Алекто. Сокровище морганов (СИ) - Львофф Юлия - Страница 31

- Бедная Аталия, – выслушав рассказ Преподобного, прошептала Алекто и почувствовала, как на её щёку с ресницы упала горячая слеза. – Какая горькая ей выпала судьба...

А Преподобный между тем вёл дальше:

- Приняв во владение церковные дела, я принялся знакомиться с архивом своего предшественника. Оказалось, местные жители настолько доверяли Преподобному Отцу Жеральду, что передавали ему на хранение очень личные и важные документы. Некоторые из них я обнаружил в тайнике за картиной «Святой и грешник», или, как её ещё называют, «Кто из нас не без греха?»...

Отец Готфрид умолк, посмотрел на свиток в своей руке и затем протянул его Алекто.

- Мадемуазель, этот документ принадлежит вашей семье. Я решил, что вы и мадам Бертрада должны знать о его существовании.

Алекто даже слегка опешила от неожиданности: поистине, день был полон непредсказуемых открытий. Такого она не предвидела.

- Вы его читали? – протянув руку, чтобы взять свиток, спросила девушка викария и быстро вскинула на него глаза.

- Разумеется, нет, – ответил тот, подавляя возмущение. И прибавил: – Если вы сомневаетесь в моей честности, проверьте целостность печати.

Но Алекто не последовала его совету. Ей стало стыдно за то, что она посмела заподозрить Преподобного Отца в нечистоплотности помыслов. Щёки её порозовели, а взгляд сделался чуть растерянным.

- Простите, Преподобный, – пробормотала она, безуспешно пытаясь вернуть себе невозмутимость.

Сделать это было тем более непросто оттого, что Отец Готфрид смотрел на неё без укоризны, а тем взглядом, в котором женщина безошибочно угадывает проявление интереса к своей особе. Викарий откровенно любовался девушкой – столь милой и беззащитной в своём смущении перед ним.

Сама же Алекто уже не могла думать о стоявшем перед ней мужчине как о церковнослужителе: Готфрид Мильгром казался ей чрезвычайно привлекательным. Настоящий красавец, да ещё умный и благородный. Разве он не поразил её с первой встречи какой-то внутренней цельностью, собранностью и умением держать себя в руках? А в тот день, когда они уединились в церковном архиве, разве между ними не возникло некое притяжение? Но пробежавшая искра мелькнула и погасла, торопливо прерванная с обеих сторон...

О чём я только думаю?! – испытав мгновенную неловкость, одёрнула себя Алекто.

В этот момент она заметила, что Преподобный смотрит на неё в упор и на лице его играет странная улыбка. Может быть, он догадался о её мыслях? Даже не догадался, а почувствовал?

- Мне пора возвращаться домой, – после короткого молчания сухо сказала Алекто. – Спасибо за вашу помощь, Преподобный.

- Всегда к вашим услугам, мадемуазель Алекто, – отозвался викарий с тёплой улыбкой. – Можете рассчитывать на меня.

Они попрощались.

Алекто миновала исповедальню, как вдруг кто-то схватил её за плечо, и она почувствовала, как к её шее прикоснулось холодное остриё кинжала.

- Отдай мне свиток, если тебе дорога твоя жизнь, – раздался у уха Алекто зловещий шёпот. – Поверь, моя рука не дрогнет...

От страха у Алекто сначала сердце ушло в пятки, а в следующую минуту она издала дикий вопль ужаса, неудержимый, пронзительный. Так она ещё никогда не визжала.

Потом всё произошло очень быстро. Из-за спины донёсся какой-то шум, послышался короткий вскрик, и пальцы, вцепившиеся в плечо Алекто, разжались. Она отскочила в сторону, прижимая к груди ценный свиток. Огонёк в лампаде перед алтарём осветил страшную картину. Сверкнуло стальное лезвие меча, и из шеи напавшего на Алекто человека хлынула кровь.

Продолжая дрожать всем телом, Алекто перевела взгляд на человека с мечом. Она узнала викария, его могучую фигуру и странный блеск в глазах. Мелькнула тревожная мысль: а что если перед ней сумасшедший, который сейчас взял и раскрылся во всей красе? Преподобный Отец только что перерезал горло человеку, угрожавшему ей кинжалом, и тот рухнул на пол, истекая кровью.

Бог мой! Служитель церкви обезглавливает людей так, словно всю жизнь только то и делал, что размахивал мечом! – с изумлением отметила про себя Алекто.

Но для раздумий сейчас было не самое подходящее время. И единственным чувством, которое она испытывала к викарию, была благодарность за то, что он спас ей жизнь.

- Вы не ранены, мадемуазель? – В голосе Преподобного, когда он посмотрел на неё, звучала такая трогательная обеспокоенность, что у девушки защемило сердце, а на душе стало так волнительно-тепло.

Приблизившись к ней, викарий склонился и тихим голосом попросил:

- Позволите взглянуть на вашу шею?

Алекто дотронулась до того места, куда недавно упиралось остриё кинжала, – на коже проступила капелька крови.

- Ничего страшного, – быстро проговорила она, взглянув в озабоченное лицо Преподобного.

Он кивнул, удовлетворённый её ответом. Затем прошёл к алтарю, зажёг от горевшей там лампады свечу и вернулся туда, где стояла, склонившись над убитым, Алекто.

- Какого чёрта?! – вырвалось у викария, когда он посветил на лицо распростёртого на полу человека. – Эсташ де Бо?

Алекто тоже узнала того, кто напал на неё, вот только под другим именем: это был Соран.

Алекто затворила за собой дверь своей комнаты и, обессиленная, прислонилась к ней спиной. Она тяжело дышала, стараясь привести в порядок свои чувства, а перед мысленным взором по-прежнему вставала увиденная в церкви картина. Преподобный с лихорадочно блестевшими глазами, с мечом в руке, который он сжимал легко и привычно, и – безжизненное тело мажордома, распростёртое на полу в луже крови.

Теперь Алекто знала, что настоящее имя Сорана было Эсташ де Бо и что викарий был знаком с ним до того, как тот появился на Раденне. Это не могло не вызвать подозрений, как и то, кем на самом деле являлся Преподобный Отец Готфрид. Возможно, Алекто не ошиблась, когда, впервые увидев нового викария, предположила, что он из бывших бедных рыцарей Христа. Его могучее телосложение, уверенность в своих силах, образованность и воспитание заставляли думать о нём как о человеке из благородной семьи. Но тогда как объяснить его поведение? Разве рыцарь, который защищал устои святой веры, сражаясь за Господа, решился бы осквернить божий храм, пролив в нём кровь христианина? Так, может быть, Готфрид Мильгром и вправду был безумным? Алекто слышала рассказы о том, что многие рыцари, участвовавшие в Крестовом походе, теряли рассудок от того, что им довелось пережить. Но ей так не хотелось, чтобы Отец Готфрид оказался сумасшедшим!

Это правда, что он убил бы кого угодно, не моргнув глазом, но, с другой стороны, он без раздумий пришёл ей на помощь...

Алекто вспомнила разговор, который произошёл между нею и викарием после того, как они оба чётко осознали,чтослучилось.

« – ...Так вы говорите, что ваш мажордом исчез? И что местные власти склонны обвинить его в убийстве адвоката из Лютеции? Что ж, мне это на руку! О том, что здесь произошло, знаем только мы двое. И я прошу вас, мадемуазель, держать язык за зубами... Пусть все думают, что мессир де Бо... простите, мессир Соран сбежал, скрываясь от правосудия. Я не знаю, какие у него были причины нападать на вас, но помните, что, убив его, я спас вам жизнь. И отныне мы с вами повязаны кровью...

– Иными словами, вы предлагаете мне стать соучастницей убийства?

– Называйте это как хотите. Но мне кажется, у вас нет выбора.

– Скажите, Преподобный, где вы познакомились с мессиром... как вы его назвали?, – Эсташем де Бо? И почему он скрывал своё настоящее имя?

– О, это давняя история! Обещаю, что расскажу вам о ней как-нибудь в другой раз. А сейчас позвольте мне заняться наведением порядка во вверенной под мою опеку церкви. И не волнуйтесь, мадемуазель, я похороню нашего с вами приятеля как благочестивого христианина. Вот только никто, кроме меня, не будет знать, в каком месте кладбищенская земля приняла его бренные останки...»

Уходя, Алекто поклялась хранить молчание и, таким образом, из жертвы нападения превратилась в соучастницу кровавого преступления.