Дети Великого Шторма. Трилогия - Осояну Наталия - Страница 107

– Почему ты медлишь? – спросил магус, стоя по колено в воде. – Что с тобой?

– Кристобаль… – Эрдан смотрел на ученика с жалостью. – Счастливого пути.

– Что? – Брови Крейна удивленно поднялись. – Эрдан, ты…

– Сынок, ты отменный актер, но меня-то не обманешь, – сказал мастер-корабел с грустной улыбкой. – Ты не мог не почувствовать, что произошло между мной и «Невестой ветра» после того, как мы миновали пролив Сирен.

Холод – всепроникающий, убийственный.

О-о, она умела быть беспощадной.

– Ты не мог не заметить, что…

– Для меня ничего не изменилось, – перебил Кристобаль. – Ты по-прежнему мой учитель.

– Все изменилось! – Эрдан опустил голову. – Я и раньше не был нужен тебе как корабел, а теперь стал просто обузой. И вообще, я старик… Вряд ли ты не понимал, что нам придется расстаться рано или поздно.

В полной тишине волны шуршали о берег.

– А ведь я тебя обманул, – вдруг сказал магус. – Точнее, я кое-что от тебя скрыл.

– Ты говоришь о нашей первой встрече? – Корабел улыбнулся. «Мой мальчик, я это понял еще тридцать лет назад». – Я хочу сказать, о нашей самой первой встрече?

…Середина лета, душный полдень.

В беседке посреди большого сада двое мужчин говорят о государственных секретах, их голоса подобны пчелам, гудящим над томными розами. Один из собеседников еще довольно молод, но уже знаменит на всю Империю; другой заработал свою славу, когда первый еще не родился. Они обсуждают будущее, но понятия не имеют, что всего через год кому-то из них суждена смерть, а кому-то – добровольная ссылка.

Мальчишка, задремавший на поляне неподалеку, и подавно об этом не знает…

– Да, так все и началось. Я искал именно тебя, а вовсе не лучшего корабела Империи. Мне нужен был тот, кто знал и помнил моего отца.

Эрдан долго молчал – он не мог говорить, потому что сердце стиснула холодная когтистая лапа, – а потом шагнул вперед. Лицо Кристобаля на мгновение осветилось радостью – магус решил, что корабел передумал.

Он ошибся.

– Забери его, – сказал Эрдан, протягивая ученику руку. – Ты сумеешь заставить «Невесту» восстановить связь всего на мгновение, ты сможешь. – Видя, что Кристобаль медлит, он добавил: – Я отдал это знание Аматейну, но ведь на самом деле вовсе не он – мой лучший ученик. Возьми его – и я знаю, что ты способен воспользоваться им правильно.

Магус порывисто шагнул вперед и… обнял Эрдана. Так сын мог бы обнять отца перед тем, как навсегда расстаться. Никто из наблюдавших за этой сценой не видел, что ~происходило~ у каждого из них в душе, никто не знал, что почувствовал Кристобаль Фейра, когда получил ~знание~, уничтожившее его семью.

Учитель и ученик долго молчали.

– Да… – наконец прошептал Кристобаль. – Я не думал, что это произойдет так.

– Ты сделал выбор. – Эрдану вдруг показалось, что его устами говорит кто-то другой. – Ты погнался за мечтой. Это нелегкий путь, на котором тебе придется терять снова и снова… И я молю Заступницу, чтобы наше расставание оказалось самой тяжкой из этих потерь!

На самом деле он был уверен в обратном и по глазам Кристобаля видел – капитан тоже это понимает. И поэтому Эрдан прибавил:

– В конце концов, оглянись – ты оставляешь меня в раю.

Они следили за одинокой фигурой на берегу, не в силах поверить, что действительно расстаются с мастером-корабелом. Когда прозвучали его последние слова и капитан, повернувшись к нему спиной, зашагал к лодке, по лицу Эсме потекли слезы, а Кузнечик так и вовсе разрыдался как ребенок.

Крейн занял свое место на носу лодки, и долгое время никто не осмеливался не просто обращаться к нему, но даже смотреть на него: неподвижную фигуру магуса словно окутали клубы густого ядовитого тумана. Иногда спутникам Крейна казалось, что на самой границе сознания слышен ожесточенный спор, в котором обе стороны готовы убить друг друга. Но спустя какое-то время Кристобаль поднял голову и взглянул на свою маленькую команду.

– Возвращаемся, – сказал он тихим и хриплым голосом. – Дорога предстоит долгая.

Так оно и было – их ждал обратный путь через море Кракена, сражения с морскими тварями и меррами, тяжелые шторма. Дорога домой предвещала немало опасных приключений, но все-таки она звала, заставляя взволнованно поглядывать в сторону горизонта и перебирать в мыслях грядущие дни, как перебирают горсть гальки в поисках блестящего красивого камня с необычным узором – или, быть может, в поисках чего-то более ценного…

Есть в мире непреложный закон, и он гласит:

«Окончание одного пути – всего лишь начало другого».

Весна приходит в северные земли поздно. Тусклым туманным утром, когда бледная плакальщица-луна еще не исчезла с небосвода, невидимкой крадется долгожданная гостья мимо серых стен, наглухо запертых окон и хмурых сонных людей, кутающихся в теплые одежды. Никто не слышит ее осторожных шагов, так они легки и невесомы, но совсем скоро она осмелеет: промозглый ветер с моря сменится легким теплым дуновением; на пригорках, где уже сошел снег, проклюнутся зеленоватые, почти прозрачные листочки и распустятся белые цветы.

Однажды на рассвете запоет первая птица, вернувшаяся из дальних странствий.

Быть может, именно смена времен года и есть величайшее чудо из всех возможных? Если так, думала Фаби, то нет ничего удивительного в том, что место, куда уже давным-давно по-настоящему не приходили осень и зима, превратилось в обитель вечной печали.

…Дерево-дворец растет здесь не одну тысячу лет – вгрызается мощными корнями в самую сердцевину острова, цепляется за землю, словно страшась звездного ветра, который с легкостью мог бы выдернуть его и унести прочь. Когда-то этот ветер принес сюда скитальцев, заблудившихся посреди Вечной ночи, – гордые дети неба не знали, что временный приют вскоре станет для них единственным пристанищем, хотя и не превратится никогда в настоящий дом. Призрак Прародины будет вечно витать над ними, питаясь потаенными слезами, горечью одиночества, тоской о несбыточном.

Корни уходят вглубь. Если спуститься за ними следом, то можно попасть в пещеры, где спят безымянные существа, лишенные памяти. Тьма и тишина; изредка мимо дремлющих созданий пробегают другие подземные обитатели, даже не подозревающие о странных соседях, которые пахнут металлом, почти не шевелятся и не чувствуют, когда кто-то случайно прикасается к ним.

Они спят.

Они ждут…

Фаби очнулась; ее колотила сильная дрожь, лоб покрывали крупные капли пота. Странный сон пришел к девушке средь бела дня, как случалось уже не раз, и теперь уповать на совпадение было глупо. «Что-то происходит, – подумала она. – Что-то происходит… со мной». Страх был подобен невнятному шепоту, раздающемуся где-то на самой границе сознания; отчасти походил он и на легкое прикосновение чьей-то руки в пустой и темной комнате.

Она глубоко вздохнула, зажмурилась: надо успокоиться, пока Ризель ничего не заметила. У принцессы достаточно тревог, не хватало ей спутницы, грезящей наяву… и о чем?! О тварях, обитающих глубоко под Облачной цитаделью, у которой, оказывается, есть корни, словно у дерева.