ЭТНОС. Часть вторая — ’Догма’ (СИ) - Иевлев Павел Сергеевич - Страница 18

— Бегом! — я выдёргиваю дочь за шкирку. — Быстрее!

Их слишком много, чтобы просто отстреляться, но рывок и маневр дают нам шанс. Поэтому мы оперативно покидаем простреливаемое пространство дороги, стараясь оставить между собой и преследователями стволы деревьев. Раздавшийся вслед выстрел показывает, что поступили мы правильно, потому что либо ружьё уже нашло нового хозяина, либо оно у них не одно.

— Не стрелять! Живьём брать графа! — вопит кто-то в кустах.

Значит, это не просто любители лёгкой наживы на большой дороге. Отчего-то я так сразу и подумал — уж больно аккуратно и единообразно одеты разбойнички, да и действуют не как вчерашние крестьяне. Это снижает наши шансы — что Нагма, что я одеты не для кроссов по пересечённой местности. Если обычные разбойники, получив вооружённый отпор, скорее всего, сбежали бы искать добычу попроще, то эти вряд ли так легко отстанут. А вот то, что я нужен им живым, шансы как раз повышает. Потому что они-то мне живыми не нужны.

Лес осенний, ещё не вполне прозрачный, но уже и не «зелёнка». Это играет в обе стороны — им проще меня найти, мне проще в них стрелять. Первый раунд выходит за мной — преследователи увлеклись погоней и выскочили в просвет ровно там, где я их ожидал. Минус три.

Ранены, убиты — не знаю. Раненые даже лучше — о них надо кому-то позаботиться. Хотя эти могут и пренебречь, нравы тут простые. Теперь они стали осторожнее, а значит, снизили скорость. Надо набирать отрыв, при этом стараясь одновременно не бежать по прямой, и не удаляться слишком от дороги. Леса я не знаю, а по дороге нас будут искать. Будут-будут, причём довольно скоро. То, что я направился в учебный центр, знали многие, в том числе Слон. Когда я туда не приеду, его поставят в известность… Ну, скажем, через час. Дорога одна, на ней заваленное дерево и моя коляска с убитой лошадью, так что картина происшествия будет говорить сама за себя. Этим лесным засранцам тогда не позавидуешь. Но пока я не завидую нам.

Без Нагмы я бы мог играть в эти игры долго — пока не кончатся или патроны, или преследователи. Всё-таки двадцать лет опыта. Но она в платье с широкой юбкой и туфельках. Моя дочь умница, не паникует и не жалуется, делает то, что я говорю. Но в какой-то момент мне приходится её просто нести, потому что туфля разваливается, теряя подошву, а бегать босиком по лесу опасно. Я тоже в не самом удобном партикулярном одеянии, но на мне хотя бы сапоги.

Второй раунд — минус два. Они стали осторожнее. Надо выбираться к дороге. Знать бы, что будут брать живыми, я бы с неё и не уходил. С другой стороны, они могли попробовать подстрелить Нагму, это же меня «живьём брать», а не её. Ах, как нехорошо вышло-то.

Лес кончается внезапно. Раз — и опушка. Мне уже не двадцать лет, дочь тоже не пушинка, и я выскакиваю из плотных кустов в поле уже изрядно запыхавшимся. Выскакиваю прямиком на десяток верховых, наставивших на нас ружья. Секунду прикидываю расклад сил, потом аккуратно опускаю Нагму на землю, бросаю пистолет и поднимаю руки.

Нас привезли в закрытой карете. Мне связали руки, а сидящие напротив двое в масках гарантировали, что я не отодвину занавески, чтобы полюбоваться природой. Везли долго, дорога паршивая, карета тряская — никакого удовольствия. Всю дорогу мы молчали, потому что обсуждать, в принципе, нечего. Нагма держится — плотно прижалась ко мне плечом, но и только. Увы, она делает меня уязвимой — идеальный рычаг давления. Я что угодно сделаю, чтобы дочь не пострадала. Непонятно только, что именно от меня хотят.

Но они, наверное, расскажут.

— Поклянитесь, что не попытаетесь сбежать, и я прикажу развязать вас, — заявила фигура в маске.

— Честное графское! — сказал я насмешливо, ни в малейшей степени не считая, что обещание меня к чему-то обязывает. Я не настоящий граф, так что только дайте мне шанс.

Шанс, впрочем, пока не просматривается. Мы в комнате, я стою, собеседник сидит за столом. За моей спиной два человека, но останавливает меня не это, а то, что я не знаю, где Нагма. Нас разлучили сразу же, как привели в небольшой уединённый особняк, похожий на охотничий домик. Пока шёл от кареты, огляделся — вокруг лес, при доме конюшня, судя по звукам, есть и псарня. Надеюсь, собаки не натасканы на людей, иначе сбежать будет ещё сложнее.

— Итак, Михаил Док Морикарский… — задумчиво говорит человек в маске.

Руки мне развязали, я растираю запястья и жду, что будет дальше.

— Давно хотел познакомиться с вами поближе.

Значит, издали мы знакомы? Голос я, вроде бы, где-то слышал. Но не так регулярно, чтобы запомнить.

— Какая интересная конструкция, — человек крутит в руках мой пистолет, — одно из этих ваших изобретений? Поразительно тонкая работа. Вы, граф, воистину гений. Жаль, что это проклятая гениальность, которая принесла моей стране столько горя. Вы и ваша дочь… Я ждал, что вас остановят раньше, но, похоже, это придётся сделать мне.

— Очень пафосно, Ваше Высочество, — вспоминаю, наконец, где слышал этот голос я. — Ну чисто театр.

— Значит, вы меня узнали, — принц Джерис снял маску и положил её на стол. — Это уже не важно. Завтра я передам вас людям из Багратии, они вывезут вас из страны.

— Вы предали страну и брата? — удивляюсь я. — Но ради чего?

— Я спасаю страну, — резко ответил он. — Меровия давно должна была войти в число развитых культурных стран, приняв руку дружбы от Багратии и Киндура. Мой брат всегда был против, из нелепого упрямства оттягивая неизбежное, но я всегда знал, что исход неизбежен. Пока не появились вы, граф, ваша дочь и ваши жуткие друзья. Десять лет назад Перидор уже почти признал безнадёжную обречённость нашей дикой патриархальной автономии, осознал невозможность, а главное — ненужность противостояния культурным веяниям морских держав. Но вы подали ему ложную надежду, и он укрепился в своих заблуждениях.

Похоже, даже принц уверен, что я во всей этой истории главный. Мой медийный образ, созданный Джулианой, настолько удачно лёг на аборигенный менталитет, что никому и в голову не приходит, что я как какой-нибудь президент демократической страны — публичное лицо без реальной ценности. Но к дочери-то он чего прицепился?

— Это же ваши люди его карету взорвали? — спросил я резко.

— Не вам говорить о покушениях! — завопил в ответ Джерис. — Вы подло убили высочайших людей нашего мира! Вы запятнали нашу страну несмываемым позором!

— А вы убили невестку и племянника, — сказал я, совершенно уверившись в своей правоте.

Он не признался. Но и не сказал «нет».

Вместо этого принц обрушил на меня вал обвинений. Меровия, мол, безнадёжно провинциальна, вторична, лишена культуры и тонкости, а также широкого кругозора, свойственного морским державам. Тупые, замшелые, необразованные варвары, которыми правит такая же косная, нелепая, убогая и выродившаяся династия, и лишь небольшая часть просвещённой аристократии достаточно разумна, чтобы это понимать.

— Когда-то я думал, что мой августейший брат с нами, — вещал Джерис, — мы вместе ездили учиться в Багратию и Киндур, своими глазами видели, как богаты и культурны морские державы, как разумно их устройство, как ухожены и красивы их города, как развиты там искусства, науки и ремёсла! Это воистину великие страны! Меровия на их фоне — безнадёжно отсталое сухопутное болото!

«А то, что у них мягкий морской климат, а ещё они ограбили полмира, вывезя себе всё богатство колоний, тут вовсе ни при чём», — подумал я, но ничего не сказал. Если он родного брата чуть не прикончил, то что ему мои слова?

— Взойдя на престол, Перидор изменился, — вздохнул Джерис. — Как будто забыл всё, чему нас учили заграницей. Стал как наш отец — упёртым, зашоренным консерватором, не видящим ничего, кроме дутого «величия Меровии». Не знаю, из каких глубин ада он призвал вас, граф Михаил Док, с вашей кошмарной дочерью, но, клянусь, я разрушу ваш бесчестный план!