Грех. Расплата (СИ) - "Jana Konstanta" - Страница 86

Горячий отвар, потрескивающие дрова в маленькой печке и чистая мягкая постель — что еще нужно для счастья в эту ночь? Пожалуй, только твердое, надежное плечо рядом. И плечо это было. Успокоившись, поверив, что закончились ее испытания на живучесть, Кристина замерла на груди своего защитника, растянувшегося на узкой постеленной ей кровати. Он только что напоил ее отваром, уложил в постель и собирался уйти, догадываясь, что мужское присутствие — вовсе не то, что ей сейчас нужно, но Кристина, лишившись его тепла, вдруг так жалобно посмотрела ему вслед…

— Мне остаться?

Она робко кивнула в ответ, и тогда он прилег рядышком, чтобы дождаться, когда она заснет. Кристина совсем не возражала — напротив, сама к нему прильнула. Но разве заснешь тут? Она глаза закрыть боялась — а вдруг исчезнет он, и, проснувшись, окажется она одна все в той же холодной камере, на кучке прогнившей соломы… Она глаз с Этьена не сводила — пригревшись у живого тепла, разглядывала каждую черточку любимого лица и видела усталость. Ему бы самому, еще до конца неокрепшему, после долгой волнительной дороги забыться бы во сне, а он не спит — ласкает ее теплым карим взором и уходить не спешит. Подумать только, сам наследник… Сын короля — и здесь, с ней рядом. Только не ее это человек, и он уйдет однажды, и мечтать о чем-то глупо — она прекрасно все понимает. Сама уйдет, вот только б на ноги встать.

Она боялась спать, а Этьену хотелось еще с маркизом поговорить и выяснить, как случилось, что палач, рискуя жизнью, вдруг взялся им помогать? Адриан уже второй раз его спасает… Но почему? Можно ли верить этому человеку с обманчивой улыбкой на губах? А если все-таки ловушка, и их с Кристиной гибель — вопрос лишь времени? Ведь еще недавно именно он, маркиз, выслуживаясь перед Филиппом, отдавал приказ, как избивать его, не давая убить — зачем-то он должен был протянуть до рассвета. Именно он, маркиз, как правая рука своего короля, охотился за Кристиной и, как знать, не его ли заслуга, что она в таком состоянии сейчас? А он участвовал во всех тех мерзостях, что вытворяли с ней в стенах проклятого Дворца? Но она его не боится — значит, не участвовал. И даже, быть может, именно маркизу он обязан тем, что она вообще жива. Этьен терялся в догадках. Люди не просты, и истинные мотивы порой так далеки от этих догадок…

— Родная моя, — тихо проговорил Этьен, сжимая Кристинину ладошку, — мне нужно еще кое-что сделать, а тебе — поспать.

Кристина кивнула ему в ответ и послушно отстранилась, не без сожаления давая уйти.

— Ты маркиза лучше меня знаешь, — накрывая девушку одеялом, проговорил Этьен. — Как думаешь, ему можно доверять?

Кристина призадумалась немного, взвешивая, могла ли она сама тому доверить не свою, а его, наследника, жизнь, и все же, после недолгой паузы кивнула: можно.

— Хорошо. А теперь спи. Не бойся ничего, я рядом.

Не найдя маркиза в доме, Этьен вышел на крыльцо. Адриан сидел на дощатом полу, облокотившись на скрипучие ограждения, и задумчиво разглядывал ночное небо. Он будто бы чуял, что наследника замучают сомнения, и ждал, пока тот уложит Кристину. Этьен подошел ближе и не без наслаждения втянул прохладный воздух — казалось, он уже никогда не сможет вот так стоять и радоваться покою…

— Заснула? — спросил Адриан.

Этьен молча кивнул, усаживаясь рядом.

— Что с ней случилось? Почему она не разговаривает?

«Филипп с ней случился», — ответил про себя маркиз, взвешивая, стоит ли знать неприятные подробности наследнику и не окажет ли он этим медвежью услугу самой Кристине. И все же, немного подумав, тихо и даже равнодушно ответил:

— Много чего случилось. Филипп с ней не в шахматы играл.

— Догадываюсь. Но это же не все? Ее что, пытали? Порез откуда?

— Ты уверен, что хочешь знать все? — вопросом на вопрос ответил маркиз.

— Говори.

Впрочем, пусть лучше знает — все честнее будет. И уж если откажется от нее, то пусть здесь, пока он, Адриан, рядом — тогда маркиз заберет девушку себе. И выходит, и жить заставит. Адриан долго изучал лицо напротив — чуть взволнованное, чуть напуганное, но старательно держащее вид спокойный и сдержанный… Нет, хладнокровие Филиппа этому парню не грозит. Адриан невольно вспомнил и увиденную в борделе сцену: пьяные спящие стражники и беспечность наследника, обнимающего Кристину. Он даже не заметил, что за спиной опасность, и будь на месте Адриана кто-нибудь другой — лежать им обоим с дырками в голове. Даже не поняли бы, что их убивают. Все-таки доброта не слишком хороший помощник, когда нельзя поддаваться эмоциям, когда любой неосторожный шаг может оказаться последним. Ну что ж, парень, значит, хочешь знать, как девочке твоей жилось? Ну хорошо…

— Про посла слышал?

Этьен замотал головой — не до хроники ему было.

— Приезжал тут один… Садист-извращенец, каких поискать еще… Кристину пожелал — Филипп отказать побоялся. Уж не знаю, что он с ней делал, но она его убила.

— Это он ее порезал?

— Да.

— И что дальше?

— Дальше? А дальше ничего. Она Филиппу угрожать стала — он ее в казарму отправил.

Этьен чуть обернулся в сторону маркиза и нахмурился.

— Солдатам отдал, — пояснил Адриан. — Надеюсь, не надо объяснять зачем? Убить не дал — забрал ее, когда кричать перестала, но было уже поздно. Очнулась, но уже не разговаривала. Мы пытались ее выходить, но… Ладно хоть добить ее Филипп не решился — отправил в бордель. Наверно, надеялся, что когда-нибудь еще захочет ее видеть в своей постели… Сначала приказал ее не трогать, не отдавать никому, а потом сказал — всем желающим. А она желающих этих резать стала. Смешно, наивно… Но, насколько мне известно, так и не дала никому к себе притронуться. Странно, что тебя не порезала.

Прохладный воздух с тихим шелестом ядовитых слов просочился сквозь кожу. Пожалуй, Этьен предпочел бы не знать эту правду — страшно даже представлять, через что прошла девочка, оказавшись в лапах братца. И все-таки горькую правду принял, что не сумело спрятаться от внимательного взгляда маркиза.

— Меня стража предупредила, — выдавил Этьен.

— Они всех предупреждали.

— Куртизанку в таверне ты ко мне подослал?

— Я. За мной следили. Вышел бы на тебя напрямую — прикончили б обоих еще в таверне.

— Спасибо…

— Пожалуйста.

— Тебя-то Филипп за что убить хочет?

— А ты не догадываешься?

— Вычислил, что ты мне помог сбежать?

Адриан как-то горько усмехнулся, тень собственной боли на секунду промелькнула на его лице.

— Не меня. Полину.

Этьен резко обернулся, припоминая молодую беременную женщину…

— Убили ее в тот же день.

Глаза палача заблестели; он подскочил, отошел подальше от наследника, чтоб слабость свою не выдать, а потом, надев привычную маску холодного равнодушия и якобы безучастия, продолжил:

— Меня оставил, потому что я один из немногих, кто мог тебя найти. Надеюсь, я ответил на твой вопрос, почему ты жив?

— Прости за Полину…

— Я тебя не виню. Рано или поздно что-то подобное все равно случилось бы — она была слишком светлым и чистым человечком, чтоб Филипп ее пощадил. Прости, что Кристину не уберег — я пытался ей помочь, что мог — сделал. Но накануне той ночи с послом Филипп меня отстранил от нее. Испугался, что я побег ей устрою. Из борделя филипповского я уже ее вытащить не мог — меня там ждали, так что шансов до Кристины добраться у меня не было. Рад, что ты успел. Хотя, знаешь, методы у тебя, конечно, — вдруг зло рассмеялся Адриан. — Вот что ты за человек, а? Додумался ж… Споить! А если б вина не оказалось, что бы делал? Ты сильно рискуешь, наследник. Если носишь с собой оружие — стреляй! Жалости тут не место — эти ребятки тебя б не пожалели.

— Спасибо, что она жива, — пропуская мимо ушей поучения маркиза, ответил Этьен. — Я твой должник.

* * *

Несмотря на слабость и усталость, Кристина так и не заснула. Привстала и стала всматриваться в темноту — хоть и тихо сейчас, спокойно и даже тепло, но нет покоя на измученной душе. Он ушел, и снова тревога распахнула ей свои радушные объятия.