Приди и виждь - Санин Евгений Георгиевич - Страница 3

— Смерть?

— Да! Но я вынужден открыть ее тебе, чтобы ты смог в точности выполнить мое указание. Здесь… — Крисп услышал, как отец похлопал ладонью по своей кожаной дорожной сумке, — находится императорский эдикт, который я должен развезти по провинциям. Содержание его в деталях мне неизвестно, но я знаю, что, согласно ему, скоро начнется уничтожение всех, кто откажется принести жертву гению императора.

— В первую очередь, христиан, которые не станут поклоняться никому, кроме их Бога?

— Именно!

Крисп весь обратился в слух, боясь упустить хотя бы одно слово.

— Так вот, — повысил голос отец. — Ты должен сделать все, чтобы мой заклятый враг… этот Нектарий, не избежал пыток — самых страшных пыток, Скавр, и казни! Запомни: где бы он ни был, куда бы ни ускользнул, твоя задача — найти и выдать его властям!

— Будь спокоен, Марцелл! Скажи только, когда состоится жертвоприношение? — деловито осведомился управляющий.

— Не могу. Этот день известен лишь императору и самым близким из его окружения.

— С одной стороны, это не удобно для меня, а с другой хорошо — Нектарий ведь тоже не знает его! — вслух рассудил управляющий. — А какие будут указания по хозяйству?

— Никаких! — отрезал Марцелл. — Меня сейчас волнует только Нектарий и мой сын, которого, кстати, я забираю с собой!

— Криспа? Ты не доверяешь мне?!

— Что ты, Скавр! Разве тогда я открыл бы тебе государственную тайну?

— Но зачем ты увозишь сына?

— А это уже моя личная тайна… Я подозреваю, что он — тоже христианин!

Услышав это, мальчик вздрогнул, как от удара. Но нет, он не ослышался: отец продолжал:

— После смерти жены он стал для меня самым дорогим, что только есть в жизни, дороже самой жизни! И я боюсь, что он последует примеру Аврелии. Ведь он упрям и доверчив, как мать! Я решил взять его, с одной стороны, чтобы спасти от смерти, а, с другой, надеясь образумить и напугать видом пыток на обратном пути! А теперь идем. Пришли-ка его ко мне, чтобы я велел ему собираться в дорогу!

Блики уже не зарницами — грозными молниями — заметались по потолку вслед за отцом и Скавром, и удалялись, вновь уступая место тьме.

«Как же теперь быть?.. Что делать?»

Крисп с трудом дождался, когда стихнут шаги, и вскочил на ноги.

«Надо скорее предупредить отца Нектария, всех наших!»

Больно ударяясь о мебель, налетев на бронзовый таз, он выскочил из дома и, забыв про осторожность, не оглядываясь на рабов, на зовущего его управляющего, толкнул калитку и помчался по улице к тайному месту, где собирались по воскресным дням христиане.

«За что они нас так? — задыхаясь, не мог понять он. — Ведь мы же никому не делаем зла!..»

Вот наконец и нужный дом. Он ничем не отличался от других домов. Кроме едва заметного изображения виноградной лозы с гроздью на воротах.

Привратник приветливо улыбнулся знакомому мальчику:

— Проходи!

Но тот с серьезным видом шепнул первую половину пароля:

— «Христос…

— … посреди нас!» — отозвался привратник и подтолкнул мальчика: — Да беги же, а то опоздаешь!

Крисп знакомыми коридорами прошел к двери, ведущей в подвал, спустился по ступенькам и увидел, что привратник был прав: он поспел как раз к причастию Святыми Дарами.

Мальчик обвел глазами счастливые, просветленные неземной радостью, лица принимавших кусочки Агнца людей и, содрогаясь от мысли, что всем им, возможно, предстоит скоро погибнуть, причем, в самым страшных муках, бросился к отцу Нектарию.

Он хотел рассказать все, что подслушал, но пресвитер, хоть и понял по выражению его лица, что произошло нечто ужасное, невозмутимо сказал:

— Воздай сначала Божие — Богу!

Крисп широко раскрыл рот и благоговейно принял в себя… нет, не просто кусочек Святого Хлеба, а — Самого Христа! Он не пытался, как иные, понять, как может Бог, Который создал целую Вселенную и пред Которым трепещут небесные силы, войти в грешного человека, будь он мальчик, раб или сановник, причем не частицей, а весь — Небесный. Он просто знал, не пытаясь разобраться в этом умом, — что это действительно так. И Бог сейчас в нем!

— Ну вот, а теперь можно и кесарево — кесарю. Говори! — разрешил отец Нектарий.

— Я… мой отец и Скавр… там… — сбивчиво начал Крисп и выпалил: — Император издал эдикт, чтобы все принесли жертву его гению!

— Так… — задумчиво произнес священник. — Это означает только одно — массовые гонения на христиан! Несколько десятилетий императоры не трогали нас. Только некоторые ретивые язычники пытались искоренить нашу веру по местам, как, например, недавно в Александрии. А теперь во всем римском мире снова — начнутся пытки, мучения, казни…

— Выдержим ли мы их? — послышались встревоженные голоса. — Хватит ли у нас сил перенести так, как наши старшие братья-мученики?

— Сами, конечно, нет! — с кроткой улыбкой ответил пресвитер. — Но Господь Своей благодатью укрепит нас и даст силы претерпеть любые мучения. Со стороны это будет выглядеть чудом, глядя на которое, тысячи и тысячи людей уверуют во Христа. А для самих мучеников любая пытка превратится в радость, нет — в счастье от скорой встречи с Христом, который Своей благодатью и утешит нас и утишит боль… Главное только нам самим не отступить об Бога, чтобы не лишиться этой благодати и небесных венцов!

— Со мною ведь тоже будет Божья благодать, правда? — прошептал Крисп, и отец Нектарий ласково погладил его по голове:

— Конечно! Ты с детства воспитан в благочестии и за тебя у самого престола Божьего, на небесах молится теперь твоя мама. А материнская молитва даже здесь, на земле из глубин моря поднимет и из огня спасет! Ты вот что еще скажи нам, — вопросительно посмотрел он на мальчика. — Гонения уже начались?

— Нет, эдикт сначала нужно развезти по провинциям! Все произойдет в один день, который знает только император и самые близкие к нему лица, — словами отца объяснил Крисп и с готовностью заглянул в глаза пресвитеру: — А хочешь, я выкраду у отца сумку и сожгу все эдикты? Деций уехал на войну, пока еще напишут новые, пока он утвердит их…

Отец Нектарий с улыбкой посмотрел на мальчика и отрицательно покачал головой.

— Ну, тогда разреши вскрыть только один, и хотя бы узнать день, когда всё начнется? — взмолился Крисп.

— Не могу — заповеди Господней никто не отменял! — развел руками священник. — Мы обязаны чтить отца и мать, а не губить их. Ты подумал, что сделают с твоим отцом, если обнаружат взломанную императорскую печать?

— А я… я скажу, что взял поиграть его — эти эдикты всегда в таких красивых коробочках — и… поломал!

— Эх, Крисп, Крисп! — отец Нектарий потрепал мальчика по голове. — Разве я учил тебя лгать? Разве не говорил, что, сказав неправду, ты перестаешь быть сыном Божиим и усыновляешься сатане? Ступай лучше домой!

— Не могу! — испуганно затряс головой Крисп. — Отец догадывается, что я христианин! Он ищет меня, чтобы забрать с собой!!

— Ступай с миром, он не сделает тебе зла! — улыбнулся пресвитер. — Поверь, ты очень много сделал для нас!

Тут раздались голоса, упрашивающие отца Нектария тоже сберечь себя и немедленно уехать в безопасное место:

— Иначе после окончания гонений город останется без пастыря!

— Кто утешит тогда оставшихся в живых?

— Кто наставит в вере и окрестит новых сестер и братьев?

— Кто будет проводить службы и совершать таинства?

— Иди же! — поторопил пресвитер, и Крисп так и не успел узнать, чем закончилось дело: ступенек наверх было так мало, а уговаривавших отца Нектария уехать «погостить» к брату в далекую Сирию, так много…

Крисп сидел в курьерской повозке, рядом с отцом и, через отверстие в кожаном пологе, смотрел на звезды. Напротив спал толстый чиновник, который отвозил императорский эдикт на север. Еще один курьер, путь которого пролегал до Иберии[3], как бывший центурион, предпочел ехать верхом, с сопровождавшими повозку охранниками. Им же с отцом предстояло побывать в восточных и южных провинциях.