Родник холодный (СИ) - Панкратов-Седой Борис - Страница 28

Валентина разложила спальник, который ей передал Бекас, подальше от всех и разместилась прямо на нем. План поиска был уже готов: три раза в день ходить до магазина, расположенного у КПП, за покупками и обратно — получалось через весь поселок дважды. Ходить разными маршрутами и опросить как можно больше людей по уже проверенной и рабочей легенде. Сегодня это сделать надо будет, пройдя по маршруту мимо белого здания, выходящего тыльной стеной на кукурузное поле, и выяснить — можно ли безопасно оставлять на стене условные знаки днем или это необходимо делать только ночью и предельно скрытно.

Она решила выдвигаться на маршрут через пару часов, а пока можно было и передохнуть, и попить воды, и перекусить тем, что было в рюкзаке. Разводить костер она не решилась, чтобы не привлекать лишний раз внимания своих соседей. В сложившийся обстановке именно они представляли наибольшую для нее опасность. Именно они, зная лучше, чем кто-либо, повадки своих, могут легче определить не настоящего «своего» то есть — чужого. Общение с соседями Валентина решила свести к минимуму. На Мичуринском проспекте, дом семьдесят учили не плохо.

В таборе заварили чаек из галлюциногенных грибочков и мощно пыхнули. Валентина лежала, вытянувшись на спальнике, сняв с себя обувь, положив рюкзак под голову. Услышала, как настраивают гитару. Потом послышалась россыпь по струнам и из табора донеслась песня. Солиста с задушевным голосом время от времени подхватывали робкие голоса подпевал:

Качнётся купол неба большой и звёздно-снежный.

Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!

Качнётся купол неба большой и звёздно-снежный.

Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!

После последовала следующая песня, сразу без перерыва:

Под музыку Вивальди, Вивальди, Вивальди

Под музыку Вивальди, под вьюгу за окном,

Печалиться давайте, давайте, давайте,

Печалиться давайте об этом и о том…

А когда Валентина услышала очередные лирические строчки из текста уже следующей песни, она приготовилась к длительному погружению в акустический ад:

Виноградную косточку в теплую землю зарою,

И лозу поцелую и спелые гроздья сорву…

Первый маршрут от конюшни до магазина дал отрицательный результат. Местный селянин — ворчливый старик, копавшийся в огороде, вообще отказался разговаривать с Валентиной. Ни на какие расспросы не отвечал, даже не посмотрел на Валентину, смиренно стоящую за оградой, а разговаривал со своей лопатой. Редкие вкрапления не матерных слов, произнесённых им в коротком монологе, донесли приблизительные смыслы сказанного: «ходят тут всякие» и «иди отсюда, пока я тебя лопатой не…».

Валентина решила, что такой злобный старик может и лопатой. Она отошла от ограждения частного домохозяйства, не провоцируя конфликта. Уже уходя, Валентина расслышала, как вышедшая на крыльцо не менее злобная старуха спросила: «Что ей надо?». И в спину Валентину проводили матом уже в два голоса.

В магазине Валентина купила буханку черного хлеба. Спрашивать продавца второй раз не имело смысла, и она решила дождаться хоть какого-то случайного покупателя. Присела на корточки у стены магазина и стала откусывать от буханки, запивая хлеб водой, купленной здесь же в прошлый раз. «Выглядеть такое должно вполне аутентично для поведения наркоманки», — решила она. Ждать пришлось долго.

Пока она ждала случайного покупателя, она дождалась того, что из дверей магазина вышел продавец и сказал:

— Здесь не сиди!

На вопрос Валентины: «А где сидеть можно?», продавец только повторил:

— Здесь! Не сиди!

Торчки и в Осколе, и в других соседних с Восьмой Аномальной Зоной населенных пунктах были низшей кастой. Валентина перебралась подальше от магазина. Случайного покупателя Валентина так и не дождалась. Дождалась телеги, гружёной сеном, в которую была запряжена пегая кобыла. Телега двигалась со стороны КПП.

Разговорчивый и добродушный парень проявил неподдельное участие, переспрашивал Валентину, чесал в затылке, что-то припоминая, но в итоге сказал, что вообще-то он, можно сказать, уже и не местный и всех уже тута не знает, а приехал он на недельку — пособить мамане с папаней по хозяйству. На обратном пути от магазина Валентина заметила телегу с сеном возле дома вздорных старика и старухи и подумала «А говорят, что яблоко от яблони…».

Она свернула в переулок, который, по ее прикидкам, должен был вывести на окраину села, выходившую к кукурузному полю — осмотреть ближе подходы к белому зданию, где её агент оставлял условные знаки.

Оказалось, что дом не имеет ограждения, и это было отлично. «Вероятно, это бывшее общественное здание — библиотека или что-то в этом роде», — подумала Валентина. Перед фасадом разбит, незатейливый палисадник из луговых цветов: ромашки, васильки, зверобой, анютины глазки, колокольчики. Стена, выходящая на кукурузное поле была слева. Валентина свернула за угол. Да, вот она, та самая стена — вот курилка, которую четко можно было через бинокль именно так и распознать, как курилку. Можно быстро зайти, подгадав время, когда в курилке никого, поставить метку. На все про все — тридцать секунд, не больше.

Валентина решила проверить подход к курилке с другой стороны и повернула еще раз за угол, оказавшись с тыльной стороны здания.

— Ты что здесь делаешь?! — злобно уставившись через очки-велосипед на Валентину зашипел доктор Валдис, наполовину высунувшись из окна.

— Ой! — сказала Валентина.

— Krievucūkas (русские свиньи)! — первый раз не сдержал себя доктор Валдис, — Nolādētskrievucūkas (проклятые русские свиньи)! У себя там ссыти и срите! У конюшни ссыти и срите! У конюшни! Вам все надо зассать вокруг себя! Вам все надо засрать вокруг себя! Здесь медицинское учреждение! DievamāteDodmanspēku (Матерь Божья, дай мне силы)!

Доктор Валдис пропал вглубь раскрытого окна, из глубины донесся его крик:

— Санитар! Санитар! Санитар! Гони это животное от дома! Гони немедленно это животное от дома! Дай ей шваброй поперёк спины! Чтобы дорогу сюда забыла!

«Что за день такой? То лопатой, то шваброй?» — подумала Валентина и попятилась назад, она была готова уже уносить ноги, но прямо на неё из дверей дома вылетел санитар. Санитар был без швабры. Но санитаром оказался её агент — хромой Лёвка!

Глаза Лёвки округлись до размера юбилейных олимпийских рублей, челюсть непроизвольно отвисла. Валентина быстро сблизилась с ним, прошептала в самое ухо:

— Сегодня ночью в два часа. Где?

— Что где? — непонимающе хлопал Лёвка глазами, находясь в состоянии столбняка.

Валентина коротко дернула его за воротник, чтобы он пришел в себя.

— Наша встреча с тобой сегодня ночью. Я назначаю время — два часа ночи. Где ты можешь быть безопасно для себя в два часа ночи?

— В два? А! Здесь. Здесь я буду! Я здесь ночую. У нас сейчас только один лежачий. Полно свободных коек.

По коридору нарастал крик доктора Валдиса и его шаги.

Валентина поняла что времени больше нет. Она снова приблизилась к лёвкиному уху и отчетливо прошептала:

— Встречаемся в курилке сегодня ночью в два. На случай провала — я наркоманка спрашивала тебя насчет морфия — можешь ли ты раздобыть мне морфий. Понял?

На крыльцо дома выскочил доктор Валдис.

— Я сказал шваброй! Шваброй гони животное! Krievucūkas! Nolādētskrievucūkas! DievamāteDodmanspēku!

Лёвка уже пришел в себя.

— Проваливай! — заорал он на Валентину, не то я шваброй! Давай, давай! Вали отседова пока не дали!

Центральная нервная система доктора Валдиса была сильно расшатана с момента осознания им того, что «красные сидят на хвосте». Он вернулся к окну, где на подоконнике его ждал «Учебник по военно-полевой хирургии», выпущенный под редакцией профессора Л.Н. Беркутова в 1973 году и попытался еще раз отвлечься от всего. То есть от всего вообще, максимально, кроме чтения.