Оружие в его руках 2 (СИ) - "Osolio" - Страница 31

Возможно, раньше она боялась, но сейчас, помня ее нежные руки на своей шее, ее ласковые поцелуи и горячий шёпот, когда наши тела соприкасались в головокружительном танце, я знал, что она не боится. Она желала меня точно так же, как я желал эту девочку «нельзя».

Я сходил с ума. Чем дольше мое пребывание в неведении продолжалось, тем сильнее петля затягивалась на шее. Я ненавидел всех. И на пятый день я стал ненавидеть не только родных, но и Андреа. Я ненавидел себя, что не уследил, отпустил эту птичку, которая попала в руки к дьяволу. Ненавидел не знать, где она сейчас, и что мог сотворить с ней мой брат. Страх, боль, ненависть… Удивительно, сколько чувств может испытывать человек, находясь в заточении несколько дней.

Однажды ко мне подошёл Льюис и сказал:

— Твой отец завяз по самые уши. Даже мой опыт не способен вытащить его. С тобой все проще. Оказывается, наводка была не на тебя. Говорилось, что из Милана в Нью-Йорк отправляли груз с подписью твоего отца. Не знаю, как так получилось, но кто-то очень хорошо продумал план, чтобы убрать Ромеро с пути.

— Кто мог это провернуть? И откуда был донос?

— Если ты думаешь на своего юриста, то ошибаешься. Она слишком неопытна и слишком мало времени пробыла в ваших кругах, чтобы понять всю суть. Боюсь предположить, что это кто-то из своих. — Он тяжело вздохнул, открывая папку с бумагами дела моего отца. — Говорят было три вызова. Один из Нью-Йорка о контрабанде наркотиков и два из Милана. Там уже к наркотикам добавили ещё и рабство.

— Кто? — Мой голос был хриплым, руки до боли сжимали железные прутья. И меня осенило. — Стефано! Зачем?

— Это ты выяснишь, когда выйдешь отсюда. Я внёс внушительный залог за тебя. За Ромеро так откупиться не вышло.

Слишком много вопросов. Слишком мало времени на ответы. Слишком сильно хочется расквасить лицо моего брата. А ещё сильнее хочется заглянуть в глаза Андреа. Уверен, что именно в них я найду все ответы на свои вопросы.

Меня отпустили тем же вечером. Грязный, уставший и злой я шёл в пентхаус моего брата, в надежде застать его там. Сумрак отягощал и так мое гадкое настроение, в груди, казалось, вырвали целый сгусток энергии, а на его место запихнули ярость. Лишь она сейчас придавала мне сил.

Свет горел к окнах, когда я подошёл к высотному зданию. Издалека невозможно было заметить Стефано, но я заметил блики. Он дома.

Стремглав ворвавшись в квартиру, первое, что бросилось мне в глаза, — это два бокала вина на барной стойке. Вино было недопито, но тарелки уже пусты. Мой брат был с кем-то. Неужели они с Андреа праздновали свою победу над нами? Желчь растеклась по горлу, и я скривился. Хотелось выплюнуть этот отвратительный осадок, но я проглотил его и последовал дальше по коридору, вслушиваясь в каждый шорох. В комнате моего брата, которая всегда была заперта был слышен тихий мужской стон. И тогда это стало последней каплей моего терпения. Я дёрнул за ручку, рывком отворил дверь и оказался очевидцем гей-порно.

— Какого хрена? — Рявкнул я, видя как с моего брата спрыгивает точная копия моей жены. Мужская копия. Александро. Значит, Лиз была права. Стефано и правда гей.

Звон в ушах усилился. Мне хотелось стереть из памяти то, что я сейчас увидел. Я был в растерянности, а мой братец лишь победно улыбался. Он знал, что я никогда не поверю Элизабет. Знал, поэтому представил доказательства.

— О, тебя отпустили. — Радостно произнёс брат, медленно поднимаясь с кровати и натягивая на себя пижамные брюки, своему благоверному он бросил халат. Отвращение, которое пронзило меня при виде двух трахающихся мужиков, усилилось троекратно. — Тебе бы в душ сходить.

— Какой к черту душ, Стефано? — Выпалил я, со скоростью рыси приблизившись к мужчине. Мои руки схватили за шею полуобнаженного парня, ставили ему тыльную сторону, а глаза пристально всматривались в чёрные глаза брата. Хотелось их выколоть, а потом выколоть и себе глаза, чтобы развидеть тот ужас, что происходил минутой ранее.

— Вы воняешь.

— Ты трахался с мужиком! — Зарычал я, крепче сжимая шею брата. Хотелось задушишь его, и сейчас я был на грани, чтобы сотворить сие деяние.

— Тебе же Лиз сказала. — Он что, пьёт успокоительные? Какого хрена он такой спокойный?

Я толкнул Стефано на кровать, одним взглядом заставил его благоверного ретироваться из их царства разврата, сам же сел напротив него в кресло, сжимая кулаки с такой силой, что костяшки на моих пальцах прекратились в белые камни.

— Ты же знаешь, что тебя должны убить. — Наконец произнёс я. — Ты знаешь, поэтому согласился на весь этот фарс с Андреа. Но зачем тебе, черт тебя дери, была нужна компания?

— Затем, что мне причитается. — Стефано растекался по шелковым простыням, словно мы обсуждали гольф.

— Ты сам изначально отказывался от доли. Ты сам ушёл от нашего бизнеса и пошёл работать в модельный бизнес. — Я плюнул ему в ноги. — Ты хоть представляешь, какой позор навлёк на нас тогда? Ты позорил нас столько лет, а потом вдруг одумался?!

— Ты когда-нибудь видел сорокалетних моделей? Рано или поздно мне понадобились бы деньги, и я все равно бы занялся вашим делом.

— Ты его разрушил! Ты уничтожил то, над чем отец трясся всю жизнь!

— Я разгромил лишь теневую сторону вашего бизнеса. Без него у тебя все ещё есть строительная компания и два порта.

— Ты хоть понимаешь, как ты навредил всем? Где Андреа? Что ты с ней сделал?

— Я уже думал, ты и не спросишь. — Он усмехнулся. — Плывет вместе со своими родителями по реке.

Этого было достаточно, чтобы я вскочил с кресла и вцепился в шею брата. Но тот лишь хрипло смеялся, нажимая на мою кровоточащую рану.

— Отвечай. — Шёпот, который никогда не предвещал ничего хорошего. — Отвечай, иначе, как Капо, я начну вершить суд сейчас же.

— Убьешь родного брата?

— Убью выродка, который посмел предать семью. — Мои руки крепче сжали шею мужчины. — Где она?

— Я не знаю, — Стефано задыхался, но всего глаза все так же предательски блестели. — Сбежала, пока нас держали в участке.

— Если ты мне и на этот раз лжёшь, я сгною тебя в собачьей конуре.

Выйдя из пентхауса, я дышал холодным осенним воздухом, но не мог насытится. Я задыхался там, где полно кислорода. Задыхался от предательства, от лжи, от нескончаемой боли.

Мои пальцы набрали на телефоне, что вернули мне в участке, номер Андреа, но там были короткие гудки. Тогда я позвонил в банк, узнал, что деньги, которые лежали на моем фонде в сохранности, хоть и поисчерпались кругленькой суммой из-за залога. После отца я был единственным человеком, кто мог управлять финансами всех членов семьи. И от его имени я только что заблокировал все счета своего брата. Он больше не Россини и не имеет никакого права пользоваться нашими деньгами.

Убить родного брата, — худшее, что можно придумать. Я никогда бы не сделал с ним и собой такого. Пусть лучше мой брат будет жить в нищете, осознавая свою ошибку, чем лишится жизни в одночасье. Если бы Стефано не испугался собственной ориентации, если бы он мне доверился, то предательства бы не было. Я не тот человек, который способен убить родного брата. Я не тот человек…

Я не тот человек… Не тот, кем должен быть.

— Доменико, — на той стороне разговора отозвался грубый бас, — собирай собрание. У меня есть важные новости. Я прилечу через пару часов.

На кону вопросы о лишении защиты клана Стефано, возвращении бизнеса. Нужно вытащить отца, хотя я бы предпочёл, чтобы он сгнил в тюрьме, и я должен найти Андреа. Последнее сейчас мне хочется сделать больше всего.

Где же ты, сумасшедшая беглянка?

Я бежала, что было сил подальше от квартиры, которую нам подарило семейство Россини. Я предала, подставила, подговорила невинных.

Единственное, что заставляло меня оставаться в своём рассудке, — надежда, что Луиджи меня когда-нибудь поймёт. Примет тот факт, что меня больше нет в его жизни и не станет искать меня по всему свету. Ноги горели огнём, дыхание уже превратилось в сплошную отдышку, но я не могла остановится. Я бежала, не замечая встревоженные взгляды прохожих, лай собак и тех, на кого я случайно налетала, отталкивала, даже не удосужившись извиниться.