встречался с ней, чтобы вместо нее ходить к нему на свидания. Я хотела этого больше, чем чего-либо еще за долгое время.

Годы.

Может быть, десятилетия.

Давление ослабло, когда он ответил:

— Для меня годится.

На этот раз я прямо улыбнулась, и его рука, обнимавшая меня за плечи, сжалась, а другая рука обхватила за талию и притянула еще выше к себе.

— Хотя есть пара вещей, — пробормотал он.

— Говори, — пробормотала я в ответ, и его губы дрогнули.

Затем он сказал:

— Сын Реджи, Тоби, доставляет пиццу, но редко. Мы закажем, и я пойду ее заберу.

Это был облом, потому что я не хотела, чтобы он выбирался из этой кровати и исчезал из моего поля зрения, но я все равно прошептала:

— Хорошо.

— Во-вторых, я плачу.

— Но… — начала я, и его руки сжались, а лицо стало серьезным.

— Женщины со мной не платят, — тихо сказал он. — Я понимаю, женская свобода и все такое, с этим проблем нет. Но ты со мной, я плачу. Никаких дискуссий, определенно никакого дурацкого спора. Именно так обстоят дела со мной.

«Женская свобода и все такое». Это было забавно.

«Именно так обстоят дела со мной». Это было не смешно. Мне понравилось. Очень сильно. Самое приятное было в этом то, что существовал намек на что-то большее, чем просто пицца.

И все же долг требовал уплаты.

— Так как мне отплатить тебе за три умопомрачительных оргазма? — Спросила я.

Его лицо изменилось, но он не ответил. Выражение его лица и было ответом.

Ответ, который мне понравился. Выглядел чертовски сексуально.

И также существовал намек, что это было нечто большее, чем одноразовый секс после похорон с пиццей.

— Хорошо, тогда у нас все хорошо, — пробормотала я сквозь еще одну усмешку, его руки снова сжались, губы снова дернулись, затем он пробормотал в ответ:

— Протяни руку и достань мой пиджак, милая.

Я соскользнула с него, подвинулась к краю кровати, протянула руку и схватила его пиджак. Сняла, натянула одеяло на спину и перекатилась к нему, прихватив с собой его пиджак. Отдала ему, он выудил свой сотовый из внутреннего кармана, затем бросил пиджак обратно на пол.

Я прижалась к нему, когда он нажимал кнопки на телефоне.

— Какую ты будешь? — спросил он, глядя на телефон.

— Пепперони, колбаса, грибы, лук, перец, оливки, ветчина или любая комбинация вышеперечисленного.

Его взгляд переместился с телефона на меня:

— Ананас?

Мои губы скривились, а нос сморщился, я не пыталась даже скрыть свое отвращение. С другой стороны, я никогда не пыталась что-то скрыть. Я всегда была собой. Думала то, что думала. Мне нравилось то, что мне нравилось. И я почти ничего не скрывала. Жизнь была достаточно утомительной со всеми взлетами и падениями, и всякой ерундой, которой пичкали тебя люди. Затрачивать подобного рода усилия, по сути, без всякой цели, казалось мне нелепой тратой энергии.

— Приму за отказ, — пробормотал Майк, и я перестала морщить нос и снова улыбнулась ему.

— Это решительное «нет», — уточнила я.

Он улыбнулся в ответ, а затем спросил:

— А мясо? Для меня звучит неплохо.

Он нажал кнопку на своем телефоне, затем поднес его к уху.

— Одобряю, — заявила я, глубже прижимаясь к нему всем телом, его рука сразу же потянулась обниматься, и мне это тоже понравилось. — Реджи у тебя на быстром наборе, — закончила я.

— У меня двое детей, только так и может быть, — пробормотал он, — Тоби? Да, Майк Хейнс. Хочу заказать большую пиццу с мясом, сам заберу.

Он продолжал делать заказ, а мои мысли обратились к тому факту, что у него было двое детей.

Я знала о его детях. Дэррин сказал. Дэррин также сказал, что Майк развелся. Дэррин позвонил в ту же минуту, как только услышал эту новость. У Дэррина до сих пор, пока четыре дня назад он не умер, была мечта, что может произойти чудо. И чудо заключалось в том, что Майк Хейнс наденет мне на палец кольцо, тем самым вернув меня в Бург, чтобы я была в кругу семьи. А еще лучше, что в постели я была бы с порядочным мужчиной, который не напрягал бы мои последние нервы, и Дэррин тогда бы перестал беспокоиться обо мне. Поэтому Дэррин щедро излагал мне всю информацию о Майке, потому что всему городу было известно, что бывшая Майка была настоящей сукой. И о том, что она обращалась с ним как с дерьмом. И еще о том, что Майк всем очень нравился, поэтому городской совет вынужден был приложить усилия, чтобы не состоялся парад жителей Бурга, когда развод Майка с его бывшей сукой был окончательным.