Падение Рыжего Орка (СИ) - Волкова Дарья - Страница 62

— Ну не здесь же!

— Именно здесь.

Она завела руки за спину. Красивый розовый, отделанный черным кружевом бюстгальтер скользнул вниз. Ему снова захотелось зажмуриться. Снова полетела на пол футболка. А он шагнул вперед. Прижал к себе.

— Я сделаю это. Если ты… если тебе нужно. Я сделаю все, что ты захочешь, Варя… но… тебе точно это нужно?

— Да.

— Зачем?!

— Раздевайся.

Зашибись у них диалог выходит. Содержательный. Тин всегда, с самого начала их знакомства хорошо понимал ее, ее мотивы, чувства. Не всегда утруждал себя тем, чтобы как-то корректировать свое поведение в соответствии с этим знанием, но он Варю читал. Читал как открытую книгу. Сейчас буквы в книге превратились в японские иероглифы. И он ни хрена не понимал.

Они разделись и легли в постель. На бок, лицом к лицу. В этом не было ни капли эротики. Тихон притянул Варю к себе, прижался губами ко лбу. Может быть, они просто полежат вот так немного и все? Движение ее руки не оставило от этой надежды ничего. Варя раздраженно зашипела. Да, его тело отказывалось принимать участие в этом абсурде.

— Мы будем трахаться или нет?!

Если бы сейчас они каким-то чудом оказалось в другом месте. Сколько тут по прямой до Вариной квартиры? Километра полтора, наверное. Вот там бы он ответил ей «Да!» и любил бы ее до самозабвения. Здесь — нет. Здесь это похоже на пытку. Что угодно бы сейчас отдал, чтобы узнать, что за мысли у нее в голове. О чем она думает? Зачем это все? С какой целью?

— Варя… — он погладил ее по шелковым кудрям, по спине. — Варюша… Не надо…

— Придется брать дело в свои руки.

И она взяла. Основательно. А он сдался. Да, бесчувственная скотина и похотливое животное, но сдался. Тело отреагировало. На ее близость и обнаженность, на запах и шелк волос, на совершенно откровенные движения ее руки. Происходи это на расстоянии каких-то полтора километра, в другом доме, в другой квартире — и он был бы сейчас офигенно счастлив. Но здесь… здесь чувствовал себя участником какого-то дурного спектакля, в котором он не понимает смысла, и не представляет, что у него за роль.

Она закинула ногу на его бедро.

— Ну?!

Он прижал ее плотнее к себе и скользнул ладонью по гладкой коже вдоль тонкой линии коротких волос. И выдохнул укоризненно:

— Ты же даже не хочешь…

— Так сделай так, чтобы я захотела!

Как скажешь, родная.

Он знает все ее тайные местечки и точки. Все-все. Куда надо надавить, погладить, потереть. Только это все механика. А что творится у тебя в душе, милая? Что бы ты там себе не придумала, а я буду действовать по своим правилам. Он взял ее, одновременно шепнув в приоткрытые губы.

— Люблю тебя.

И дальше, под каждое неторопливое движение.

— Люблю тебя. Люблю. Слышишь, люблю. Веришь? Нет, не верь. Это все слова, они ничего не значат. Просто будь со мной. Просто. Будь. Со мной. И все увидишь. Как я тебе люблю. Люблю. Люблю.

Эти слова звучали многократным рефреном. В такт его движениям. Между поцелуями, которыми он покрывал ее лицо — закрытые веки, лоб, скулы.

Я совсем не могу догадаться, что сейчас чувствуешь ты. Но я не буду молчать о том, что чувствую сам.

Она начала дрожать. Он знал, что это означает. Да, с ней это скоро случится. А он сегодня пролетает мимо. Потому что это механика. А на душе у него совсем другое.

Движения стали быстрее. Прикосновении — смелее. Поцелуи — чаще. «Люблю» — громче. Сейчас. Скоро.

И вдруг он замер.

— Скажи мне! — порычал он. — Скажи мне, черт возьми! Скажи, что любишь меня! Почему ты этого мне не сказала?! Скажи! Не молчи! Скажи!

Она задрожала сильнее. Всхлипнула. И это его вмиг отрезвило. Да что же он, на самом деле?! Нашел, когда приставать к любимой с идиотскими вопросами.

— Прости меня. Прости, родная. Не говори ничего. Неважно. Это слова… Они ничего не значат. Просто будь со мной. И все. Будет. Хорошо. Ты увидишь. Ты поймешь.

И в несколько уверенных движений отпустил ее. На волю. В полет. Но держал в руках, пока она сладко вздрагивала, и не разъединял тела.

Ухо не уловило тихий шепот. Слова будто прозвучали в голове. Но он не поверил. Показалось. Просто показалось. Выдает желаемое за действительное. Однако губы дрогнули сами собой в вопросе.

— Что? Ты что-то сказала?

Да, она сказала. Тихо, но прямо ему на ухо. Повторила. Еще раз. Потом еще. И еще. А потом он просто взорвался оргазмом. От одних только слов. Но тех самых.

Странное время для умных мыслей. Но именно за несколько секунд до освобождения, в состоянии дикого сексуального напряжения тела и еще более дикого раздрая в душе, под его хриплое «Люблю. Как же я тебя люблю, родная» она вдруг поняла.

Любовь нельзя заслужить, заработать, получить за заслуги, выпросить. То, что получаешь в обмен на что-то, неважно на что: на деньги, вещи, поступки — это товар. То, что получаешь просто так — это дар. Любовь — дар. Как и другие, самые главные вещи в этом мире она дается в дар. Как жизнь, которую нам дарят родители. Просто так. Ни за что. Просто потому что так устроен мир.

У Вари, конечно, не получилось поделиться с ним своим открытием сразу. Но как только дыхание выровнялась и смогла говорить — сказала.

Тебе не надо ничего делать, чтобы заслужить мою любовь. Она и так твоя.

— Не представляешь, как я тебя люблю, — ей так много хотелось сказать теперь. Дать понять, что они на равных, и что ее любовь так же сильна, как его. — Ты — лучшее, что случилось в моей жизни.

— Варька… — как-то полузадушено хохотнул Тин. — Я же сейчас начну тебя жалеть. Если у тебя такое «лучшее»…

— Ты — потрясающий. Я буду задирать перед всеми нос и гордиться тем, какой у меня муж.

— Нашла кем гордиться. Я же неуч, у меня даже образования нет.

— Ты — самый лучший.

— Все, прекрати! — почти всерьез взмолился Тихон. — Я сейчас лопну от важности!

Прижал ее к себе, лицом в плечо, уперся подбородком в ее макушку.

— Не говори ничего больше. Не надо. Я этого не заслужил. Хотя… нет. Скажи еще раз. Любишь?

Она часто закивала, задевая носом его грудь.

— Все. Больше ничего не надо. Остальное я сам.

Они еще полежали какое-то время так, обнявшись. Потом Тин завозился.

— Варь, я сейчас быстро в душ схожу и вещи начну собирать. А ты пока тоже в душ сходишь. Я у тебя переночую, хорошо?

Опять у него получилось задом наперед. Варя усмехнулась.

— Давай. И поторопись, пока я не заснула.

Он сорвался с места и чуть ли не бегом помчался в ванную. Наверное, у соседей снизу закачалась люстра — когда такой «стоплюс»-мальчик бодрым галопом проскакал.

Варя закинула руки за голову, довольно, по-кошачьи потянулась. Ночевать ему приспичило у нее. Тиша, Тиша, у тебя там из-за этой истории в голове тоже что-то явно сдвинулось. И на место так не встало. Кто бы мог подумать, что он такой чувствительный и впечатлительный?

Варя оглядела комнату. Смятую постель. Видную в проеме входную дверь. Комната как комната. Постель как постель. Дверь как дверь. Варвара попыталась вспомнить ту картину, что, как она думала, навсегда выжглась в ее памяти. Нет, Варя ее не забыла. Но картина казалась какой-то нечеткой и так и норовила то ли расплыться, то ли рассыпаться. Прошлое потеряло свою актуальность, свою силу и власть над ней. Варе плевать, кто был в этой постели до нее. Какая теперь разница? Прошлое осталось в прошлом. У Вари теперь на память о нем — шрам. У Тина на память о прошлом шрам на плече. У нее — на душе. Но шрам — лишь напоминание. Жить и быть счастливой он ей не помешает. Наверное, такого, как Тихон, нельзя приручить, не заработав шрамов. Не самая страшная цена.

Ее размышления прервало появление любимого мужчины.

— Я все, — отчитался он. — Ванная свободна. Можешь идти. Ну, чего ты ждешь?

— А ты? — Варя кивнула на его обернутые полотенцем бедра. — Чего не переодеваешься?

— Может, я стесняюсь? — он демонстративно затянул крепче узел на полотенце. — Варька, по-хорошему прошу — прекрати валяться голой и беги в душ.