Торт от надоедливого соседа (СИ) - Луковская Татьяна - Страница 3

В конце - концов, что мне соли жалко?

– Вот спасибо, – сразу оживился де Солический. – А я за это давай тебе розетки проверю, у меня, знаешь, одна искрила, сделали абы как, через одно место, а с электричеством шутки плохи.

Он решительно протиснулся в прихожую, слегка отстранив меня плечом. «Налетчик, – пронеслось в голове, – в одной банде со старушкой и спаниелем. Ну, ничего, пусть посмотрит, что самое дорогое у меня в квартире – это старый планшет-динозавр и французский бюстгальтер, подаренный на день рождения тетей Женей, он сейчас как раз мирно сохнет на батарее».

Олежик, мягко передвигаясь по квартире, колдовал над моими розетками и выключателями, из широкого кармана появлялись разные отверточки. Одна из них мне особенно понравилась, когда Олег тыкал ей куда-то в провода, на конце ручки зажигалась красненькая лампочка. Я бочком пристроилась к сковородке, из-под крышки шел тонкий дразнящий аромат. Как же есть хочется! И, похоже, не мне одной: де Солический, прикручивая последнюю розетку, глазами полными тоски посмотрел на плиту:

– Котле-е-ты? – пропел он.

– Нет, – отрезала я. «О, парень, да ты не налетчик, ты – халявщик».

– Мясо? – Олегандро нервно сглотнул.

– Печенка, куриная, – ехидно улыбнулась я (в этом месте обычно мои подруги делали «фу» и начинали рассуждать на тему, как такую гадость можно есть), – с тушеным луком – таким прозрачным и скользким, – добавила, чтобы наверняка.

– Моя любимая, вкусно, наверное, – теперь не только я, но и Олег очень нежным взглядом ласкал сковородку.

– Угощайся, – сдалась хозяйка, ну нельзя же выгнать голодного, он вон старался – розетки с места на место прикручивал.

– Ой, спасибо, – просиял Олегандро, срываясь к плите.

– Руки мыть! Ванная там, – сдвинув брови, указала я на дверь.

Парень послушно побрел выполнять приказ.

Я поставила на стол сковородку и две тарелки и начала накладывать дымящееся лакомство.

– Да я и из сковородки поесть могу, – крикнул мне Олег, выходя из ванной, – чего зря посуду мазать.

«Ну, из сковородки – так из сковородки». Я убрала вторую тарелку и тут же пожалела об этом. Вилка Олега так часто ныряла на дно, что стало понятно – заветного «на завтра» не будет. «Вот молотилка, хорошо я себе отдельно отложила, а так и голодной остаться можно».

– Вкуш-ш-но, – улыбался сосед, работая челюстями.

– А вот врачи говорят, быстро есть вредно, – намекнула я очень тактично.

– Да врут, – беспечно отмахнулся Олег, запихивая в рот последний кусок. – Может, чайку поставим? Да ты сиди, я сам.

И он по-хозяйски стал наполнять мой чайник водой из крана.

– А ты на кого учишься? – как бы невзначай бросил сосед через плечо.

– На философском, – ответила я как можно уверенней.

– На кого?

– На философском.

– А будешь кем, философом?

«Да как вы достали!» Сразу вспомнился брат отчима – дядя Коля: вот так же сидел у нас дома, работал вилкой, набивал брюхо мамкиными голубцами и философствовал: «Ох, Сергевна, и кем у вас дочка-то будет – Кантой или Гегелей. Га-га-га. С такой профессией ее нужно срочно замуж, или ноги с голоду протянет». Его родная дочурка Светка училась на экономе.

– Так кем? – не унимался Олегандро.

– Делопроизводителем я буду, отделение там такое есть, – недовольно буркнула я.

– А-а-а, – протянул мой гость, немного разочаровано, ему философиня нравилась, наверное, больше. – А чего так поздно с учебы пришла, вторая смена?

«Прямо допрос какой-то».

– Может, конфетки? – услужливо протянула я вазочку, рассказывать о себе мне не хотелось. Набьет сейчас себе рот и выспрашивать не сможет.

– Нет, я сладкого не люблю, лучше хлебушка с маслом, – Олег, словно свой собственный, распахнул холодильник, достал сливочное масло и начал намазывать на хлеб толстым пластом.

«Простота хуже воровства».

– У вас занятия так поздно заканчиваются?

– Работаю еще, – промямлила я неохотно.

– А кем?

– В игровом центре.

– А кем?

«На кого да кем: он что других вопросов не знает?»

– Наверное феей или эльфом, – улыбнулся де Солический.

«Вот ведь гад, жрет мою еду и еще на уши мои намекает!» Щеки загорелись от злости.

– Нет. Пираткой, рассказываю детишкам, как Френсис Дрейк наподдал испанцам, Олегандрам там всяким. Наглые больно были эти испанцы, вот по зубам и получили.

– Алехандро.

– Что?

– Я говорю, Алехандро – имя испанское, это то ли Александр, то ли Алексей по-нашему, но точно не Олег, – а не дурак, издевку-то поймал.

– Сам-то кем работаешь? – пошла я в наступление, видя, как он намазывает маслом второй кусок хлеба. А с виду худой, куда в него столько влезает?

– Киповец, – горделиво приосанился парень.

– На целлюлозном комбинате?

– Почему на целлюлозном? – не понял Олег.

– Ну, кипы бумаг с места на место таскаешь, – наивно захлопала я ресницами.

Парень закатился раскатистым хохотом. И чего я такого смешного сказала? Вот вы знаете, кто такой киповец?

– Я слесарь контрольно-измерительных приборов, ну что-то вроде электрика, только лучше.

– А-а-а.

«Так бы и сказал – слесарь. Так нет же, надо выпендриться».

– Я на севере под Сургутом работаю, по вахтам. Три месяца на газораспределительной станции, а два дома.

– И, наверное, скоро опять уезжаешь? – спросила я с надеждой в голосе.

– Почему уезжаю, я только в воскресенье прилетел.

«Вот засада».

А дальше на меня полилась лавина воспоминаний о крайнем севере: про то, как два олуха у них со станции ушли за грибами и заплутали, как их искали три дня, а те одними грибами и ягодами питались, а потом большие начальники всем надавали по макушке, включая инженера по технике безопасности, и тот запретил выходить за территорию; про любопытных медведей, которые все время околачиваются неподалеку (вот интересно, как они тех бедолаг не сожрали); про северное сияние и морозы, и оленью колбасу (которую обещал мне привезти в следующий раз, не уверена, что буду есть несчастных оленей, это все-таки не курицы). Олег все говорил и говорил, говорил и говорил. Печенка она, знаете ли, силушки предает, на целую лекцию энергии хватит. В начале я вежливо кивала и чего-то там поддакивала, потом стала клевать носом…

Проснулась я утром на своем диванчике, заботливо укрытая пледом. Олега не было. Вот сказочник, Ганс Христиан, усыпил. Бюстгальтер мой дорогой цел, планшетик тоже на месте. Консультация в восемь сорок, как бы не опоздать.

Весь день как примерная студентка я грызла гранит науки, загружая в себя тонны информации. «Завтра последний экзамен», – твердила я как заклинание, а глаза все время косились на граненную солонку, оставленную Олегом на столе. Вот интересно: он специально ее забыл или по рассеянности? И если позвонит в дверь, открывать или нет?

Дверной звонок молчал, зато веселыми соловьиными трелями протренькал сотовый. Я бросила беглый взгляд на экран и… глазам своим не поверила: «Олегандро» сияла издевательская надпись. «Ну, это уж слишком! Он еще и в телефон мой пялился!»

– Да! – гневно крикнула я в трубку.

– Привет, Василиса, – полился голос, полный добродушия. – Извини, я без твоего разрешения там тебе свой номер вбил, но я больше никуда не лазил, честное слово, даже фотки не смотрел.

– Еще бы ты и фотки посмотрел! Тебя не учили, что по чужим вещам лазить не хорошо?

«Надо было пароль ставить!»

– Учили, мне так стыдно, честное слово, стыдно. Я, как-то не подумав, случайно, я тебя перетаскивать на диван стал, а он у тебя из кармана выпал, ну я поднял, а оно как-то само собой получилось, и теперь мне очень стыдно, – ну прямо само раскаянье, – а можно, я за солонкой приду?

– Я сама принесу.

Мы люди не гордые и отнести можем, так надежней будет.

– Да я и сам…

Чего он там сам, я не расслышала, отключив телефон, схватила солонку, подсыпав туда побольше соли (так, что она через края щедро сыпалась на пол), сунула ноги в шлепанцы и полетела к двери. Работать надо на опережение и добежать до его квартиры раньше, чем он до моей. Суну солонку, и свободна.