Дракон выбирает судьбу (СИ) - Петровичева Лариса - Страница 33

– Брак между драконом и человеческой женщиной еще недавно считался попросту невозможным. Но вот вы сидите в этой студии, и у вас на пальцах обручальные кольца. Это понравилось не всем. За несколько часов я получила множество телеграмм и звонков. Люди искренне рады за вас, вы даете им надежду. А вот драконы…

– Драконы угрожают, – равнодушно ответил Гилберт, и Джемма вдруг подумала, что главная опасность сейчас исходит не от драконов – а от человека, который сегодня целовал ее в офисе.

Нет. Не целовал. Она точно знала, что этого не было. Все утро Андреа работал над своей речью, а она готовила все для выступления – тогда откуда взялось это ощущение, словно огромная змея медленно и властно опутывает ее тяжелым гибким телом?

“Я буду сопротивляться, – сказала себе Джемма, и головная боль отступила, выпуская злость. – Игорь сломал меня, но больше никто так со мной не поступит”.

– Как считаете, много ли вы потеряли, заключив этот брак? – поинтересовалась Фрейя. Ее лицо выглядело по-настоящему взволнованным. Гилберт только рукой махнул.

– Потерял? Да бросьте вы! Конечно, рынок акций слегка качнуло, но пока люди покупают газеты и смотрят телевизор, у меня будет мое дело. Но даже если у меня все отнимут, это не имеет никакого значения, пока моя жена со мной, – совершенно серьезно ответил Гилберт. – Я приобрел все, о чем мечтал.

Джемма невольно отметила это “приобрел”. Драконы всегда думают о собственности, такова их природа – но она любила, была любима, и только это имело значение.

Они говорили еще час – потом, когда передача завершилась, в холле телекомпании к Гилберту подошел ассистент и негромко сообщил:

– Звонил фро Финниган. Сказал, что драконы единогласно решили разорвать все дела с вами.

Джемме показалось, что под ней качнулся пол. Гилберт сохранял прежнее спокойное выражение лица, но над его головой взвилось облако искр. Джемма сжала его руку, словно хотела сказать, что все драконы не имеют никакого значения и никакой власти, но вдруг поняла, что падает. Голова наполнилась болью, а во рту появился вкус крови – Джемма качнулась, испуганно надеясь, что сумеет удержаться на ногах, но…

– Начали избавляться от ваших акций, – услышала она и погрузилась в темноту.

*** 

Врач вышел через два часа.

За это время Гилберт успел чуть ли не сотню раз пройти туда-сюда по больничному холлу – на стене висели какие-то абстрактные пейзажи, Гилберт смотрел на них и не понимал, как вообще может существовать в мире, как он будет дальше, если Джемма умрет.

– Кровоизлияние в мозг, – коротко бросил врач, когда каталку с Джеммой завозили в салон “скорой помощи”. – Успеем.

Дежурная медсестра смотрела на Гилберта с искренним сочувствием. Несколько раз она предлагала ему воды, советовала присесть – он смотрел на нее, не осознавая, как вообще можно что-то говорить и делать, пока Джемма где-то там, в ледяном и белом, пропахшем лекарствами. Он шагами нарезал больничный коридор на ровные стерильные пласты, искры над головой то влетали пригоршней огненных брызг, то оседали, и наконец медсестра не выдержала.

– Сядьте, фро Сомерсет! – распорядилась она таким тоном, что Гилберт сразу же опустился на крошечный диванчик рядом с ее столом. – Сядьте! Вы клинику сейчас спалите. Дышите ровно, носом. Вот так, молодец.

Гилберт понял, что готов расплакаться – это понимание сделало его маленьким и несчастным, ребенком, потерявшимся в лесу. Медсестра понимающе кивнула. Села рядом, погладила по руке.

– Ее успели привезти в “золотой час”, – объяснила она. – Врачи все сделают. Возьмите себя в руки, прошу вас. Вы ничем ей не поможете, если тут все вспыхнет.

Гилберт качнул головой, соглашаясь – что еще тут можно было сделать? Его мир рушился – акции падали, драконьи башни рассыпались, словно карточные домики, и Джемма была где-то там, за дверями, и он не мог до нее дотянуться. Он знал, что такое “золотой час” – то время, когда больного можно спасти, если доставить его в клинику, он хотел надеяться, но это не утешало.

– Я… – начал было он и осекся, не зная, как сказать о своем страхе. – Как же так? Она…

Медсестра вздохнула.

– Я видела ее вчера по телевизору. Уже вечером, в повторе. Еле смогла добраться до дома после дежурства… и вы знаете, я так радовалась, что все меняется.

Гилберт горько рассмеялся. Да, все менялось – вот только теперь он этому не радовался. Нельзя было заключать союз с дьяволом, нельзя было отправлять к нему Джемму, нужно было просто пожениться и наплевать на головы всех драконов со своей башни. Да, он потерял бы свой мир – но он и так его теряет, а Джемма сейчас лежит в реанимации, и врач…

– Фро Сомерсет?

Врач обращался к нему уже второй раз. Гилберт поднялся, как-то вдруг оказавшись выше этого усталого немолодого человека в белом халате, и все в его душе содрогнулось – пламя съежилось и ушло, превращаясь в лед.

– Несколько дней она проведет в реанимации, – медленно и спокойно, словно говоря с ребенком, произнес врач. – Мой диагноз – кровоизлияние в мозг после сильнейшего драконьего воздействия.

Гилберт взял врача за лацкан, совсем легонько тряхнул и лишь потом подумал, что здесь и сейчас так поступать нельзя – пусть драконы испокон веков вели себя именно таким образом.

Драконье воздействие? Он что, спятил?

– Не понимаю, о чем вы говорите, – сказал Гилберт. Врач осторожно отцепил его руку от своего халата и на всякий случай сделал шаг назад. – Никто на нее не воздействовал. Ни одна живая душа. Это невозможно.

– Послушайте, фро Сомерсет, я профессионал, – с гордостью задетого до глубины души человека сообщил врач. – Я здесь работаю неврологом уже тридцать лет и много раз видел, что бывает с человеком после драконьего воздействия. Я умею отличать кровоизлияние после него от всего остального. Томограмма все прекрасно показала, я удивляюсь, как фра Джемма не умерла на месте.

“Умерла на месте”, – повторил про себя Гилберт и почти без сил рухнул на диванчик, уткнувшись лицом в ладони. Кто, какая гадина посмела? Нет, это точно Стивен Шелл – расквитался с ней за то, что она вцепилась в его сына, убил старика Эттиннера…

– Простите меня, – искренне проговорил Гилберт. – Я… я растерян. Я не знаю, что делать.

– Она выживет, – решительно заверил врач. – Конечно, такое кровоизлияние не проходит без последствий, но фра Сомерсет потом будет вести обычную жизнь… если вы тут не спалите все. 

В холле сделалось светлее – искр было слишком много, и Гилберт подумал, что ему нужно обратиться. Вылететь отсюда в драконьем облике, выплеснуть пламя в вечерние небеса… Господи, они сегодня говорили о любви у Фрейи Смит! А драконы выбросили его из своего круга, акции падают, и все это кажется таким маленьким, таким бессмысленным.

Врач что-то говорил о часах посещений, но со стороны лестницы послышались уверенные шаги, и Гилберт больше не разобрал ни слова. Андреа Сальцхофф влетел в холл, и Гилберт увидел, что он выглядит испуганным – это почему-то обрадовало его.

Он не драконоборец. Он выпил карвайн, и метка не проступила. Андреа Сальцхофф всего лишь политикан, который рвется во власть – и дьявол, с которым нельзя было заключать договор.

Врач узнал Северного Ястреба – заулыбался так, словно над ним ясное солнышко взошло. Гилберт ощутил прикосновение ярости, ледяной и жгучей одновременно.

– Что с Джейм? – спросил он, переводя взгляд с врача на Гилберта. Вот бы порадовались драконы, если бы увидели его таким – ошарашенным, потрясенным. – Она жива?

– Жива, – коротко ответил Гилберт, понимая: еще одно такое “Джейм”, и он вобьет это короткое имя Сальцхоффу в глотку. Он развернулся к Ястребу, отрезая его от врача и медсестры, и спросил: – Что у вас случилось утром, в офисе?

Левая бровь Сальцхоффа едва заметно дрогнула.

– Ничего. Работали, готовились к выступлению в филармонии.

Медсестра коротко вздохнула. “Полная покорность и туман в голове”, – вспомнил Гилберт слова Джеммы. Способен ли человек на воздействие, подобное драконьему? Сможет ли он повлиять на другого так, что полностью подчинит себе?