Царь Александр Грозный (СИ) - Шелест Михаил Васильевич - Страница 42

Оттого-то и сбежал Александр из стольного града, что, несмотря на введённые им изменения в структуре государственного аппарата и системе документооборота (а может быть именно из-за них) московское делопроизводство вконец запуталось, потому, что действовали и старая, и новые. Особенно за пределами «московской кольцевой», как Санька дразнил дорогу, образовавшуюся за вновь построенной крепостной стеной, шедшей вокруг Москвы.

Правильно говорят, что лучше сделать заново, чем переделывать за кем-то. Вот князь и сбежал на Азов, построил себе новую столицу и начал организовывать государство по-новому. Сейчас можно было смело сказать, что Санька в Ростове постепенно создал свою государственную структуру, основанную на новых принципах взаимодействия служб.

Вот на основе новой системы документооборота, уже отработанной в Ростове за два года его существования, «девоньки-кикиморки» и разбирали информацию, «раскладывая» её по «папкам» у Саньки в голове. Вернее, не в голове, а в «ноосфере» старшей кикиморы, а та дублировала папки в ноосферу князя.

Царской канцелярией давно заведовала сама Марта, строчившая указы и письма, как швейная машинка фирмы «Зингер». Она же обрабатывала и входящую корреспонденцию. Все документы Марфа «сканировала». «Сканы» она и раньше, по просьбе князя, размещала у себя в памяти, куда у князя был прямой доступ, а сейчас перенесла их и в новую систему хранения.

Санька, проинспектировав новый «облачный накопитель», уже задумался о том, как научить кикиморок обработке данных с помощью структуры метаданных[2] и переводить данные в графики и таблицы, как Мустафа решил, что готов к отплытию в Поти.

Купца Мехмеда с товарищами Мустафа отправил с большим трёхпалубным кораблём, загрузив своими товарами: широкотканными шерстяными, шелковыми, льняными и хлопковыми тканями, оконным стеклом, хоть и не большого размера, но абсолютно прозрачным, и фарфором, покрытым глазурью.

С купцом Мехмедом отправились две белокурые прелестницы-кикиморки, предназначенные в подарок султану Сулейману. Задачей кикиморок была вербовка дворцовой нежити в армию Князя и расширения, таким образом, количества сетевых источников информации. Теперь, когда оперативные данные обрабатывались и систематизировались «нейросетью», Санька мог себе это позволить.

Санька не зря сравнил ту сеть, которую он организовал, с нейросетью. Кикиморки и другая нежить, по своей сути были сущностями энергетическими и, как нейроны, «заточенными» на выполнение узкоспециальных задач, как то: заманить человека в болото, если ты кикимора болотная, или в озеро, да утопить, если ты русалка. У домовых другие задачи: напакостить, если не сошёлся с хозяином дома, или, наоборот, помочь. Лешие обороняли лес и его живность от людей. И так далее.

Кто нежити расписал «функциональные обязанности» Санька не знал, и знать не хотел, ибо начнёшь думать о чёрте, а он тут, как тут. Да, это ему, Саньке, и не надо было знать. Главное, то, что та нежить, что общалась со Светлым Князем и получала частичку его сущности, постепенно заполнялась его светом полностью и «переформатировалась» по его образу и подобию. Нежить «училась» у него поведению и проникалась его знаниями. То есть самообучалась, согласно новым задачам, поставленным Александром, как и нейросеть.

Уже через два дня, Санька «увидел» первую обзорную справку по поставкам оружия и боеприпасов на Тамань. Справка, конечно же, была составлена Мартой. Но Александра удивило приложение, выполненное в табличной форме с разбивкой по номенклатуре и цифрами «Итого». Санька, «увидев» таблицы, едва не запрыгал от радости.

А на третьи сутки работы «нейросети», когда корабли Мустафы шли в сторону Поти и Александр сам стоял на руле одной из шхун, появился леший Мох Мохыч.

— Здрав будь, государь, — поприветствовал Мох Мохыч Саньку степенно.

Александр, весь ушедший в управление кораблём, не сразу понял, что к нему обращается не член команды, а нежить. Что обычных людей, что нежить в нематериальной форме, Санька своим необычным зрением видел одинаково. Александр долго работал над восстановлением обычного зрения. Ему нравилось его «панорамный обзор» через тонкий мир, но вернуть нормальное зрение было делом принципа. Александр восстановил правый зрительный нерв и участок мозга, отвечающий за обработку импульсов, и зрение после этого вернулось. Однако, Санька так привык к «необычному зрению», что к обычному прибегал редко.

— О! Здорово, Мох Мохыч! Ты чего это пожаловал к нам на моря?! Не страшно?

Море вело себя беспокойно. Ветер дул со скоростью шесть узлов, о чем сообщала стрелка анемометра[3]. Волны поднимались высокие, пенистые.

— Беспокойно, — согласился Леший — Волнуется змей морской. Кто-то досадил ему. Не вы?

— Змей морской? Какой змей?! Нептун, что ли?

— Ты про бога?

Санька кивнул.

— Нужно ему море волновать?! Бог далеко, а местный змей рядом. Он волнует море, ветер призывает.

— Да, вроде, не беспокоили и не гневили бога. Перед отплытием обряд совершили, барашков зарезали, трапезу торжественную устроили. Всё чин по чину!

— Они, бывает, полетать хотят, змеи морские, — захехекал, давясь смехом, Леший. — А сил, в воздух подняться, не хватает. Вот они и разгоняют ветер волнами и с высокой волны взлетают по ветру. Может так…

— Интересно…

— А если так, то корабликам вашим, может прийти амба. Бо змей, ежели взлетит, учнёт резвиться и кораблики ваши топить.

— Пусть только попробует! — рассмеялся Санька.

Мох Мохыч внимательно посмотрел на князя.

— Слышал, что ты силу метать научился? То — великий дар и обычному человеку не даётся.

— Да, какой же я обычный?! — удивился Санька и вздохнул. — Я уж и не знаю, человек ли я? Мнп порой кажется, что я могу раствориться и жить без тела.

— Ты это брось! — неожиданно резко сказал Леший. — Сила твоя в единстве тела и духа. Раствориться в свете — дело не хитрое. Вон сколько таких! Хоть дервишей твоих возьми. Всё ты с ними… Дервиши то, дервиши сё. А дошло до дело и где твои суфии? В монастырях сидят…

Санька расстроился ипередал штурвал старшему матросу.

— Пошли, на баке постоим. Там хорошо! — сказал князь.

Его идея собрать суфиев и магов, заговаривающих амулеты, и сделать из них армию сражающуюся с волколаками, считай, провалилась. Даже те два суфия, что были приставлены к отряду Салтанкула, с ним оставаться не захотели, а те из них, кто жил не далеко от Тамани, на его призыв не откликнулись. Гонцы отправились дальше, но прав был Леший, все они концентрируют свои силы на развитие своих способностей, на приближение себя к богу и растворение в нём, а не наоборот.

— «Неужели я такой один? — подумал Санька, идя вдоль высоко поднятого над волнами правого борта шхуны, и вдруг одёрнул себя. — У, братец, куда ты сползаешь… В гордыню и прелесть…»

— Ты просто не там ищешь, — сказал Леший. — Я почему и пришёл к тебе, что дошли и до меня слухи про нежить, что на нас вскоре пойдёт войной. Почему ты решил, что тебе помогут маги, не живущие на наших землях? Они не смогут помочь. Мы все питаемся силой места, где родились и живём. Они тоже. И они это хорошо знают. Их этому учили. Это ты одарённый самородок. А все другие просто маги, питающиеся не от солнца, а от земли, воды или ветра. От солнца мало кто питает себя силой. Либо сгорают, либо растворяются в свете.

— Так, я, что, один такой? — осторожно спросил Лешего Санька.

— Почему один? На Руси много таких, что питается от солнца, но они в последнее время прячут свою силу. Очень много. Все, кто сеет зерно, или выращивает другие растения, обращаются к солнцу и просят его дать силу росткам. Почему они и крестьяне, потому, что чтут крёстный ход солнца. Да поменялось многое. Но не будем сейчас о грустном. Ты понял меня, князь?

— Что не там ищу? Понял. А, где мне искать защитников?

Леший хмыкнул.

— Впервой, что ли, раз русскому люду вставать на защиту земли своей от нечести Кащеевой?

— Почему — нечисти? Нежити?