Паутина миров. Славия. Книга 3. Отступник - Шаман Иван - Страница 3

– Пока они отвлечены на восточное сражение с эльфами и людьми Святогора, нам нечего опасаться, – заявил Мункинбор, – пусть перебьют друг друга, а после уже в сражение вступим мы. Тогда ослабленный противник падет под нашим натиском. И даже если победит Империя, у нас будет чем ответить всем ее пышущим паром дьявольским машинам! Драконы справятся с любым в воздухе и на земле.

– И где же они были во время обороны Коростеня? – ехидно спросил я. – Почему вас пришлось спасать тем, кого вы изгнали из своих рядов?

– Вопрос возращения джиннов мы поднимем позже, – поднял руку Молох, – спорить о военной мощи сейчас бесполезно. Первый же бой решит все разногласия. Сейчас у всех есть множество вопросов, и я готов на них ответить. Но в первую очередь мы должны думать о том, как нам жить дальше. Наши соседи находятся в состоянии войны. Полоцк и Новыш уже начали военные компании, Тамвов пострадал от мага Вольхи и готов выставить свои войска. Мы тоже не сможем остаться в стороне.

– Это их война, а не наша! Как и Империи со Святогором. Пусть они уничтожат друг друга, а мы займем освободившиеся земли, – усмехнулся Мункинбор, и тут же раздалось множество одобрительных возгласов, – мы умеем ждать и готовиться. В этом наша сила. Пусть быстро живущие люди сами с собой борются, ослабляя свои княжества.

– Пусть это прозвучит цинично, но они больше тысячи лет были нашим щитом от вторжения Империи, – напомнил Мал, – и чем больше они ослабнут, тем проще будет демонам продвинуться к нашим землям. Мы не должны такого допустить. Усилить сильного, дать ему мощи уничтожить слабого без особого труда и потерь, чтобы после он смог защитить нас от войск истинного врага. Вот какой должна быть наша общая цель.

– С таким утверждением тяжело не согласиться, – пришлось признать вельможе, – слова действительно достойные правителя. Пусть другие теряют своих солдат, когда мы будем готовиться к войне. Это по-нашему. Но в таком случае не стоит и помогать им, а если кто-то уж очень хочет – пусть самостоятельно этим и занимается.

– Ты глухой или тупой, а? – не удержался я. – Тебе же простым языком сказали: чтобы одна из сторон победила в этом конфликте ее надо поддержать!

– Это оскорбление старшего по роду, – усмехнулся Мункинбор.

– Не советую, – тут же заметил Жадлбор, – он убил десятерых воинов в одиночку. И прикончил бывшего главу гвардии в бою на кулаках.

– О, я даже не собирался вызывать это чудище на дуэль, – улыбка вельможи стала еще шире, – за оскорбление старшего по роду я, от лица совета, требую лишения его права на помощь и взаимовыручку, а также исключение его и его представителей из всех совещательных органов.

– Это не вам решать, – заметил князь, – вы утратили право старшинства, когда поддержали своего брата в борьбе за мой престол. Брат мертв, а вы еще нет. Но, кажется, головой вы все же повредились. Я пообещал, что не буду казнить заговорщиков и не стану преследовать таких глупцов. Но это не значит, что вы сохраните свои должности и места. Вы сами подписали себе смертный приговор. И ваше помилование не означает полной реабилитации.

– Мы древнейший род, идущий от самих Императоров! – крикнула женщина, стоящая рядом с Мункинбором, – рука об руку мы стояли с Алинелями во времена, когда еще Лес кошмаров назывался просто Северным!

– Верно, и это одна из причин, по которым я вас терпел все эти годы. Но вы забываетесь и это пора исправить. Вы можете не отвечать на дуэль барона как старший. Но что вы будете делать, если на нее вас вызовет моя доченька?

Цвет лица вельможи был куда красноречивее любых слов. Он побледнел, будто из него разом выкачали всю кровь. И я его прекрасно понимал. Сражаться с Малушей дело самоубийственное. Не раз она спасала меня своими заклятьями. Победить ее в бою один на один мне удалось только благодаря Кладенцу и зельям. Но легкость, с которой она управлялась корнями во время боя с марионетками Энмиры, говорила о том, что на одном месте девушка не стояла.

Если к ней применимо определение девушка. На женщину она в свои двести лет тоже не тянула – молода и красива, но вот эльфийского в ней осталось маловато, если сравнивать с большинством. Малуша, моя Царевна-лягушка, найденная на болоте, была живым проводником магии Жизни для растений. Высушить огромное дерево, чтобы собрать из него эссенцию в одном месте и ударить по врагу – легко.

Но не только магия ее отличала, под стать возможностям была и внешность. В волосах от обилия зеленой эссенции появились лианы, которые она заплела с обычными локонами в тугие косы. Кожа огрубела и покрылась корой, которую бы другие приняли за болезнь. Ноги оканчивались копытами – корнями, которым стоило задержаться на одном месте, сразу впивались в любую поверхность, подпитываясь ее соками. Она была настоящим чудовищем. Под стать мне.

Совет закончился только через несколько часов, за которые я успел не только перекусить, но и вздремнуть. Когда речь шла обо мне – казалось, это самая тяжелая часть совета, но потом, после предложения о дуэли с дриадой, разгорелись жаркие споры. Тема была действительно больной, дети джины рождались регулярно, и далеко не все были в состоянии убить собственное дитя. Однако законы, установленные Вечной матерью, были строги.

Основная причина их появления была прозрачна и понятна. В раннем возрасте дети, не скованные магическими ограничениями, могли сотворить ужасное, даже не понимая, что именно не так. Уничтожить целый город и себя заодно – было вполне посильной задачей. Ведь небольшому городу не так много и надо для вымирания. Отравленная вода во всех окрестных колодцах. Ядовитый туман, опустившийся летней ночью. Сошедшие с ума домашние животные, начавшие нападать на своих хозяев.

При этом такие природные маги не создавали заклятья – они ими жили, были неразрывной частью. Именно поэтому они так сильно менялись физически. А кроме того они черпали энергию из того, на что воздействовали. Любое живое существо быстро теряло свои силы и умирало за считанные часы. И, возможно, именно такая судьба постигла мать Малуши. Чистая душой женщина, понимая, что скоро погибнет, попросила служанку спасти ребенка, и та сделала что могла. И пусть получилось у нее не очень – Царевна-лягушка выжила.

Из услышанного во время совета мне стало понятно, что рождение джинна было событием хоть и чрезвычайно редким, но все же не являющимся чем-то экстраординарным. Каждый тысячный ребенок двух чистокровных эльфов вполне мог стать джинном. Учитывая продолжительность жизни эльфиек, у них вполне могло быть двадцать, а то и сто детей у каждой, хотя они ограничивались двумя-тремя. Потому что один из тысячи это все же не маленький шанс.

За рождением детей наблюдала специальная организация – Повитухи ночи, в обязанность которых входила не только забота о здоровье роженицы и младенца, но и немедленное убийство ребенка при обнаружении первых же признаков джинна. Такое совмещение двух важнейших функций делало их очень могущественными. И, естественно, подчинялись они все Вечной матери – Митсуне, чей авторитет был непререкаем. Вот только Мал решил внести незначительные коррективы в эти правила.

Эльфы и эльфийки были в ярости. В каждом хоть сколько-нибудь старом роду были джинны. Долгие месяцы ожидания чуда сменялись грустью утраты. И в возмущение на самом-то деле приводило вельмож не то, что Молох хочет разрешить рождение и воспитание джиннов, а то, что они сами не сумели защитить своих детей, братьев и сестер. Горечь осознания, что ситуацию можно было изменить и давно, – не давала признать сам факт возможности такого решения.

Но князь давил. Своим авторитетом. Правом победителя. Старыми долгами. Когда стало понятно, что ему все же удастся протащить через общее голосование закон о деторождении джиннов, часть женщин просто встали и ушли из зала. Как и некоторые крупные вельможи, включая Мункинбора с супругой и детьми. Но теперь я хотя бы понимал, чего он на меня взъелся: я убил его брата.