Авантюрист на поводке (СИ) - Тулинова Лена - Страница 4

– Что нужно комиссару? – спросила женщина, выходя в прихожую и беря слуховой рожок с полочки.

– Не знаю, – сказал Ролан, – сказал только, что дело срочное и важное.

– Я всё слышу, Максис д`Обер, – раздался из рожка голос Анри Бланшетта. – Эти новые разговорные трубки очень чуткие!

– Слуховые тоже, – проворчала Макс, отворачиваясь от раструба на стене.

– Что? Алло! Алло! Ненавижу эти современные аппараты… д`Обер, ты там?

– Я тут, комиссар.

– Слушай, д`Обер. У нас там на работе теперь мой дальний родственник за главного, да ты его знаешь – Арсен Матьё, хороший парень.

Уверенность комиссара Бланшетта, что все знают его родных и знакомых, была предметом постоянных шуток подчиненных. Хотя бы это осталось неизменным. Макс хмыкнула в трубку, что могло означать как согласие, так и отрицание. Удовлетворенный таким ответом, Бланшетт продолжил:

– Так вот, у него в подозреваемых один ловкач. Сейчас он прячется от полиции, и надо бы его вытащить из убежища. Беда в том, что если его вытащит полицейский – ловкач найдет способ удрать, на то он и ловкач. Прожжённый авантюрист, говорят. Клейма ставить негде!

– И что? – осторожно спросила Максис.

– Моя физиономия каждой собаке в Монпансьеле знакома, д`Обер, вот что! Прав на то, чтобы как следует кого прижать, у меня ещё меньше, чем у тебя: ты хоть детектив, а я просто пенсионер. Так что если бы ты внесла за ловкача залог и взяла бы на время на поруки… ну и там разузнала бы…

– Нет, – вскричала Макс, забыв о чувствительности нового телефонного аппарата.

Если прежний был испытанием для тех, у кого был хороший слух, то этот конструировали тугоухие инженеры.

– Д`Обер, сначала дослушай, а потом кричи, – даже через аппарат Макс услышала стальные нотки в голосе бывшего начальника. – Подозреваемый – обычный мелкий мошенник, авантюрист и аферист. Он проходит как соучастник по делу крупного хищения средств из городского бюджета. Но попался на более мелком и сейчас содержится под стражей в превентиве на рю Дежавю, в окружном комиссариате Жели-Блу. Обеспечивает себе если не алиби, то хотя бы более мелкий срок в более мягком режиме. Если он пойдет под суд за мелкое правонарушение, Матьё не достанет его ещё как минимум год. После выхода парень может и скрыться, он же ловкач. Поэтому, пока железо горячо, его бы вытащить под залог и потихоньку разузнать, в чем там его соучастие и…

– И, главное, где украденное, да? – вздохнула Макс. – Послушайте, комиссар Бланшетт, я не могу. У меня тут своё дело, и, возможно, не такое простое, как казалось вначале…

– Он тебе вряд ли помешает, только запри его хорошенько и не снимай подавитель силы, – посоветовал комиссар. – И делай свои дела! Выяснить причастность парня к происшествию можно и в промежутках…

– Если у меня еще найдутся эти… артишоковы промежутки, комиссар. Инструкции какие-то будут? – спросила детектив со вздохом.

– Ой, ну какие инструкции, д`Обер, – обрадованно хмыкнул Бланшетт, который, кажется, заранее знал, что Макс согласится. – Главное, держи этого жулика при себе, чтобы никуда не удрал, и знай выведывай его тайны! Ну и ещё одно…

– Да, да, залог и вознаграждение. Прости, Бланшетт, но я на мели, – Макс сунула руку в карман юбки и с удовольствием пощупала новенькие купюры из кошелька Кати. – Мне нечего внести в залог за этого ловкача, так что, если твой Матьё уплатит…

– Завтра с утра просто приходи его забрать. Фамилия его – Мильфей, – сказал бывший комиссар. – Вся сумма уже будет внесена.

– А вознаграждение? Если твой кузен так суетится и лично готов уплатить залог, то дело, видимо, того стоит.

– У полиции вряд ли есть средства на то, чтобы платить вознаграждение гражданским лицам, но мы что-нибудь придумаем, – сказал Бланшетт. – Размеры нашей благодарности будут умеренными, потому что на нескромные у полиции вряд ли найдутся средства, но, полагаю, тебя не обидят.

Макс пришлось удовлетвориться этим ответом.

Повесив трубку, она ещё раз помяла полученные от Кати Соврю деньги и решила, что самое время отправиться куда-нибудь поужинать.

– У нас вечером куриные котлеты и овощи на пару, – сказал Ролан осуждающе.

– Отлично, поужинай тут без меня на славу, – целуя старика в щеку, сказала Макс. – Будь умницей, Ролан, и не скучай.

– Мадемуазель Максис д`Обер, что бы сказала ваша маменька?

– Вот приедет со своего курорта, и пусть выскажется за всё время своего отсутствия, – беспечно махнула рукой Макс. – Не переживай, я не буду шиковать! Клянусь непременно съесть что-нибудь полезное.

– Если у вас опять схватит живот, я не буду вызывать доктора Клода, – проворчал старик. – Её методы лечения всех болезней – это выпить рюмочку-другую.

– Ну, ты преувеличиваешь, – засмеялась Макс.

– Ничуть, мадемуазель! Для работы сердца бокал сухого красного, для хорошего пищеварения бокал сухого белого, от головной боли на два пальца корвиньяка… Если лечиться по методе доктора Клода, то непременно станешь горьким пьяницей!

– Обещаю не звать доктора Клода без надобности, – Макс накинула пальто, натянула на голову суконный берет и намотала на шею длинный полосатый шарф.

В зеркале отобразилась коренастая румяная женщина – полная противоположностью Кати Соврю! В пальто и берете она смотрелась не элегантно и грациозно, а скорее мило и уютно. Зато, подумала Макс, никто не скажет, что перед ними бывший полицейский сержант, а ныне частный детектив д`Обер. Обычная женщина за тридцать, каких полным-полно в Монпансьеле. Поправив короткие каштановые прядки, выбивавшиеся из-под берета, Макс покинула агентство, полная уверенности в том, что ранний ужин – единственное происшествие, которое грозит ей этим вечером.

Она ошибалась.

На Конфетной набережной, вдоль одетой в каменные плиты речки Лакрис, еще не зажглись фонари. Но воздух уже был похож на лавандовый сироп, а парочки, ещё днём не смевшие взяться за руки, теперь гуляли обнявшись. Поток машин струился по направлению к загородным мини-отелям на берегах Лакрис или Винного озера. Всё говорило о том, что завтра у большей части народа выходной день, можно расслабиться и предаться безделью после рабочей недели. А ещё о том, что нынче славный вечер, скоро весна и тепло – возможно, поэтому на набережную уже выбрались уличные артисты. Зимой их было гораздо меньше.

Кстати сказать, здесь находилось одна из фотомастерских, упомянутых роднёй Орабель Соврю. Макс достала из сумки на боку фотокарточку и сверилась с адресом – скорее по давней привычке всё проверять, чем от плохой памяти. Но это было действительно то самое «Бон Имаж», из которого доставили первое фото с бабулей Орабель.

Макс решительно толкнула дверь. Брякнул колокольчик над входом, и, словно чертик из шкатулки, откуда-то появился невысокий бородач в растянутом до безобразия свитере и брюках с пузырями на коленях. На шее бородача был намотан в несколько оборотов красный шарф с дырочками и зацепками. Отчего-то всё это выглядело не неряшливо, а скорее художественно-небрежно. Добивался ли фотограф такого эффекта, или это было само по себе, Макс уточнять не стала. У нее были другие вопросы – но и с ними она решила чуть обождать.

– Вы хотите заказать портрет? Сделаю красиво и недорого, – заученно сказал бородач. – Красавицам скидка!

– Дайте две, – брякнула Макс.

– Две фотографии или две скидки? – не понял фотограф.

– Такую красоту, как моя, вообще бесплатно надо фотографировать, – фыркнула Макс. – Скажите, а семейные фотопортреты вы делаете?

– Непременно, – обрадовался бородач.

Непонятные фразы его явно пугали. А вот более насущные вопросы, видимо, делали счастливым.

– И постановочные фото тоже?

– Это как? – опять не понял фотограф.

Макс вздохнула.

– Ну, когда человек надевает костюм, например, старушки, садится в кресло на колесиках, пледом укрывается и фотографируется, словно он – бабуля, – пояснила она.