Перекрестки сумерек - Джордан Роберт - Страница 138

• Предыдущая
• 138/199
• Следующая

– Вы ничего не ели, кроме хлеба на завтрак, Мать, – сказала Чеза несколько упрекающим тоном, когда Эгвейн вошла через откинутые полога палатки. Крепкая, в простом сером платье, горничная Эгвейн сидела на парусиновом стуле, штопая чулки при свете масляной лампы. Она была хорошенькой, седина еще не прокралась в ее волосы, но иногда казалось, что Чеза прислуживает ей целую вечность, а не с Салидара. Конечно, у нее были все привилегии старой служанки, включая и право бранить хозяйку. – Насколько я знаю, вы ничего не ели с полудня, – продолжала она, держа белоснежный чулок, чтобы рассмотреть заплату, сделанную на пятке. – А ваш обед остыл на столе уж час назад. Никто меня не спрашивает, но спросили б – я бы сказала, что все ваши мигрени – от недоедания. Вы слишком тощая.

С этими словами она отложила чулок поверх корзины с рукоделием и встала принять плащ у Эгвейн. И воскликнула, что Эгвейн холодна как ледышка. Вот и еще причина для мигрени, по ее мнению. Айз Седай расхаживали, не обращая внимания ни на ледяную стужу, ни на удушающую жару, но тело-то все равно знало об этом. Лучше укутаться потеплее. И носить красное. Все знают, что красное – самое теплое. И поесть – тоже помогает. На пустой желудок всегда пронимает дрожь. Вот ее никогда не видели дрожащей.

– Спасибо, Мать, – весело ответила Эгвейн, заслужив мягкий смешок. И удивленный взгляд. Несмотря на все послабления, Чеза была поборником пристойности, рядом с ней Аледрин казалась небрежна. По духу по крайней мере, если уж не по букве. – У меня нынче не болит голова, спасибо за твой чай. – Возможно, дело и вправду было в чае. Каким бы противным на вкус он ни был, это не хуже, чем просидеть все заседание Совета, длящееся добрые полдня. – Да я не слишком и голодна, по правде. Булочки будет достаточно.

Конечно, все было не так просто. Отношения между госпожой и служанкой никогда не бывают простыми. Живешь рука об руку, она видит тебя с худшей стороны, знает все твои недостатки и слабости. От горничной не спрячешь ничего. Чеза все время бормотала что-то себе под нос, помогая Эгвейн разоблачиться, а затем и укутаться в халат – красного шелка, окаймленный пенным муран-дийским кружевом и расшитый летними цветами, подарок от Анайи.

Затем Эгвейн позволила снять льняную скатерть, укрывавшую поднос, стоявший на маленьком круглом столике.

Чечевичная похлебка в чаше загустела, но немного направления помогло справиться с этим, и с первой ложкой Эгвейн обнаружила, что аппетит у нее все-таки есть. Она съела все до крошки, и кусок белого с голубыми прожилками сыра, и несколько сморщившихся оливок, и две хрустящие коричневые булочки, хотя из них и пришлось вынимать долгоносиков. Ей не хотелось слишком рано ложиться спать, так что она выпила лишь один бокал вина с пряностями, которое тоже нуждалось в подогреве и чуточку горчило, но Чеза сияла от одобрения, словно Эгвейн подчистила поднос. Оглядев блюда, пустые, если не считать косточек от оливок да крошек, она осознала, что так оно и было.

Эгвейн устроилась на своей узкой койке, накрывшись двумя мягкими шерстяными одеялами и гусиной периной, натянутой до подбородка, а Чеза тем временем убрала поднос и остановилась у выхода из палатки.

– Хотите ли вы, чтобы я вернулась, Мать? Если у вас случится

мигрень……… Да, видно, та женщина нашла себе компанию, а то бы

давно появилась. – В словах о «той женщине» звучало открытое презрение. – Я могу заварить еще чайник того чая. Я добыла его у коробейника, который сказал, что это лучшее средство от мигреней. Да и от суставов, и желудочных расстройств.

– Ты и впрямь думаешь, что она такая ветреница, Чеза? – пробормотала Эгвейн. Почти согревшись под покровами, она почувствовала сонливость. Ей хотелось спать, но еще не теперь. Мигрени, исуставы, ижелудок? Найнив смеялась бы до слез, услышав такое. В конце концов, может, ее головную боль разогнала вся эта болтовня Восседающих. – Халима заигрывает, но не думаю, чтобы у нее когда-то заходило дальше флирта.

Чеза помолчала, поджав губы.

– Она_ заставляет меня тревожиться, Мать, – произнесла она

наконец. – С Халимой что-то неладно. Я это чувствую все время,

когда она рядом. Словно кто-то подкрадывается ко мне сзади, или

словно мужчина подглядывает, как я купаюсь, или……………………… – Она рас-

смеялась, но смех был нервный. – Не знаю я, как это описать. Про-

сто неладно.

Эгвейн вздохнула и поплотнее укуталась.

– Доброй ночи, Чеза. – Быстро направив Силу, она погасила лампу, погрузив палатку в кромешную тьму. – Ты спи сегодня в своей кровати. – Халима расстроится, если придет и обнаружит кого-то на своей койке. Неужто она действительносломала руку мужчине? Тот должен былкак-то ее спровоцировать.

Ей хотелось сегодня увидеть сны, спокойные сны – по крайней мере такие, какие она могла бы вспомнить. Лишь немногие из ее снов можно было бы назвать спокойными. Однако сперва ей надлежало войти в другой тип сна, но для этого ей требовалось некоторое время, после того как она уснет. Не нуждалась она и в тер'анг-риалах,которые столь тщательно охранял Совет. Соскользнуть в легкий транс было ничуть не сложнее, чем решить сделать это, тем более она так устала и…

…бестелесная, плыла она в бескрайней тьме, окруженная бескрайним морем огоньков, огромный водоворот крошечных точек, сияющих ярче, чем звезды в ясную ночь, более многочисленные, чем звезды. То были сны всех людей мира, людей всех миров, что были или могли быть, иные из миров были столь странными, что она даже не пыталась постичь их. Все они были видны здесь, в узкой щелке меж Тел'аран'риодоми бодрствованием, в бесконечном просторе меж явью и сном. Иные из снов она узнавала с первого взгляда. Они все выглядели одинаково, однако она отличала их столь же уверенно, как лица сестер. Иных она избегала. Сны Ранда всегда были закрыты щитом, и она опасалась, что он может узнать о попытке вторжения в них. Все равно щит не позволит ей ничего увидеть. К сожалению, она не могла сказать, где находился тот, кто видел сон. Здесь две световые точки могли плыть рядом, а тела их разделяли тысячи миль. Ее потащили сны Гавина, и она спаслась бегством. В его снах таились свои опасности, отчасти из-за того, что половина ее существа стремилась погрузиться в них. Сны Найнив дали ей передышку и желание вложить в глупую женщину боязнь Света. Однако Найнив до сих пор удавалось не обращать на нее внимания, а Эгвейн не хотела опускаться до того, чтобы тащить ее в Тел'аран'риодпротив воли. Такое проделывали Отрекшиеся. И это было искушением.

Двигаясь и не двигаясь, она искала одну из сновидцев. Одну из двух, подойдет любая. Огоньки кружили вокруг, пролетали, сливаясь в полосы, пока она неподвижно плыла в этом звездном море. Она надеялась, что хоть одна из тех, кого она выискивала, уже уснула. Свет знает, уже достаточно поздно для любого. Смутно осознавая свое тело в реальном мире, она заметила, что зевнула и поджала ноги под покровами.

Затем Эгвейн увидела ту светящуюся точку, которую искала. Та проплывала в поле ее зрения, и она ринулась к ней, так что та превратилась из звездочки на небе в полную луну, а затем в мерцающую стену, которая заполнила все и пульсировала подобно живой. Конечно, она не прикоснулась к ней, это могло привести к любым осложнениям, в том числе и со сновидцем. Кроме того, случайное попадание в чей-либо сон может смутить. Когда между ней и сном оставалось пространство не толще волоса, она остановилась усилием воли и осторожно заговорила, чтобы ее голос не был услышан как крик. У нее не было ни тела, ни рта, но все же она говорила.

– Илэйн, это Эгвейн. Встреть меня на обычном месте. – Она не думала, что кто-то сможет подслушать без того, чтобы она не узнала об этом, но все же не стоило говорить подробнее.

Огонек мигнул, погас. Илэйн пробудилась. Но она вспомнит и будет знать, что голос не был всего лишь частью сна.

Эгвейн двинулась^ в сторону. Возможно, это больше походило на шаг, в котором она замерла посередине. Похоже было и на то и на это. Она двинулась и…

• Предыдущая
• 138/199
• Следующая