Я Распутин 4 (СИ) - Вязовский Алексей - Страница 26

А поскольку я все равно собирался в Швецию, на меня навесили почетную обязанность поработать на российскую разведку и контрразведку — доставить портсигар нашему военному агенту в Стокгольме. А уж он наладит его дальше.

Мотаться по осенней Балтике с риском загреметь под набег германских миноносцев мне военные отсоветовали напрочь и я решил лететь. А что, Ла-Манш я перелетал, из Германии в Данию путешествовал, а тут от Вазы до Умео всего-то километров сто, а за последние годы у нас и движки куда надежнее стали и самолеты куда лучше, спасибо Игорю.

Добрался до Вазы на поезде, сгрузил самолет и со вторым пилотом чинно-благородно перелетели в Швецию, даже никакого превозмогания не случилось. Погода отличная, видимость тысяча на тысячу, даже ветерка нету — штиль. Ну дальше явился в полицию, доложился — а то черт их знает, война же кругом, вдруг начнут ловить неизвестного авиатора — и опять же на поезде поехал в Стокгольм.

Первом делом явился в посольство явился, военный агент меня уже ждал и чуть ли не выхватил портсигар из рук. И сразу же умчался, даже парой слов не перекинулись. Вечером, правда, явился с извинениями — срочная оказия, еле успел, портсигар уже утром будет в Германии.

Шведы же, наоборот, никуда не торопились, и потому переговоры со спичечным картелем или как его там шли не то чтобы трудно, но уж очень неспешно. Вяло обсудили один вопрос — пообедали — вяло обсудили другой — поужинали — опера или театр — увидимся утром, хер Распутин. Обзываются еще, викинги недорезанные.

На третий день, когда я понял, что обратно в питерский график я уже не попадаю и расслабился, почуял некое изменение. А потом сообразил, что шведы намеренно тянули, надеясь поставить меня в цейтнот и в режиме пожара выбить нужные им преференции. А вот хрен вам, варяги незваные! Демонстративно отбил телеграмму в Питер, что задержусь надолго и принялся мотать нервы принимающей стороне. Вяло обсудили од… — а не прогуляться ли нам по Стокгольму? — пообедаем — вот тут у нас остался вопр… — прошу извинить, господа, у меня встреча с дамой. Еще через два дня переговоры завершились, как говорится, в динамичной и деловой обстановке. Кое-где уступил я, кое-что уступили шведы, все довольны, стратегический союз спичечных и бертолетовых монополистов будет жить, а я хоть немного отдохнул от бешеной круговерти дел. В конце концов, если без начальника дело стоит, то он хреновый начальник — справятся в России и без меня.

И, судя по телеграфным отчетам, справлялись, панических вопросов не присылали, срочно назад не требовали и я решил зависнуть еще на пару деньков. Вот захотелось съездить на рыбалку. Взял в аренду катерок и по фьордам. Красота — неописуемая. Поудил рыбку, поймал большую морскую форель. Которую при мне тут же разделали и зажарили в небольшом навесном мангале.

За совсем небольшие деньги капитан довез меня до “языка Тролля”, я не поленился забраться наверх, посидеть на выступающей скале. До чего ж хорошо! Так бы и остался тут жить. Просыпаешься, а перед тобой — концентрация природной красоты. И море и горы… Интересно, а получится ли выкупить Ласточкино гнездо в Крыму? Мои мысли перескочили на отечественную достопримечательность.

У Перцова в “Слове” я читал, что московский миллионер Сергей Рахманов, который собственно и заказал замок, совсем недавно умер. Наследовала ему дочь — ей то и досталось “Гнездо”. Она уже объявила, что планирует устроить что-то вроде центра живописи, приглашать известных художников, устраивать вернисажи… Попросить уступить? После того, как на Ростех повалились государственные заказы — денег стало больше, чем нужно для жизни и содержания Юсуповского дворца. Я их складировал в центрально-русский банк, покупал облигации правительственного займа, золото в слитках. Но это все не приносило удовлетворения. Деньги — тлен. А вот сидеть вот так, над целым миром, парить над океаном — вот чем нужно заниматься в старости.

Блииин! А ведь в Крыму будет землетрясение. В котором замок чуть не отправится в море — сорвет шпили, через скалу пройдет большая трещина. И когда это будет? Тут я впал в ступор. Дат в голове у меня не отложилось. Но в любом случае — раз дальше замок спасли, в щели залили бетон, то все не так критично. Можно и заранее укрепить все что только можно, забить сваи или еще что-то — строители подскажут. Решено, буду двигаться в сторону Гнезда. Крым наш, няш-мяш.

За день до назначенной даты отъезда, отоспавшись и приведя себя в порядок, спустился в ресторан на завтрак, развернул доставленные по моему заказу русские газеты…

— Гутен таг, либер Грегор.

Я закаменел, потом медленно повернул голову — так и есть, Макс цу Фюрстенберг и Анечка Чернышова. Прямо как натуральная семейная парочка, с зонтами, тростями, под ручку.

— Позвольте к вам присоединится? — вежливо склонил безупречный пробор аристократ.

— Прошу, буду рад. Какими судьбами?

— Газеты написали, что вы прилетели в Швецию. Я подумал, что мы слишком давно не виделись.

Я сделал вид, что поверил — ну не настолько мы друзья, чтобы вот так, во время войны срываться с места и фигачить сквозь неспокойную Балтику, по которой шныряют сильно вооруженные лоханки и мотаются сорванные с минрепов рогатые шары, набитые взрывчаткой.

— Вы неплохо выглядите для таких сложных времен, либер Грегор.

— Вы тоже, Макс, а вы, Анна, просто само совершенство, — отвесил я дежурный комплимент.

Хотя, разумеется, приврал. Я-то так выгляжу просто из-за выпавшей недели отдыха, но война действует на всех. Вон, у Макса и голова уже почти вся с сединой, и подбородок потяжелел да и веселье из глаз ушло. Только пробор все так же безупречен. И Анна тоже изменилась, хотя какое дело женщине до войны? Нет прежней легкости во взгляде, ушел румянец и даже морщинки в уголках глаз заметны, а прошло всего ничего, пару лет…

Мы мило пощебетали о “прекрасных прежних днях”, о прогулках в Тиргартене и Хайлигендамме. Даже боснийский кризис вспомнили с грустью — как все тогда было мирно и просто, раз и договорились, два и все довольны…

— Как все это далеко теперь, — печально заметила Анна. — Трудно поверить, что всего два или три года назад мы общались как друзья…

Да-да. Только от этих друзей пришлось на самолете через море удирать, а так все верно. Но в любом случае сколь угодно жесткие переговоры лучше, чем нынешняя кровавая бойня.

Завтрак закончился, а мы все еще ходили вокруг да около. Эдак у меня вторая шведская волынка нарастет и я предпочел разрубить узел:

— Дорогой Макс, давайте начистоту. Вряд ли вы примчались в Стокгольм только для того, чтобы предаться сентиментальным воспоминаниям.

Бывший кавалергард дернул усом, но предложенные условия принял:

— Дело крайне конфиденциальное…

— Можете быть совершенно благонадежны, я сам крайне не люблю, когда посторонние суют нос в мои дела.

— Вилли… то есть Его Величество, попросту взбешен.

Макс сделал было паузу, но заметил мою вопросительно поднятую бровь и объяснил:

— Буквально позавчера он обнаружил у себя на рабочем столе портсигар, подаренный вашему императору.

Я продолжал старательно недоумевать.

— Это означает, что портсигар передали из Петербурга и подложили кайзеру.

— Это не может быть ошибкой? Например, похожий портсигар?

— В первый момент Вил.. Его Величество так и подумал, но под крышкой выгравирована дарственная надпись кузену Ники. Это безусловно один из подарков кайзера Николаю, никакой ошибки быть не может.

— И Вильгельм считает, что это дело рук русских?

— Да. А я считаю, что это дело ваших рук, — несколько более напряженно, чем следовало бы, заявил Макс, неотрывно глядя мне в глаза.

— Помилуйте, да как же?

— Я не делился с императором своими мыслями, но я знаю, что не столь давно у вас был… ммм… инцидент в Таврическом дворце. Вы общаетесь в Николаем, имеете возможность получить какой-либо подарок, вы приехали в Стокгольм и почти сразу портсигар появился в Берлине! — выдал всю цепочку Фюрстенберг.