Новая жизнь темного властелина. Часть 1 (СИ) - Федин Андрей - Страница 4

Я попытался проанализировать теперь уже свои воспоминания. Понять, не являлись ли страхи моего предшественника надуманными. Пришёл к выводу, что тот ещё и не осознавал всех масштабов грозившей ему опасности.

Ведь магическая энергия исходила не только от женщин. В любом из миров её можно встретить повсюду — в том или ином количестве. А даже крохи маны тут же вызывали необратимую реакцию в аурах и телах ущербных мужчин — следовало разрушение энергетической оболочки, кровоизлияние в мозг, скорая смерть.

Я понял, почему местные мужики прячутся за крепостными стенами: только так могли обеспечить себе иллюзию полной безопасности. Именно иллюзию — уж кто-кто, а я понимал, что магическая энергия могла проникнуть и сюда, пусть и с меньшей вероятностью.

Этот мир точно не для мужчин.

Как они вообще до сих пор умудрялись выжить?

Это обстоятельство вызывало у меня недоумение. И я не нашёл ему внятных объяснений в памяти предшественника.

Но узнал, как выживали мужики сейчас.

Мужчины и женщины, хоть и выглядели двумя разными биологическими видами, жили в симбиозе друг с другом. Первые оплодотворяли вторых — только для этого с теми и встречались. Причём, делали это не по собственному желанию (к слову, желание отсутствовало полностью). А вынужденно: стимулом обычно служили голод и холод.

Чтобы пугливые мужчины не отказывались участвовать в репродуктивном процессе, женщины взвалили на себя множество обязанностей. Обеспечивали мужской анклав едой, вещами, лекарствами. Отгородили мужчин от опасного мира. Избавили от своего общества. Требовали от мужиков только одного: выполнять свою функцию в процедуре продолжения рода.

В этой пресловутой процедуре они обязали участвовать всех мужчин, достигших пятнадцатилетнего возраста — того самого, в который вчера вступил мой предшественник.

Проходила она странным, на мой взгляд, и нелепым образом.

С одной стороны в ней участвовали бесчувственные женщины — их усыпляли перед предстоящим действом. Я думаю, делали это для того, чтобы дамы не вздумали получать от процесса удовольствие. Ведь любой всплеск эмоций грозил спонтанным выбросом магической энергии.

С другой — дрожавшие от страха мужчины. Лишь они и были активными участниками процесса, пусть и едва соображавшими от ужаса. Толку от них добивались при помощи неких «эликсиров», что заставляли мужчин испытывать подобие полового влечения.

«Делай всё быстро!» — наставляли моего предшественника старшие товарищи.

Я понимал, почему они так советовали: каждая секунда промедления в геометрической прогрессии увеличивала риск получить смертельную дозу маны — ведь женщины пусть и спали, но бесчувственными не были.

Моему предшественнику предстояло впервые участвовать в процессе оплодотворения через пять дней после своего дня рождения. Но он уже давно готовился к страшившей его процедуре — изучал теорию. Слушал рассказы опытных мужчин; рисовал в воображении ужасающие картины встречи и контакта с женщиной; прощался с жизнью.

Просмотрев всё то, что он себе нафантазировал, я не знал, смеяться мне или… ругаться.

Ещё в прошлой жизни, сообразив, что она близилась к завершению, я строил планы на следующее воплощение.

«Женщины, магия, развлечения, — решил тогда я. — Нет. В другом порядке: магия, женщины, развлечения».

Сразу отверг мысль о том, что попытаюсь потеснить правителей следующего мира. Решил, что больше на подобное не подпишусь. Того раза, когда взбирался на престол Аквинии, мне вполне хватило.

Там, стоя у плахи, во время короткого замаха палача, в моих главных и лучших воспоминаниях присутствовали только женщины, скрасившие мне дни и ночи. И я безумно жалел, удерживая на плахе свою голову, что памятных ночей с женщинами было недостаточно много: ведь я растратил время на бессмысленное карабканье вверх по социальной лестнице.

Вот и сейчас мои мысли вертелись только вокруг женщин и магии. С ужасом понимал, что могу остаться и без первого, и без второго.

Ну не считать же романтическими отношениями оплодотворение спящих женщин?!

Пробудившаяся во мне злость отогнала все те тревоги, что навеяли чужие воспоминания.

«Как там клялся? — подумал я. — Никаких убийств ради собственной выгоды? Чудесно! Молодец. Ну и где в таком случае я раздобуду ману? И как без магии я смогу общаться с местными женщинами? Буду оплодотворять спящих?»

Я поморщился.

Попытался себя успокоить.

Посмотрел в окно на окрашенное рассветом небо.

«Решил, что проживу эту жизнь по-новому, значит так и сделаю, — подумал я. — И нечего теперь идти на попятную. Привык двигаться напролом, словно носорог. Хренов тёмный властелин, вонючий некромант. А ты попробуй-ка теперь извернись! Что? Слабо?»

Очень хотел ответить самому себе, что «слабо»; что нет нужды над собой издеваться. Что дорожка к магии и величию давно протоптана. Пусть и приходилось идти по ней, утопая по щиколотку в крови, да и заканчивалась она обычно у плахи или на костре.

Но вместо этого я прокручивал в голове клятву, данную ещё в прошлой жизни. Повторял её вновь и вновь. Рассматривал под разными углами. Словно хитрый адвокат, анализировал каждое её слово. Чувствовал, как восстанавливается душевное равновесие.

Подумал: «А что? Если уж не повезло стать эльфом, попробую разнообразить жизнь по-другому. Не всё же носить робу некроманта. Когда-то можно примерить и плащ светлого воинства. Ведь их добро — то ещё… добро. Интересная жизнь у меня намечается».

Ухмыльнулся.

Не без труда слез с кровати, прошёлся по комнате от стены до стены — десять шагов.

Что там у нас по расписанию? Появление Прола?

* * *

В моих новообретённых воспоминаниях Пролом звали лысого толстого мужика — лет тридцати-сорока. По местным меркам пожилого: до пятидесяти мужчины тут редко доживали. Здесь, в «мужском мире», Прола считали едва ли не королём — самопровозглашённым. С малых лет он проявлял женские повадки: был агрессивным, грубым, отбирал у других мужчин еду и вещи, мог даже поколотить.

Вчера вечером в честь пятнадцатилетия мой предшественник получил со склада несколько комплектов одежды и кувшин красного вина. И именно сегодня утром он ждал Прола в гости. Складом заведовали женщины — там мой предшественник встретился с ними впервые. Загребущие руки Прола туда добраться не могли. А вот в мою комнату — запросто.

Думаю, именно ожидание этих двух событий — «первого раза» с женщиной и встречи со страшным женоподобным «королём» — и вынудили душу впечатлительного парнишки освободить мне место в этом теле. «Не вынесла душа поэта», — процитировал я кого-то из эльфийских классиков. Или не эльфийских — не помню. Посмотрел на свои пухлые руки. Такими не то, чтобы с кем-то драться — отжаться разок от пола не получится.

Окинул взглядом аскетическую обстановку комнаты. Ни тебе меча, ни дубины. Нет даже огнестрела. А порох вообще есть в этом мире? В доставшейся мне по наследству памяти ни слова не нашёл об оружии. Моего предшественника подобные вещи не интересовали. Из условно опасных вещей обнаружил в его комнате только набор игл для вышивания.

Разложил на кровати комплекты новенькой одежды — точно на рыночном прилавке. Там же, у стены, примостил кувшин с вином — кислым, разбавленным водой. Его я точно не отдам: вряд ли раздобуду в мужском анклаве что-то лучше этой бурды. Замер у входа в комнату, окинул взглядом составленную на кровати композицию. Остался доволен: по местным меркам она выглядела привлекательной. Размял кисти рук, придвинул к кровати тяжёлый стул.

— Что ж, уважаемый Прол, — сказал я, посмотрев на дверь. — Жду вас с нетерпением. Надеюсь, вы не обманете мои надежды. Пора мне обживаться в этом чудесном новом мире.

* * *

Ни один из приятелей моего предшественника не явился утром к нему в комнату. Несмотря на то, что многие из них знали о кувшине с вином. Этот факт лучше прочих подтвердил, что подозрения паренька были не напрасны — Прол меня обязательно навестит.