Торт от надоедливого соседа (СИ) - Луковская Татьяна - Страница 4

В тамбуре было пусто. Ура, я первая! Уверенно и зло нажимаю на Солический звонок. Дверь открывает смущенный Олег. Ой, а щечки то красные, неужто и впрямь стыдно?

– Вот, – протягиваю его добро, – бери и не забывай больше, – хмурю брови.

– Вась, а ты сегодня кушать уже готовила? – этак мягко спрашивает Солический, упорно не желая брать солонку.

«Ишь ты, халявщик! Повадился! Я что, так на лохушку похожа?»

– Нет, не готовила! И готовить не собираюсь! – победно посмотрела я на соседа.

– Вот и отлично! – вдруг просиял Олег. – А мне тут мамка пельменей привезла, домашних, хороших. А я на радостях как-то много наварил, пропадут, если сейчас не съесть. Пойдем, ужинать.

– Нет, спасибо. Я не голодна, – начала я пятиться назад.

– Ну, пожалуйста, – умоляюще сложил руки Олег, – приставать не буду, просто поедим.

«Ладно, он ведь вчера мою печенку трескал, ну не мою, а куриную, и есть у меня и вправду нечего, проучила весь день».

– Корми, – шагнула я в квартиру Олежки.

Такая же студия, как и у меня, только обставлена побогаче: приятный ногам ворсистый ковер, большой диван (а не мое крохотное полу-кресло), широкая плазма на стене, кухонный уголок миленького зелененького цвета. Чистота не идеальная, но и свинарником не назовешь. Быстрым жестом футболиста Олег отправил под диван валявшиеся посредине комнаты носки. Интересно, сколько у него уже там пар пылится? Ну, да у меня ведь тоже нижнее белье на батарее сохло. Как говорится: один – один.

На столе дымилась гора ароматных пельменей. Рядом стоял тортик «Наполеон», его нахальные кремовые бока сразу притянули мой взгляд.

– Торт тоже мама тебе одному купила, чтобы сынуля поправлялся? – ехидно приподняла я бровь.

– Да нет, мама знает, что я сладкого не люблю. Это я тебе за вчерашнюю печенку купил.

«Намекает, что я толстуха, без сладкого жить не могу».

– Торты не ем, я на диете, – с большим трудом выдавила я.

– Даже кусочек? – расстроился Олег.

– Даже кусочек, – расстроилась я еще больше. Эх, «Наполеончик»!

– Странные вы, девчонки, – пожал плечами Олегандро, – ветром сдувает, а все про какую-то диету поют. – Ладно, давай садиться, пельмени стынут. Они очень диетические, чистая свинина.

И мы начали есть. Пельмени и вправду оказались очень, ну очень-очень вкусные. А еще у Олежки был набор интересных разноцветных специй в маленьких пиалочках – порошки: розовые, желтые, алые, коричневые. Если поочередно окунать в них пельмени, получишь разные необычные оттенки ощущений: то обжигающие горло, то нежно-сладкие, то с приятной кислинкой. Трапеза была похожа на завораживающий шаманский ритуал, мы с Олегом улыбались друг другу, делились впечатлениями. И Олег стал казаться вполне себе милым, пока все не испортил лобовым вопросом:

– А почему у тебя парня нет?

Я отложила вилку с наколотым пельменем, есть расхотелось. Можно, конечно, наврать с три короба, мол, с чего ты взял, что нету, уехал в дальнюю командировку, ушел в армию, уплыл в Антарктиду. Но нести эту чушь не хотелось.

– А зачем? – спокойно посмотрела в голубые глаза.

– Ну, как зачем? – растерялся Олег. – Чтобы был.

– А зачем?

– Ну, зачем девчонкам парень – чтобы любил, рядом был?

– А зачем? – сегодня я увлекалась навязчивым вопросом.

– Чтобы потом мужем стал, детишки там, все такое…

– А потом, когда эти детишки начнут писаться, орать по ночам, болеть, чтобы он сказал: «Извини, любимая, я не готов», и пропал лет этак на двадцать. А если и не пропал, так еще хуже: «А куда ты потратила триста рублей? А зачем тебе вторая помада, у тебя уже есть одна помада, у тебя же не два рта? А деньги, знаешь ли, на дереве не растут». Или все будет вроде бы замечательно, а потом он просто перестанет отвечать на твои звонки и эсемески, а ты будешь все звонить и звонить, как дура, и только когда он выбросит тебя из друзей, то до тебя наконец дойдет, как до утки на десятые сутки. А потом ты его встретишь случайно на улице, а этот козел тебе, как ни в чем не бывало, скажет с этакой усмешкой: «Привет!»

Слезы стали противно щекотать ресницы, еще немного и покатятся. Только не это! Не хватало еще расплакаться перед Солическим.

– Не все же козлы, как этот твой, есть и нормальные парни, – Олег сверлил меня глазами.

– А ты никогда козлом не был? – я тоже пристально на него посмотрела.

– Был… пару раз.

– Вот видишь! – я отвернулась к окну.

– Все по молодости ищут. Хватаешь, глядишь, а это не то, не твое.

– Так рассмотри вначале, прежде чем хватать.

– Так, пока не схватишь, не рассмотришь.

– Я и говорю, лучше одной. А то вторым сортом или браком как-то быть не хочется.

– Ну, знаешь! – вдруг разозлился Олег. – Можно подумать, ты парней никогда не отшивала. Почему, если девушка пацана кидает, так это она правильно сделала, так ему козлу и надо, а если он ее бросил, так все равно: «Вот, козел!»

– Так мы же слабые, – как-то неуверенно промямлила я. «Как бы ему по жестче ответить?»

– Вы слабые? Да вы веревки из нас, козлов, вьете.

Я набрала воздуха парировать, но тут входная дверь громко хлопнула, кто-то с шумом ввалился в квартиру, в прихожей раздались веселые мужские голоса. А ведь Олег не закрылся на замок…

– Рожков, твою ж мать, ты чего трубку не берешь? Где этот страшно недоступный абонент? – в комнату ввалились два абсолютно одинаковых круглолицых, плотно-сшитых амбала.

Близнецы – две большие громогласные горы, с крупными носами, такими же крупными мясистыми ушами, шеями, руками и уже намечающимися животами. Та гора, что побольше, зашумела на Олега:

– Глядите, сидит он, пельмешки жрет! Там Леха уже столик застолбил, а этот вместо того, чтоб… – тут он заметил меня, тихо вжавшуюся в стену. – Оба-на, русалка! – гора глупо заулыбался.

Дело в том, что я распустила волосы (ну, чтобы не давать повода Олегу лишний раз припоминать мои «красивые» ушки) и из вежливости сняла в прихожей тапочки, в которых шастала по подъезду, и теперь сидела босая, сверкая белыми пятками.

– Артем, – гора протянул мне руку, – а это брат мой, Антоха.

– Василиса, – пожала я большую ладонь.

– Ого, да тут точно сказка. А мы еще думаем, что за ерунда с Олегой: то он после перелета не отошел, то у него голова разболелась, то животом мается, болезный наш. А он тут русалок на пельмени ловит.

– Ну хватит уже стебаться, – покраснел Олег.

– Василиса, – подал голос Антон, также как брат широко улыбаясь, – вы же отпустите своего парня с нами ненадолго в спорт-бар, Реал Мадрид играет.

– Конечно-конечно, – я стала подниматься, чтобы уйти.

– Сидеть! – прикрикнул на меня Олег. – Парни, на два слова.

Он сгреб в охапку обоих здоровяков и потащил в прихожую.

– Пацаны, вы что, ох… – долетело гневное ругательство.

«Мало того, что орет, так еще и матерщинник!»

– А чего такого? Она же у тебя живет, придешь ночью, все успеете, – хохотнул кто-то из братьев.

– Темыч, валите.

– Ладно, дай хоть с Василисой попрощаемся.

– Нечего с ней прощаться, идите уже, – щелкнул замок.

– Ой, подождите, мальчики! – сорвалась я с места, хватая коробку с «Наполеоном». – Это вам, – протянула я торт Артему, – компенсация за Олега.

– Не весь! – перехватил коробку Солический. – Сейчас кусок отрежу, остальное забирайте.

Он унес торт обратно в комнату.

– Мировой парень, правильно выбрала, – подмигнул мне Артемка. – В субботу хоккей, наши играют, мы билеты уже купили, очень дорогие. Ты уж отпусти Олегу на матч.

– Так я и сегодня отпускала, он сам не идет, – пожала я плечами.

Олег вынес отощавшего «Наполеона».

– Классная девчонка, – похлопали братья моего соседа по плечу и скрылись с тортиком за дверью.

– Ох, Васька, спасибо, что подыграла, – Олег стер со лба воображаемый пот. – Боялся, упираться станешь, мол, он мне не парень, сосед. Тогда бы точно в бар утащили.