Босс на блюдечке (СИ) - Лина Луисаф - Страница 16

Я хочу промолчать. Или одной едкой фразой поставить его на место. Заставить нахмуриться. Помрачнеть. Может, даже заставить изрыгать проклятия в свой адрес. Но вместо этого в сердцах восклицаю:

— Какого рожна твой брат ведет себя как благородный баран?!

Охранник издает короткий довольный смешок. Он веселится, и я могу понять почему. Во-первых, буквально четверть часа назад он получил подтверждение тому, что я не на одной стороне с Левкоем. Во-вторых, он не мог не заметить, как недоволен был моей выходкой Демьян, а любое недопонимание между мной и его братом тяжелой монеткой летело в копилку его хорошего настроения.

— Ты проработала с ним фактически целый месяц, а так и не поняла, — Адам насмешливо смотрит на меня сверху вниз, — что он за человек.

— Ну так просвети меня!

— С какой стати?

— Мы в одной лодке.

— Я лучше пойду на дно, чем сяду с тобой в одну лодку.

Я испытываю непреодолимое желание сорвать со стены эту непонятную картину и примерить ее на голову Адама. Или взять вот эту вазу — и вылить ее содержимое ему за воротник. Или сделать что-нибудь такое, чтобы он тоже понял, что я от него не в восторге. Вместо этого я решаю отомстить словесно. Сощурившись, обращаюсь к нему с внезапным «озарением»:

— Слушай, а ведь я тебе нравлюсь.

Брови Адама возмущенно взмывают вверх.

— С ума сошла?

— Нет, ну а что? Ты цепляешься по мне по поводу и без, вернее, все же без, потому что поводов усомниться в своей лояльности холдингу я не давала; в офисе ты не даешь мне прохода, и я не могу сходить в туалет без того, чтобы на тебя не налететь; а уже спустя пару недель после знакомства ты уже запрыгнул ко мне в постель, и не надо мне тут втирать, что это было случайно!

— Я, конечно, знал, что у женщин богатое воображение, но чтоб настолько! Заруби себе на своем хорошеньком носу: ТЫ. МНЕ. НЕ. НРАВИШЬСЯ.

— Ну вот, — я позволяю себе лукавую улыбку, единственно, чтобы его побесить, — даже отрицая свою симпатию, ты сделал мне комплимент.

— Женщина! — рычит он мне в лицо.

Наверное, я бы еще много чего от него выслушала, но в этот момент наш разговор прерывают самым неожиданным образом: на пороге ресторана появляется новое действующее лицо. Невысокий, сухопарый мужчина, представляющий собой более молодую версию Тибо, поспешно вбегает внутрь и замирает, с удивлением озирая нас с Адамом. Окидывает меня взглядом, отступает, разводя руками и издавая восхищенный свист, затем произносит что-то вопросительное по-французски. Я моргаю, затем скашиваю взгляд на своего собеседника. Тот стоит с каменным лицом, и я понимаю, что он, точно так же, как и я, не понимает ни слова. С виноватой улыбкой развожу руками. Мужчина, жестикулируя, вновь что-то говорит, и я разбираю что-то, похожее на «папа» и «Тибо». Машу рукой в сторону, куда ушли остальные, и мужчина, бросив что-то на прощание, уходит в том же направлении, не забыв напоследок огладить взглядом мои ноги.

— Кажется, это был Эммануэль, — задумчиво тяну я, глядя в спину мужчине.

Адам ничего не отвечает: он все еще на меня сердит. Не желаю тратить на него время, устраиваюсь за одним из пустых столов и погружаюсь в рабочую почту: если от меня нет пользы здесь, это не значит, что я могу бездельничать.

Возвращается шатен, удивленно озирается по сторонам, делает шаг ко мне, но замирает, натолкнувшись взглядом на охранника. Тушуется и в итоге стоит на месте, не решаясь ни пойти искать своего начальника, ни покинуть ресторан.

Спустя десять минут с прихода Эммануэля я слышу приближающиеся голоса. Вскакиваю, нетерпеливо вскидывая на внутренний дворик глаза. Вот показывается Эмилия, по ее лицу нельзя ничего сказать. Затем выходит Демьян, все также с непроницаемым выражением. Следом показывается Левкой, и вот на его лице отчетливо читается досада. Мое сердце радостно екает: неужто получилось и ресторан теперь наш?

Я ловлю взгляд Эмилии, но она отрицательно качает головой. Что это значит? Моя радость немного утихает, и я перевожу выжидающий взгляд на шефа.

— Тибо отказался продавать ресторан, — качает он головой, — решил дать сыну последний шанс.

— Тибо отказался продавать ресторан, — качает он головой, — решил дать сыну последний шанс.

Моя челюсть падает вниз. Не этого я ожидала! Получается, наша сегодняшняя поездка прошла зря: мы потеряли уйму времени, летели на этой смертоносной консервной банке, сталкивались с конкурентом, чтобы… остаться с носом?

— Не могу сказать, что был рад встрече, — обращается к Левкою Демьян, — и хочу, чтобы ты знал: когда Эммануэль в очередной раз оступится, ресторан получу я.

— Это мы еще посмотрим, — откликается тот.

Покидая ресторан, он бросает на меня пристальный взгляд, — и я понимаю, что он меня запомнил, и, с большой вероятностью, еще припомнит мне сегодняшнюю выходку.

— Что теперь? — спрашивает Адам Демьяна. — Возвращаемся в аэропорт?

— Чуть позже, — отзывается босс. — В качестве извинения Тибо любезно предложил пообедать у него, и я решил воспользоваться его предложением: в конце концов, здесь бронируют места за полгода наперед, грех не воспользоваться такой возможностью.

Я киваю. Никогда до сегодняшнего дня я не пробовала блюда в местах, удостоенных наградой Мишлена, и мне не терпится узнать, что же это такое.

— Ксения, можно тебя на минутку? — отзывает меня Демьян.

Интуиция подсказывает мне, что сейчас мы будем обсуждать мой маленький трюк, который должен был дать нам преимущества. Но не дал, спасибо за это Эмилии и самому Демьяну. Я вновь сержусь.

Мы возвращаемся в летний дворик, который, как оказалось, разделял ресторан от жилого дома. Я бегло осматриваюсь: ничего особенного. Маленький двор под открытым небом, засаженный мелкими, как будто многолетними цветами. Тут и там среди цветов пробивалась сорная трава, краска на скамейке облупилась, инвентарь валялся в углу неопрятной кучей. Видимо, после смерти Лоренс ни ее муж, ни тем более ее сын не удосужились взять на себя заботу о саде.

— Твоя сегодняшняя выходка, — сразу берет быка за рога Демьян, и меня невольно напрягает его выбор слова, — относится к категории грязных трюков. Не перебивай. Позволь мне кое-что тебе сказать: я не приемлю грязных методов борьбы, это не мой стиль. Всегда можно победить, полагаясь лишь на свой талант, навыки, умения, интеллект — называй это как хочешь. Право работать грязно я оставляю за Левкоем, ибо мне претят такие вещи. Мне казалось, что, начав со мной работать, ты это поняла, поскольку я больше не видел, чтобы ты применяла какие-то нечестные приемы для получения желаемого, но, видимо, я ошибся. Ксения, я хочу, чтобы успех моего холдинга строился на кристально честной репутации, для меня это очень важно, поэтому я не желаю больше видеть выходки наподобие сегодняшней.

Мне требуется несколько минут, чтобы прийти в себя после его строгой отповеди. Когда, наконец, я открываю рот, чтобы дать ответ, мне приходится тщательно подбирать слова, чтобы скрыть обуревающие меня эмоции:

— Ты помнишь, как я оказалась в твоей компании? — он хмурится, и я продолжаю. — Из-за ошибки в договоре мне пришлось изворачиваться, потому что твой сотрудник из твоей «кристально честной» компании решил воспользоваться возможностью и выбить себе деньги. Ты знаешь, сколько раз я ему звонила, Демьян? Ты знаешь, сколько приложила усилий для того, чтобы просто поговорить? Чтобы встретиться с ним, мне пришлось его обмануть. Но где была бы я сейчас, если бы я этого не сделала, а продолжала, как ты тут рассуждаешь, пытаться решить вопрос честно? Что стало бы с нашим ИП, который бы разом, одним махом, потерял годовую зарплату своих сотрудников? Сегодня я пыталась тебе помочь, и что в итоге? Получаю выговор?

— Я ценю твою помощь, — твердо отвечает босс, — но я уже озвучил свою позицию. Рядом с собой я желаю видеть человека, который придерживается тех же моральных устоев, что и я. Ксения, это приказ. Как твой начальник, я приказываю тебе разделять мой подход как в офисе, так и за его пределами.