Костры из лаванды и лжи - Урбанская Дарья - Страница 29

– Обереги…

– Да пофигу. Беси-и-ит! Завтра небось подкову припрёт и над дверью повесит. Стакан воды просто так выпить нельзя, надо ж зарядить сначала положительными потоками, наговор зачитать!

Женя прислонилась к шершавому стволу спиной и смиренно выполняла роль жилетки, в которую изливали душу.

«Никогда не унывающий Макс жалуется мне. Мне! Обычно всё наоборот было! Видимо, сильно его припекло».

Слова друга лились и лились из трубки беспрерывным потоком.

– Чувствую, скоро дойдёт до того, что я мясо стану за шторой есть, лишь бы Лизка не увидела и не зачесала мне про застои ведьмачьей херни в каких-то там каналах…

Хруст ветки оказался таким внезапным, что Женя вздрогнула.

– Макс, погоди, – шёпотом  прервала она его. – Кажется, тут кто-то есть.

Женя огляделась, пытаясь определить источник неясных шорохов. За разговором она и не заметила, что снова добрела до старых захоронений. Ворона на дереве сегодня не было, а может и был, в сгустившихся сумерках не разобрать, зато неподалёку кто-то отчётливо шуршал кустами и хрустел ветками. И от этих звуков мурашки поползли по коже. Женя вжалась в ствол боярышника и замерла. Цикады давно смолкли, оставляя ночь другим обитателям, и не факт, что дружелюбным, мало ли. От этой мысли стало не по себе.

– А ты где? – тоже понизив голос, спросил друг.

– На старом кладбище, – с тихим вздохом призналась Женя, зябко передёрнула плечами и покрутила пуговицу на блузке.

– Ты же сказала, что гуляешь.

– Угу. Я случайно. Тут кто-то шуршит. Макс, мне страшно.

– Да енот, наверное, какой-нибудь. Или белка.

– Думаешь?

– Жень, просто топай в отель, и всё норм будет.

– Я боюсь. Оно меня не видит, пока я не двигаюсь. А если…

– Жень, соберись. Это мелкий пушистый енот.

У самой земли, рядом с каменным крестом Женя различила движение какой-то тени. Старая стена, что тянулась вдоль кладбища, надёжно скрывала кого-то от света луны и не позволяла рассмотреть лучше. Но было ясно одно:

«Оно явно крупнее енота».

Тень вдруг стала вытягиваться ввысь, словно до того скрывала нижнюю часть… в могиле?

Женя аж дышать перестала, наблюдая, как поднимается высокий силуэт, больше похожий на человеческий.

Макс продолжал успокаивать:

– Просто милый славный зверёк. Бежит по своим делам, ему и дела до тебя нет. Это…

– Зомби… – прошептала Жени вмиг пересохшими губами. Сердце бешено стучало, а в голове не было ни единой полезной мысли. Что делать? Стоять? Бежать? Лезть на дерево, обдирая руки в кровь об шипы? Искать осиновый кол? Нет, это против вампиров…

Существо резко обернулось, словно услышав её мысли. Казалось, оно смотрит в упор на Женю. От кромешного, застилающего разум ужаса она, кажется, давно перестала дышать и так вжалась в ствол дерева, что каждая шероховатость впилась в кожу сквозь ткань футболки. Плевать! Была бы её воля, она и вовсе срослась с корой, лишь бы оно её не увидело…

«Дядя Костя говорил, что боярышник защищает от тёмных сил, зла и колдовства… – промелькнула непрошеная мысль.– Пусть его слова окажутся правдой, и эта тварь меня не тронет!»

Резкими дерганными движениями существо стряхнуло с рук кладбищенскую землю, оправило неразличимую в темноте одежду, вероятно, истлевший саван или что-то вроде того, и, зловеще бормоча, направилось прямо в сторону Жени.

Друг что-то говорил, но его слова тонули в волнах паники, омывающих её тело, стирающих последние остатки разума. Женя была напряжена до предела, натянута, как струна. Вдоль позвоночника скатилась капелька пота.

Оно приближалось, неминуемое и беспощадное, словно цунами. Шаг, другой, третий… Внезапно Женя различило слова, которое произносило умертвие.

Оно не бормотало, оно напевало:

– Кто боится, кто боится, кто боится волка?

Это не я, может быть, ты?

Я видел, как он бегал в лесу,

Распахнув пасть и оскалившись, вот так!

Я видел, как он рыщет в лесу в поисках добычи!

Кто боится волка?

«Волка?! Так это не зомби… это… оборотень? А-а-а-а!»

Существо напевало эту незамысловатую песенку на французском и на удивление приятным бархатным баритоном. На секунду Жене даже показалось, что она уже слышала этот голос…

В этот миг луна вынырнула из-за облака и озарила своим призрачно-серебристым светом долговязую фигуру Люка в его неизменном черном костюме. Женя почувствовала, словно из неё выпустили весь воздух.

«Господи, это всего лишь Люк… А я себе уже напридумывала…»

Продолжая мурлыкать себе под нос, парень неспеша прошёл мимо неё, направляясь по тропинке в сторону отеля, и не заметил Женю, стоящую неподвижно под сенью боярышника, практически слившуюся с деревом.

«Хм, а что он делает ночью на кладбище?! Случайно забрел, как и я? Но зачем копался у могилы?»

Ответов не было. Но совершенно точно Женя не собиралась окликать коллегу сейчас и начинать допрос. Определенно, не наедине в тёмном лесу.

В неверном свете луны она заметила, что Люк крутит и вертит в пальцах что-то маленькое и плоское, словно монета. Что-то, блеснувшее в сумраке отполированным молочно-белым боком. Что-то… похожее на обточенную временем кость?

Глава 13

Взятка ликёрными конфетами

Утро четверга началось необычно. Мадам Трюдо, которая, казалось, почему-то невзлюбила Женю с самого первого дня, приветливо ей улыбнулась и угостила конфетой, словно маленькую девочку. Впрочем, причина такого небывалого события скоро стала ясна.

– Эжени, дорогая, у тебя сегодня много поручений от мсье до Гиза? – начала издалека хитрая старушенция. – Дело в том, что у меня есть небольшая просьба…

Женя изобразила вежливый интерес. У неё действительно сегодня не было запланировано ничего срочного или важного, так, обычная ежедневная рутина. Так отчего же не помочь пожилой даме? Тем более конфета была вкусной, с ликёром.

– Мне неловко об этом говорить… Только между нами, хорошо? – мадам Трюдо таинственно понизила голос и дождалась от Жени кивка согласия. – Девушка, которую мсье де Гиз принял на стажировку в архиве, Элен, совершенно некомпетентна. Она абсолютно ничего не понимает в архивной работе, и навела там страшный беспорядок. Я пыталась с ней позаниматься, объяснить, что к чему… В конце концов, это ведь всего лишь стажировка. Но она ко всему прочему болтает без умолку, как сорока, тра-та-та, тра-та-та. Уже через полчаса у меня подскочило давление, и я в тот же вечер слегла с жуткой мигренью…

Мадам отчаянно всплеснула руками, а Женя снова участливо покивала. Она подозревала, что ту жуткую мигрень, как, впрочем, и многие другие болезни, Трюдо лечила настойкой на альпийской полыни, одна бутылочка которой всегда хранилась в сейфе.

– Я слышала, что ты изначально претендовала на эту вакансию в архиве, а значит, вероятно, понимаешь толк в этом деле? – наконец пожилая смотрительница перешла к сути.

– Все верно, мадам Трюдо, у меня соответствующее образование, и есть опыт работы в библиотеке.

– Так я и думала, милочка, так я и думала. Не возьмёшь ли ты на себя труд немного позаниматься с Элен? – она с надеждой посмотрела на Женю. – А уж я в долгу не останусь. Переговорю с мсье де Гизом, чтоб он отметил твои старания.

– Я посмотрю, что можно сделать, – осторожно ответила Женя. Ей не хотелось взваливать на себя новые обязанности, тем более с домом барона Сен-Мара, новой задумкой Фабриса, дел было невпроворот. Но с другой стороны премия ей бы не помешала.

– Элен как раз недавно пришла, – мягко намекнула мадам Трюдо.

Женя толкнула дверь архива, окунувшись в привычные запахи книг, бумаг и пыльных полок. Высокие стеллажи тянулись по правой стене, а вдоль них убегала вдаль красная ковровая дорожка. Слева же пространство было заставлено шкафами-рубрикаторами и столами, на которых громоздились стопки книг, пластиковые тубусы и кипы документов.