Хозяйка замка Эдвенч (СИ) - Ром Полина - Страница 39

Мерить все это было весьма сложно. Потому я утром опустошала один сундук и примерно час разворачивала, перемеряла и вновь скручивала то, что там было. Каждый рулон был насажен на довольно толстую гладкую палку и, немного подумав, я заказала плотнику стойки, как в магазинах.

Если сложить все на стеллажи в кладовке – ткань слежится, появятся заломы. Да и рисунок нормально рассмотреть будет сложно. Мне показалось, что на стойке это хранить безопаснее. Кроме того, ее легче будет отматывать.

Через час руки начинали ныть от напряжения, и я уходила, чтобы вернуться следующим утром.

Не знаю, где уж там служил барон, но платили ему по-царски. Я уже довольно четко представляла стоимость таких тканей и потому учет вела очень тщательно, добавляя описание каждой ткани, чтобы не спутать потом.

Когда стойки были готовы, я прикрепила к каждому рулону полоску грубой кожи. На ней, заглядывая в тетрадку, написала метраж: столько-то ярдов*, полу-ярдов, столько-то пальцев и ногтей.

Первое время я боялась запутаться во всех этих непривычных мерках, но потом свыклась и дальше уже легко переводила в уме.

Зато теперь, отрезав от рулона кусок, можно было написать на ярлычке просто: минус три ярда, остаток такой-то. Это было довольно удобно. Гораздо удобнее, чем записи в старой книге, где сложно было разобраться: куда, чего и сколько ушло. Списка не было, а все записи велись бессистемно.

Кстати, из тех тканей, что должны были бы находиться в кладовке, я обнаружила только несколько рулонов самого простого полотна и пару рулонов беленого льна. Впрочем, это не мое дело, куда делись старые запасы. Я просто внесла остаток в новую систему.

Чтобы разместить все удобно, пришлось выкинуть из кладовой стеллажи с одной стены.

______________________

* Ярд – это примерно девяносто один с половиной сантиметр. Первое время ярд менялся в Англии с каждым новым королем. Одни обмеряли свою талию и называли эту меру ярдом, другие мерили расстояние от кончика носа до кончика указательного пальца вытянутой вперед руки, третьи измеряли длину меча. Это было весьма неудобно. Окончательно ярд стал равен 91,44 см в 1101 году, в правление короля Генриха I.

Таким ярдом пользуются до сих пор. Он делится на 2, 4, 8 и 16 частей – пол-ярда, пядь, палец и ноготь.

Перед тем, как отправится на бал, мадам Аделаида вынесла мозги всем, в том числе и мне. Её не устраивало все, начиная от перешитого платья, которое она вдруг стала называть «убогим», до работы горничных, степени прожарки мяса на столе и погоды.

Три дня перед праздником она мотала мне нервы, говоря в столовой старательно завуалированные гадости, и я еле сдерживалась, чтобы не ответить. Сейчас я уже не боялась так сильно ее влияния на барона. Он видел, что я умею и, кажется, остался доволен и четким ведением бумаг, и ремонтом.

Я просто не могла понять, почему она бесится. Горничная, которая помогала ей одеваться и делала прическу, заполучила синяк на скуле. В день бала суматоха стояла такая, как будто наступал конец света.

Мне кажется, когда мадам, наконец, уселась в карету, с облегчением вздохнул сам замок, прямо всеми своими башнями.

Вернулась баронесса под утро и совершенно неожиданно в замке наступила тишина. Что уж там случилось на балу, я понятия не имею: кто же пригласит экономку? А сама мадам никому ничего не рассказывала. Даже горничная, которую Аделаида таскала с собой на случай поправить прическу или туалет, подержать шаль, помочь одеться в шубу и прочее. Даже она ничего не знала.

Мадам стала часто выезжать в гости, и далеко не всегда в город. Чаще к своим родственникам с ночевкой на несколько дней. Я заподозрила, что вдовушка завела кавалера. Возможно, собирается замуж и мысленно пожелала ей удачи. Думаю, это был бы лучший выход для всех.

Да и так рассудить: она молодая женщина, бесящаяся от скуки. Занимать себя сама она совершенно не умеет. Хозяйство ей доверить нельзя. Рукоделием заниматься не любит. Ей банально некуда время девать.

Теперь она так часто уезжала из замка, что даже пропустила Рождественское богослужение. А проходило оно довольно красиво. В замок прибыл священник, и с ним шесть молодых певчих.

К празднику на трое суток домой вернулся барон со всеми войсками. С ним приехал лорд Стортон. И утром следующего дня пожаловали гости: несколько соседских дворянских семьи. Одна со взрослыми сыном и дочерью. У второй семьи было трое детей: два мальчика и девушка. Последние гости – молодая супружеская пара. Женщина, леди Гренч ждала ребенка и ни о чем больше говорить не могла.

Впрочем, с гостями я общалась как обслуживающий персонал, потому на меня никто особо не обратил внимания. Только леди Гренч поинтересовалсь у меня, давно ли я служу в замке, и подосадовала, что не застала баронессу. Остальные меня и вовсе, кажется, не замечали.

Я бегала, отдавала распоряжения и сбивалась с ног. Это был мой первый «прием» чужих людей в замке, потому и волновалась. Хотелось, чтобы все сошло хорошо. Благо, гости привезли с собой и лакеев, и горничных. Наших слуг не хватило бы на всех. Но ведь и прислугу пришлось устраивать на ночлег и кормить. Забот мне хватало.

Утром был молебен в отремонтированной трапезной, на него собрались все жители замка. Теперь я понимала, зачем делают такие огромные комнаты. На скамьях сидели барон Хоггер, лорд Стортон и все гости. У них за спиной стояли я, капитан Арс, Марта и старший конюший, а уж за нами – все остальные слуги.

Стены зала ночью украсили еловыми гирляндами, на которых алели атласные банты. Красиво и стройно пел хор, пахло ладаном и чем-то еще сладким и чуть душноватым. Лица у всех были мягкие и светлые: каждый, похоже, думал о чем-то хорошем. Даже я почувствовала тихую радость и некое умиротворение в душе.

Вспоминала Барб и, закрыв глаза, попросила ей счастья и покоя. Не то, чтобы я была слишком уж верующей христианкой. Но то, что высшие силы существуют, я точно знала.

После молебна барон подарил каждому слуге в замке по несколько мелких монет. Так было принято. Вручал лично, начав с капитана Арса. Я тоже получила довольно скромный подарок в четверть льва и почувствовала себя неловко: утром Дебби сказала мне, что барон приказал подавать мне еду в комнату. Похоже, я была недостаточно хороша для его гостей. Это было… не столько обидно, сколько просто неприятно. Но по местным меркам барон прав – экономку не сажают за один стол с дворянами.

Порадовало то, что лорд Стортон нашел время, отыскал меня в суматохе приготовлений и, утащив к окну в трапезной, настоял на разговоре. Долго извинялся. Я видела, что он искренне раскаивается, и не стала держать зла. В конце концов, он действительно мало знал меня. Зато я выяснила, что именно друг барона от меня хочет. Оказалось, что не только барельефы.