Алекто. Сокровище морганов (СИ) - Львофф Юлия - Страница 30

Зато менестрель был серьёзен:

- А почему бы и нет, раз это нужно? – отозвался он таким тоном, будто порицал девушку за её беспечность.

- Постараюсь заглянуть к вам побыстрее! – на прощание пообещала ему Алекто и побежала переодеваться.

Кто мог предвидеть, что опасения Обера подтвердятся в тот же вечер?

Разговор с маркграфом и центенарием о поисках убийцы адвоката, на который рассчитывала Алекто, оказался невозможен. Эд де Туар ушёл из церкви ещё до окончания заупокойной мессы: герцог Ортенау со своей свитой возвращался из путешествия по острову, и маркграф был озабочен подготовкой к пиру. Дуан Бальд же, едва увидев Алекто, входящую в церковь, тотчас постарался затеряться среди присутствующих.

Когда похоронная процессия направилась к дверям, Преподобный Готфрид, проходя мимо Алекто, на мгновение задержался и шепнул ей на ухо: «Буду ждать вас в ризнице, когда все разойдутся. У меня есть очень любопытные новости».

Стоит ли говорить, насколько сильно слова викария взволновали Алекто? Как только собравшиеся почтить память мэтра Хильдена начали покидать кладбище, девушка заспешила на встречу с Преподобным.

Войдя в церковь, Алекто удивилась водворившейся здесь темноте: как будто некто, уходя, погасил все свечи. Лишь огонёк в лампадке, горевший над главным алтарём, на клиросе, освещал небольшое пространство. Алекто миновала входную дверь и, стараясь не споткнуться, пошла по тёмному проходу между скамьями.

Она направилась к алтарю, где горел свет, и вдруг почувствовала какое-то движение у себя за спиной. Алекто быстро обернулась, но никого не увидела. От неизъяснимого страха по спине побежали холодные мурашки. Алекто прижала руку к учащённо забившемуся сердцу и, глубоко вздохнув, продолжила путь. Краем глаза она заметила тень, которая перемещалась вдоль стены. Алекто продвинулась ещё на несколько колонн, и тень проследовала за ней. Девушка уже хотела броситься наутёк и сделала бы это, если бы не услышала голос Отца Готфрида, который звал её. Голос доносился со стороны ризницы, и Алекто поняла, что викарий вошёл в церковь через задний дворик, к которому примыкало кладбище.

Присутствие Преподобного придало Алекто уверенности, и она чуть не бегом направилась к приоткрывшейся двери ризницы, сквозь которую струился тёплый свет. Ей показалось, что преследовавшая её тень тотчас поспешила спрятаться в исповедальне.

Лишь очутившись в ризнице, где её ждал Отец Готфрид, Алекто почувствовала себя в безопасности и облегчённо выдохнула. Викарий стоял у дубового комода – одного из тех, что предназначались для хранения культовых предметов, и держал в руке свиток, скреплённый сургучными печатями.

- Мадемуазель Алекто, уверен, вы с интересом и удивлением послушаете то, что мне удалось разузнать об Аталии де Лармор, – сразу приступил к разговору викарий, который, как заметила Алекто, с трудом сдерживал волнение. – Эта история показалась мне настолько необычной и загадочной, что я уже не смог забыть её. Мне захотелось докопаться до истины, но помочь в этом мог только один человек – кладбищенский сторож. Я подумал, раз уж он решился приоткрыть завесу над тайной Аталии, то теперь остаётся только подобрать к нему ключ, чтобы разговорить его до конца. Задуманное удалось, и вот что старик рассказал мне.

Преподобный выдержал паузу, внимательно наблюдая за Алекто, и в его глазах на мгновение вспыхнули уже знакомые девушке лукавые огоньки. Было ясно, что викарий и сам увлечён необычной историей Аталии де Лармор – и теперь они с Алекто выглядели как сообщники в некоем заговоре, известном только им двоим.

- Я готова слушать вас, Преподобный, – поторопила викария Алекто, которая уже просто сгорала от любопытства и нетерпения.

- Тогда позвольте мне начать своё повествование с местной легенды, о которой жители Раденна стараются не вспоминать. Когда-то, много столетий назад, задолго до того, как приплыли на своих кораблях первые переселенцы с материка, на острове жило загадочное племя. По сей день никто не знает, откуда те люди появились здесь, а во времена первых поселенцев они ничего о себе не рассказывали. Соседство с кельтами и потомками римлян, овладевших землями Раденна, островитяне приняли недружелюбно. И я думаю, у них были на то веские причины. Ведь переселенцы с материка в своём стремлении выжить и обустроиться на новом месте оказались весьма напористыми. Их было намного больше, чем коренных жителей острова. Однажды среди поселенцев прошёл слух, будто божество, покровительствующее загадочному племени, пожелало, чтобы это племя исчезло с лица земли. А вместе с ним и сокровища, которым владели жрецы этого божества. И вот это племя взяло и бесследно исчезло. Как будто его никогда и не было.

- То есть как это: бесследно исчезло? – изумилась Алекто. – Куда же могло пропасть целое племя? Семьи, кланы? Но погодите, Преподобный, разве вы говорите не о племени арнуфильгов?

- Нет, не о них. Если я верно истолковал местную легенду, арнуфильги были всего лишь рабами у коренного населения Раденна.

- Рабами? – Алекто округлила глаза.

Она подумала о Радегунде, о её странном подарке: столь дорогая вещь, как браслет из массивного золота, никак не мог принадлежать рабыне. Но, если учесть, что прежде его владелицей была Аталия с картины неизвестного художника, то... То что? Неужели Радегунда украла его? Нет, в это трудно поверить!

- Так говорит легенда, – ответил викарий, которого, судя по его виду, не слишком волновала участь арнуфильгов. Зато куда более увлекательной казалась ему история исчезнувшего племени островитян: когда он говорил о них, взгляд его приобретал странный блеск. Или его интересовали сокровища?

- Так куда же пропали островитяне? – продолжала допытываться Алекто. – Должно же быть какое-то объяснение?

На лице Преподобного заиграла задорная улыбка, которая выдавала в нём увлечённого своим делом авантюриста.

- Такое есть, – радостно заявил он, – по долгом размышлении я нашёл это объяснение. Племя погибло! Оно ушло под воду – вместе со своими домами и храмами, вместе с сокровищами своего божества... А потом, столетия спустя, на Раденне появилась легенда о затопленном городе и его зловещих обитателях – не то призраках, не то морских чудовищах, прозванныхморганами. Но, как бы их ни называли, нет сомнений, что это существа иного мира! И нынешние жители Раденна испытывают перед ними панический страх; они боятся их и вместе с тем презирают и ненавидят...

Викарий помолчал, прежде чем продолжить, и Алекто, глядя на него, вдруг поняла, что он не только увлечён легендой о морганах, но – восхищается ими, испытывает к ним едва ли не благоговение. И это внезапное открытие показалось ей более, чем странным: как божий человек, Преподобный должен был почитать исключительно того, во славу которого он служит.

- А теперь пришло время поговорить о вашей родственнице, мадемуазель Алекто...

- А теперь пришло время поговорить о вашей родственнице, мадемуазель Алекто, – снова заговорил викарий, но теперь голос его изменился: в нём появилась неизъяснимая грусть. – Аталия приходилась вашему отцу, графу Харибальду де Лармор, родной сестрой. Родители и братья боготворили девочку, и, когда однажды, гуляя с подругой, она упала в море, их горе было неизмеримо. О том, как именно случилось несчастье, все судили со слов подруги девочки – это была Мартина. Сначала Мартина говорила, будто неожиданно разыгрался шторм, и на скалу, где девочки гуляли, обрушилась огромная волна, которая унесла Аталию в море. Потом она призналась своим родителям, что всё было иначе. Что Аталию в море унесла не волна, а – морганы, явившиеся из морских глубин. Как бы то ни было, девочку посчитали утонувшей, и вся её семья погрузилась в траур. Мать Аталии, графиня Изабель де Лармор, вскоре умерла, так и не сумев справиться с потерей любимой дочери. А старый граф, мессир Дагоберт, больше никогда не покидал стен дома и со временем превратился в безумца. Он утверждал, что по ночам слышит, как Аталия зовёт его со скал... Со дня гибели девочки прошло пять лет, и однажды, накануне Самайна, рыбаки увидели, как по дороге от побережья к Дому папоротников идёт молодая женщина. Оказалось, то была Аталия. Повзрослевшая, изменившаяся... Она была жива и невредима: как будто с ней не случилось никакой беды, как будто все эти годы она провела где-нибудь в гостях и теперь вернулась домой. Жители острова сразу поняли, что Аталия была похищена морганами, что она стала одной из них и что её возвращение не принесёт им ничего хорошего. Граф Дагоберт разгадал намерения земляков и, желая избежать кровопролития, запер дочь в подвале своего дома. Никто не знает достоверно, отчего умерла Аталия, но слухи шли такие, будто старый граф уморил её голодом. Аталию де Лармор все считали проклятой, поэтому ей не нашлось места в родовом склепе. Кладбищенский сторож сказал, что викарий отказался отпевать её в церкви, ибо был уверен, что имеет дело с ведьмой, или с призраком утопленницы. Или с чем-то иным, но определённо дьявольским.