ЭТНОС. Часть вторая — ’Догма’ (СИ) - Иевлев Павел Сергеевич - Страница 25

— Мой паладин.

— Моя принцесса.

Передо мной двадцатилетняя девушка ослепительной красоты. Катрин всегда была миленькой, но я не ожидал, что она вот так расцветёт, выйдя из подростковой поры.

— Я так изменилась? Ты не узнаешь меня?

— Я потрясён, — признаюсь я честно.

— Да, я красивая, — спокойно говорит она. — Теперь ты сможешь всем хвастаться своей дамой сердца.

— Только об этом говорить и буду, — киваю я.

— Ты соблюдал наши обеты? Ты не полюбил другую?

— Когда бы я успел?

— Ах, да. Для тебя же прошло совсем мало времени. К этому невозможно привыкнуть, — вздыхает она. — Но мужчины такие ветреные!

— Моё сердце принадлежит тебе.

— Рада слышать. Моё тоже принадлежит тебе, паладин. Поцелуй меня.

Мы поцеловались. Это был взрослый, серьёзный, глубокий и даже чувственный поцелуй. Мне аж неловко стало — не далековато ли зашёл этот детский импринтинг? Игры в любовь забавны, но многие доигрались.

— Катрин?

— Моя фрейлина.

— Блин, я не могу. Я щас умру. Или завизжу. Или описаюсь, — дочь смотрит на выросшую подругу, выпучив глаза и открыв рот.

— Для такой мелкой макаронины это простительно.

— Макаронина?

— Малявка. Козявка. Мелочь пузатая.

— Уи-и-и! Ты помнишь! Ты все помнишь, злопамятная ты зараза! Тебя можно обнять, или ты уже слишком взрослая для этих глупостей?

— Меня нужно обнять. Меня пять лет никто не обнимал.

— Ы-ы-ы! А-а-а! — Нагма безжалостно обхватила принцессу руками, сминая накрахмаленные кружева на платье, и принялась тихо подвывать от восторга. — Аллах милосердный, ты така-а-ая красивая! Я думала, ты в прошлый раз стала красивая, но теперь просто смотреть невозможно! Хочется смеяться или плакать. Люди не должны быть такими красивыми! Это нечестно!

— Ты привыкнешь.

— Учти, — строго сказала Нагма, отступив на шаг и склонив голову набок, — я буду тебя рисовать. Каждую секунду. Каждый жест. Каждый поворот головы. Ты проклянёшь меня, но я не сдамся и буду рисовать и рисовать!

— Только если ты привезла новое аниме.

— Ты будешь смотреть со мной аниме? — поразилась Нагма. — Но ты же взрослая!

— Я принцесса, — гордо сказала Катрин, — мне можно!

— Ваше Величество, — склоняюсь я в подобающем поклоне.

Принцесса заявила, что верит своему паладину, потому что кому ещё верить, как не мне? Но Император каждый день выслушивает потоки клеветы, которые льют на меня придворные, а капля камень точит.

— Все знают, что граф Морикарский не оратор, — сказал я. — Поэтому скажу просто: я не претендую, никогда не претендовал и не собираюсь претендовать на ваш престол. Я не имею на это никаких прав, а главное, не имею ни малейшего желания. Что бы вам про меня ни наговорили, все мои действия в качестве графа направлены на благо Меровии. И я хочу вас заверить, что у нашей группы нет намерений менять правителя страны.

— Но вы можете это сделать, если захотите, — сказал Император.

Это не было вопросом, и я не стал отпираться.

— Если поставим себе такую цель. Но мы всегда могли это сделать. Достаточно было просто не спасать вас от убийц.

— Я помню о том, что обязан вам жизнью, — неохотно признал Перидор, — поэтому согласился вас выслушать. Поэтому, а ещё потому, что за вас поручилась моя дочь. Хотя мне не нравится, как сильно вы на неё влияете, но я ей верю. А значит, поверю и вам. В этот раз.

— Благодарю вас, Ваше Величество. Я ценю ваше доверие.

— Тогда езжайте и разберитесь с вашими проклятыми мятежниками! — рявкнул на меня Перидор.

Оказывается, до этого места в отчётах я ещё не дочитал. Я теперь полноценный член команды, и стопка на моем столе такая, что коня можно убить. Если с размаху. Неужели остальные это каждый раз читают?

«Проклятые мятежники» — это «Кооператив ВИРУС», Военные и Революционные УСлуги. Слон нанял их, чтобы устроить проблемы в колониях Багратии и Киндура. Сказать, что они преуспели, — это вообще ничего не сказать.

Три года две крупнейшие колониальные державы не занимались буквально ничем другим, кроме как попытками хоть как-то стабилизировать ситуацию. Экспедиционные корпуса отправлялись один за другим, уходили в джунгли, и…

Нет, они возвращались. В основном. Прожевать несколько тысяч регулярной армии у ВИРУСов пасть бы треснула. Вся их группа — два десятка человек, не больше. Но организованные ими в настоящее партизанское движение «индейцы» просто уходили с пути войска, грабя его обозы, перехватывая поставки продовольствия и боеприпасов, а заодно разоряя оставшиеся без защиты фактории и уничтожая посадки гевеи. Осатаневшее от жары, влажности, ядовитых насекомых, ослабшее от тропических болезней и лишившееся снабжения войско в конце концов поворачивало восвояси, так и не дав боя мятежникам, получая на обратном пути из-за каждого куста отравленные дротики в спину. Проведя ротацию и восстановив силы, армия повторяла попытку — с тем же результатом. Снабжённые радиосвязью и разведывательными беспилотниками герильерос были неуловимы.

Пытаясь отрезать их от снабжения и лишить поддержки населения, метрополии прибегли к террору, уничтожая население деревень, подозреваемых в помощи партизанам, но добились лишь того, что не слишком привязанные к своей бамбуковой недвижимости «индейцы» драпанули от них в джунгли, где пополнили ряды импровизированных барбудос. На снабжении же повстанцев это не сказалось ровно никак, оно всё это время шло с другой стороны — из Пригирота, южной колонии Меровии. Пароходы дотаскивали баржи с продовольствием и снаряжением по рекам, индейцы разгружали их в джунглях, навьючивали на местных одомашненных лам и пёрли в свои лагеря, где «ковался меч сопротивления». Продовольствия в Пригироте избыток, распаханная саванна, селективный посевной материал и научные агротехнологии дали такие урожаи, что главной проблемой стало вывезти это по единственной железнодорожной колее. Так что с нас не убыло, а индейские партизаны в джунглях питались куда лучше, чем их оседлые собратья на плантациях, рекламируя своими отожратыми на халяву рожами идеи герильи лучше, чем любая пропаганда свободы.

В целом, план удался — Багратии и Киндуру было в эти годы категорически не до войны с Меровией. Более того, из-за этой партизанщины цены на каучук, какао, сахар, пряности и прочее выросли так, что теперь обе метрополии покупают их… Угадайте у кого? У проклятого графа Морикарского! Благодаря дешёвой логистике (реки полюс железка), а также лояльному (на фоне их герильи) населению, купить в Меровии стало выгоднее, чем вырастить в своих колониях. Халявный рабский труд делает производство дешевле, но затраты на бесконечную вялотекущую колониальную войну сжирают всю маржу. Парадокс, но в какой-то момент колонии обеих метрополий начали балансировать на грани убыточности — дармовая рабсила разбегается по кустам, плантации горят, фактории разграбляются, администраторов то и дело находят с отравленной стрелой в заднице, а весьма недешёвые армейские операции заканчиваются только повальной малярией. При этом нарастает ропот собственных элит — желающих ехать послужить короне в колониях скоро будут в лесу с собаками ловить. Ещё несколько лет назад юный отпрыск баронского рода, родовитый, но нищий, уезжал на несколько лет на Юг и, если был не совсем дурак, то возвращался со стойким загаром и недурным капиталом. Сейчас же он рисковал вернуться с долгами, малярией и алкоголизмом на фоне попыток вылечить оную джином. Или вообще прибыть прямиком в семейный склеп, законсервированный для сохранности тела в бочке с дешёвым ромом. И то если матросы по пути этот ром не выпьют.

В общем, казалось бы, Меровия должна тихо торжествовать, всё отрицать и быть команде ВИРУС закулисно благодарна. Но увы, на четвёртый год что-то пошло не так.