Авантюрист на поводке (СИ) - Тулинова Лена - Страница 23

Приглушённые цвета, скруглённые углы, несколько так и манящих отдохнуть кресел, пуфов и диванчиков… Тут хотелось остаться на всю жизнь! Молодой человек предложил Макс сесть в приземистое мягкое кресло, а затем, к её удивлению, опустился на колени и снял с неё ботинки. У Макс за полдня на ногах уже ныли ступни, так что домашние фетровые туфли с меховой опушкой, поданные слугой, оказались как нельзя более кстати. Но всё же это было как-то неловко – оказаться в доме почти незнакомого мужчины и тут же получить столько внимания и тапочки в придачу!

– Можете рассказать о вашем хозяине? – вполголоса спросила Макс, уверенная, что Жерар уже погрузился в тёплую воду с пеной (и втайне ужасно ему завидуя).

Но молодой человек, хлопоча вокруг детектива, только пожал плечами.

– Мои слуги не говорят, – сказал Мильфей, неожиданно появляясь в дверях гостиной.

– Вы что же, наложили на них заклятие молчания?! – возмутилась Макс.

– У меня трое слуг: Полин, Эми и Бени, и все они очень молчаливы. Полин немая от рождения, Эми не повезло, и она попала в аварию, а Бени перестал разговаривать в детстве, после болезни. Эми, впрочем, может говорить, но делает это неохотно, у неё была тяжёлая травма челюсти.

– Зачем вы наняли именно таких слуг? Чтобы никто не обмолвился о ваших мошеннических схемах, да?

– Уж если б я был настолько мошенник – то не обсуждал бы ничего со слугами в их же интересах, – вздохнув, сказал Жерар, а Бени посмотрел на Макс укоризненно. – Нет, я просто всегда нанимаю людей в инвалидном сообществе, чтобы помочь им. И кстати, на домик для бездомных котят я собирал вполне искренне, хотя и, признаюсь, это была шалость. Заинтересовало, сколько в Монпансьеле сердец, которые способны откликнуться на призыв к доброму делу!

– А как твои слуги отвечают на телефонные звонки? – спросила Макс. – Или передают вам, кто заходил?

– Кто заходил – оставляет карточку или записку, – пояснил ловкач, – а на телефон установлен специальный артефакт, я сам придумал! Работает по принципу Ракушки, только ещё и немножко разговаривает. Только очень уж активно минералы потребляет, когда работает. Покажу тебе потом, если не разберёшься сама, а пока извини – мне действительно очень хочется помыться и привести себя в порядок.

Макс подумала, что уже готова поверить, что Жерар действительно непричастен к громкому делу с украденными миллионами жюке. В самом деле, он казался довольно добрым человеком, пусть даже если не был до конца честен. Но есть ли кто-то на свете, кто никогда не врёт?

Но тут же тряхнула головой: скорее уж, этот парень просто старается произвести впечатление. И недоверчиво прищурилась:

– Не хочешь сначала надеть «ноэля»?

– Нет, не хочу, – серьёзно ответил Мильфей. – Не хочешь побыть в ванной комнате, пока я моюсь?!

Макс изрядно сконфузилась, но за побег Жерара ей бы пришлось отвечать перед полицией, так что она отправилась с ним и проверила, что из ванной некуда удрать. Ни окон, ни потайных ходов.

– Снимешь с меня ошейник? – спросил ловкач, начиная раздеваться.

– Мойся так, он не мешает, – отказалась Макс. – И не запирай дверь.

– Обещаешь подглядывать? – обрадовался Мильфей.

– Обязательно, – буркнула детектив, стараясь не улыбаться, хотя и хотелось.

– Тогда я позову, когда как следует отмоюсь, – пообещал Жерар не без игривости.

– Сначала отмойся, – посоветовала Макс.

Детектив д`Обер попросила безмолвного Бени показать, где в доме телефонный аппарат, и молодой человек отвёл её обратно в гостиную, так что при всём желании детектив не сумела бы подглядеть за моющимся Жераром. Не то чтобы она об этом жалела… Но задумывалась.

В доме нотариуса никто на звонок не ответил. Придется все-таки встретиться с ним завтра! Зато дворецкий семейства Соврю, как всегда, оказался настоящим кладом. По телефону всё тем же деликатным тоном, что и всегда, он сообщил, что вся семья уже много лет посещает церковь пресвятой Жанны. И даже порекомендовал спросить там кюре Оливье Во, который пребывал там практически неотлучно. Заодно, чтобы уж не звонить дважды, Макс уточнила, не знает ли дворецкий чего-нибудь о связях Мари-Жанны, но он лишь посоветовал обратиться к Мадлен Гийо, её приемной матери.

– Брюно, скажите… Что вы думаете о Флобере Соврю? – под конец разговора неожиданно спросила Макс.

– Думаю, что он был неплохим юношей, но связался с негодной компанией, мадемуазель, а всё потому, что его отец и мать не дали ему достаточно любви, – слегка понизив голос, ответил дворецкий.

– Вы присутствовали на похоронах?

– Только на прощании, мадемуазель детектив.

– В гробу был точно он?

– Да. Бедный мальчик.

– У него было изуродовано лицо?

– Ничуть. Он походил на спящего ангела, – вздохнул Брюно.

– Его фотографировали на прощание? – спросила Макс.

Мода оставлять посмертные фотографии родственников, в том числе и в гробу, всегда коробила её. Но тут фото могло оказаться полезным. Очень полезным! Ведь только на фотографиях вся магия рассеивалась. Вот почему, к примеру, красавицы, если прибегали к услугам магов по улучшению внешности, избегали фотокамер! В гробу чисто теоретически мог быть не Флобер, а человек, которому придали с ним сходство. И, конечно, фотография это выявила бы!

– Даже если бы его сфотографировали – мсье Жильбер довольно давно уничтожил все фотоснимки с мсье Флобером, – сказал дворецкий.

– Ах да, я вспомнила, – вздохнула Макс.

– Если вы думаете, что он мог остаться в живых, то не говорите это Мари-Жанне, бедная девочка помешалась на этом. Два года назад… у них намечался роман.

Макс приняла охотничью стойку.

– Ей было всего шестнадцать, – сказала она.

– Вы знаете, полюбить человека можно и в пять, и в пятьдесят, – ответил Брюно.

– Действительно, – пробормотала Макс.

Флоберу, стало быть, исполнилось тогда почти двадцать, а Мари-Жанне, юной и восторженной – шестнадцать, и у них намечался роман. А потом мальчишка погиб. Да при таких обстоятельствах, что его отец был больше в ярости, нежели в горе… Уничтожил все его фотографии, например, запретил о нем разговаривать в своем присутствии.

– Брюно, а мадам Орабель… Она любила Флобера?

– Она обожала Флобера. Это был её первый внук, она обожала его больше остальных, – сказал Брюно. – Ни Армине, ни Люсьену, ни тем более Мари-Жанне от неё столько любви не перепадало. Хотя, безусловно, мадам Орабель старалась этого не показывать, ведь она желала быть безупречной для всех.

Ну да… а потом ей надоело. И она сорвалась. Невозможно семьдесят лет угождать всем окружающим без ущерба для собственной личности. Макс вот хватило едва ли на тридцать, и то она до сих пор чувствовала себя… не очень хорошо. Орабель продержалась куда дольше!

Поблагодарив дворецкого, Макс ещё раз набрала номер нотариуса. Но там по-прежнему не отвечали. Видимо, мэтр Блюм решил отдыхать по полной – не отвечая ни на звонки, ни на визиты. Может быть, и вовсе покинул город, уехав куда-нибудь на выходные! Макс не могла его осуждать, но всё же огорчалась, что один из ключевых свидетелей недоступен. Что ж, оставалось дождаться, пока Жерар почистит свои пёрышки, а потом сопроводит её в церковь.

Эта мысль прозвучала… странно. Но почему-то не неприятно. Интересно, подумала Макс, не будет ли выходить из церкви какая-нибудь свадебная процессия? И не станет ли невеста швыряться букетами… Хотя всегда можно отгородиться от цветов Жераром, пусть отрабатывает затраченное на него время! Макс решила пойти в его комнату, чтобы продолжать за ним наблюдение. В ванной-то окон нет, но удрать из спальни не представляет труда!

И, едва она вошла, как дверь из ванной в спальню отворилась! Макс почему-то решила, что Мильфей выйдет оттуда голым, и шарахнулась обратно к выходу, ударившись о дверную ручку поясницей.

– Мой детектив, не надо так нервничать, это всего лишь мой другой костюм, – проворковал Жерар насмешливо и в то же время успокаивающе.