Снежная невеста (СИ) - Мягкова Нинель - Страница 21

— Не умею, — созналась я, не сильно думая, что говорю. 

— Зачем ты врёшь? Ты плаваешь как рыба! — прошипела где-то далеко, в другой вселенной, Катерина. 

— А вы моложе, чем я думал, — он навис надо мной и стекавшая с его волос вода капнула мне на грудь. 

Я не знала, о чём паниковать в первую очередь: о тесном, непристойном контакте, лишь усугубляющемся почти полным отсутствием одежды, или о том, что я понятия не имею, сколько лет Алисе на самом деле?

Алиса

К чести Риса, он не стал спорить и доказывать, что я не права.

Я и сама сомневалась в правильности сделанных выводов, но всё же решила высказаться. Признаться по правде, мои выкладки строились на интуиции, множестве просмотренных фильмов и прочитанных книг. Ну, ещё немного логики. 

Деир Рохус очень сильно нервничал для самоубийцы. Ему должно быть всё равно, что с ним станет, раз он готов взорвать целый дирижабль ради достижения цели. Либо он агрессивный фанатик, либо отчаявшийся человек, потерявший последнюю надежду. В обоих случаях поведение при допросе (в сериалах) обычно отличается от того, что я вижу сейчас. В первом он бы хамил и огрызался, развалился бы на стуле и бравировал своей мнимой мощью. Во втором — потух и впал в прострацию. А вот если его вынудили так поступить, становятся понятны тревожные взгляды на дверь, нервные движения рук и бегающие глаза. Налицо явное беспокойство, причём с каждой минутой возрастающее. 

— Можно я с ним поговорю? — предложила я неожиданно для самой себя. 

Дельхарт обменялся долгими взглядами с начальником участка, что-то молчаливо выясняя, и наконец кивнул. 

— Хуже не будет, — оптимистично прокомментировал он, открывая дверь и пропуская меня вперёд. 

При виде меня незадачливый террорист вздрогнул и собирался было вежливо подняться, но наручники, зацепленные за специальный крюк, держали крепко. Он неловко поёрзал и опустил взгляд, будто щербатая поверхность столешницы могла поведать ему ближайшее будущее.

Я заняла пустующий стул напротив. Полицейский, проводивший допрос, при виде нас с Дельхартом подскочил и уступил место без лишних вопросов.  

— Чего вам? Я всё рассказал! — не выдержав затянувшейся паузы, рявкнул деир Рохус. 

— Не всё, — спокойно отрезала я, хотя каждая жилка подрагивала от напряжения. 

А если я ошиблась? 

А если, что ещё хуже, он не поверит, откажется сотрудничать и ребёнок пострадает?

— Вы забыли упомянуть, что ваша дочь в заложниках, — по-прежнему тихо и невыразительно продолжила я. 

Несчастный затрясся всем телом, бросая жалобные взгляды то на меня, то на дверь, то на стекло, отсюда совершенно непрозрачное и кажущееся чёрным. 

— Кто вам сказал? Это они сказали? Они говорили, что убьют её… пожалуйста, не дайте им её убить! Девочка моя! — бедняга сорвался окончательно. Обхватил голову руками и принялся раскачиваться из стороны в сторону, невнятно подвывая. 

Мы с Рисом переглянулись. 

Торжества я не испытывала. Да, я оказалась права, но радости по этому поводу не было никакой. Это означало, что у неизвестных, чуть не организовавших взрыв дирижабля, в заложниках сейчас ребёнок, и если мы не поспешим, её может не стать в любой момент. 

Лучше бы я ошиблась, честное слово!

— Я сейчас. Постарайся ещё что-нибудь вытянуть, — пробормотал мне на ухо Дельхарт едва слышно и стремительно вышел из допросной. 

Меня немало удивило такое доверие, но я послушно осталась на месте. Пока деир Рохус в расстроенных чувствах, можно попытаться узнать о его нанимателях поподробнее. 

Возможно, с безобидной женщиной в моём лице он будет более откровенен? 

Двух полицейских, с непроницаемым видом дежуривших у дверей, не считаем. За мебель сойдут. 

— Мы попытаемся помочь, — я старалась говорить как можно мягче и деликатнее, чтобы не испортить наметившийся прогресс. — Но нам нужно знать больше. Когда её похитили?

Я специально не спрашивала — кто. Стоит мне сознаться, что мы понятия не имеем, о ком речь, как мужчина замкнётся и перестанет отвечать на вопросы вовсе. Доверия к властям в нём не чувствуется, вряд ли он жаждет сотрудничать с полицией, особенно учитывая что ему наверняка пригрозили страшными карами если он расскажет, кто его нанял. Так что делаем вид, что в курсе всего, и незаметно выведываем подробности. 

Переговорщик из меня так себе, зато психолог неплохой. Недаром потратила полгода жизни на небольшой курс. Вести приём пациентов мне, конечно же, никто не позволит, тут образование и степень нужна, но прочесть состояние и настроение человека по мимике я теперь вполне могу. 

Когда твоя работа зависит от других людей и их эмоций, нужно изучить их поподробнее. А то нарвёшься на неприятности и останешься без непыльного дохода.

— Два месяца назад, — вздохнул деир Рохус. Метнул быстрый взгляд на меня и вновь сконцентрировался на металлических браслетах. — Мне прислали перед полётом локон её волос, и сказали если я не поднимусь на борт, пришлют палец. 

Я сглотнула, подавляя тошноту. 

Ну, Мороз, устроил ты мне каникулы, нечего сказать. 

А если ребёнка давно нет? Её могли даже не убивать, а увезти куда-нибудь, поди отыщи одну семилетнюю девочку в огромной стране. И что теперь делать? 

Целых два месяца! Да за это время что угодно могло произойти. Опять же, возможно рассуждения мои циничны, но с кого срезали те волосы — неизвестно. Может, припасли давно, а отправили только что. Надавить на безутешного отца — а деир Рохус явно сильно любил свою дочь — многого не нужно. Хватило бы и угрозы похищения, но злоумышленники решили действовать наверняка. 

— Как на вас вышли? Почему именно на вас? — побарабанив по столу пальцами, я решила зайти с другой стороны. 

Не сомневаюсь, что за зеркальным окном сейчас судорожно записывают нашу беседу, чтобы потом разобрать её по буковке. 

— Не знаю! — истерично взвыл мужчина, вцепляясь в и без того растрёпанные волосы и начиная раскачиваться ещё сильнее. — Я каждый день задавал себе именно этот вопрос: почему я? За что? У меня нет никаких особых умений, я мелкая сошка, никому не нужен…

— Вы нужны дочери, — мягко, но настойчиво напомнила я. — И ради неё вы должны вспомнить каждую деталь. Только тогда мы вам сможем помочь. 

Я лихо объединила себя с местной полицией, надеюсь, Дельхарт не будет сильно против. Но деир Рохус моей оговорки, кажется, и не заметил. 

— Да-да, вы правы, — он выдернул из шевелюры пальцы, выщипнув по пряди с каждой стороны, и снова сцепил их перед собой. — Я нужен Нини. Я её единственная надежда на спасение. Для этого мне нужно было уничтожить тот дирижабль, но я не справился. Что теперь будет?

Я сглотнула пересохшим горлом. 

Курсы такому не учили. Вот что ему сейчас сказать? Если бы вы подорвали дирижабль, девочку всё равно бы не отпустили? Не факт, что она вообще жива? Как-то эти варианты не успокаивают, а несчастный и без того на пределе. 

— Вы замечали что-то странное до похищения? — перевела я вместо утешений разговор в другое русло. — Может, вам делали странные предложения и раньше? Предлагали деньги? Ещё что-нибудь? Следили?

Как-то же его выбрали. Не с потолка пальцем ткнули в первого попавшегося. Тут нужен особый профиль жертвы — чтобы любил ребенка, был готов пожертвовать жизнью ради призрачной надежды на спасение дочери. К сожалению или к счастью, далеко не все на такое способны. За ним должны были наблюдать и не один день. Да и после похищения тоже. 

Думаю, Дельхарт сейчас именно этим и занят. Поднимает архивы с места работы незадачливого террориста, выискивает зацепки и ставит на уши агентов в районе проживания деира Рохуса. 

То, что он поручил мне вести допрос, подкупало и немного пугало. Что это — доверие к моим талантам и иномирному происхождению? Может, Рис думает у нас там все гении и сверхразумы? Страшно! Боюсь подвести, не справиться. Вот перед камерой я могу изобразить всё что угодно, а когда речь заходит о чём-то серьёзном вроде человеческой жизни, сразу остро ощущаю собственное несовершенство.