Первая академия. Том 1 (СИ) - "Amazerak" - Страница 53

Перчинки добавлял довольно жёсткое и тесное заднее кресло. Если первый класс в поезде по удобству почти не уступал современным поездам, то автотранспорту предстояла ещё долгая эволюция, чтобы достичь минимального уровня комфорта.

Под конец даже Лизе надоело ехать, хоть всю дорогу она с интересом смотрела в окно на проезжающие машины, проплывающий мимо деревеньки, на трактора, ползающие по огромным вспаханным полям, и домашний скот, что время от времени мелькал вдали.

Домой в Приозёрный добрались лишь к ночи. У меня едва хватило сил помыться и доползти до кровати.

Завтракали мы уже в привычной обстановке. Вот только Лиза, вернувшись домой, опять загрустила. Здесь ей всё напоминало о Сергее и о прошлой беззаботной жизни.

— Может быть, тебе переехать в другое место? — предложил я.

— Если честно, — призналась Лиза, — мне пока страшновато. Да и Пётр Петрович настаивает, чтобы я жила здесь. Говорит, так безопаснее.

— Ох уж, этот Пётр Петрович…

— Он заботится обо мне. Это ради моего же блага.

— Да я не сомневаюсь.

После завтрака состоялся разговор с Никой. Мы отправились на берег озера, и там без лишних ушей я объяснил, что от неё потребуется в ближайшее время. Во-первых, отныне Ника возглавляла мою стражу. Я ей доверял больше, чем другим, по той простой причине, что остальных знал плохо, а с Никой мы уже сработались. Во-вторых, дал указание выследить и устранить Никитина желательно тихо и без свидетелей. Призванные духи неплохо бы справились с такой задачей.

Лизе тоже предстояли кое-какие дела. Она должна была съездить в кофейни и в дом Валентина, переговорить с управляющими, оценить состояние заведений и недвижимости.

День клонился к вечеру, когда я добрался, наконец, до академии. Зашёл в подъезд. В холле возле стола с телефоном сидел охранник, читал газету — тот самый, который разогнал хулиганов, пытавшихся меня побить месяц назад.

— Добрый вечер, — поздоровался я.

— Добрый вечер, ваше благородие, — учтиво ответил охранник.

— Как тут дела? Ко мне никто не приходил?

— Нет, к вам посетителей не было.

Поднявшись на четвёртый этаж, я открыл дверь. На полу возле коврика валялся сложенный листок бумаги. Кто-то просунул его в щель, и первым делом подумалось, что это записка от Насти. Та, наверняка, очень удивилась моему недельному отсутствию.

Включил свет, поднял листок, развернул.

«Ты не жилец Алексей Васильев, ты не доживёшь до конца учебного года», — гласила надпись, составленная из газетных вырезок.

Я поставил чемодан на пол, бухнулся в кресло, перечитал записку. Если это не какие-нибудь очередные козни Шереметевых, было похоже, что у меня появился ещё один заклятый враг, но теперь уже в стенах академии.

Я не слишком долго гадал, кто подкинул загадочную записку. Настя? Вряд ли она. Зачем ей заниматься такой ерундой? Разумеется, сделал это Евгений Огинский или кто-то из его шнурков. Судя по тому, сколько народу пришло меня бить в тот вечер, он сколотил целую банду, а теперь обиделся и принялся угрожать. Интересно только, со мной, в самом деле, собираются расправиться или просто попугать решили? А если, и правда, убить хотят, то как они это сделают на территории академии?

Понедельник первым занятием шла общая лекция, затем мы отправились в кабинет французского. И тут ко мне снова пристал с расспросами Брехов, всё так же лакейничающий перед Сашей Орловым.

— Давненько вас видно не было, господин Васильев, — заметил он. — Никак захворали?

— Дела, господин Брахов, — ответил я. — Неотложные дела. Только не называйте меня этой фамилией, отныне я не Васильев, а Дубровский.

— Ты что, решил фамилию сменить? — удивился сидящий за одним со мной столом Павел.

— Конечно. Это фамилия моего рода. Из-за досадного недоразумения мне пришлось носить другую, но теперь всё вернулось на круги своя.

— Как интересно, — навострил уши Брехов. — Загадочная история, скажу я вам.

— Ничего загадочного в этом нет. Просто недоразумение, о котором нет смысла много рассказывать.

— Ну почему же…

— А потому же, — я уставился на подхалима таким взглядом, что тот сразу затих.

— Погодите. Дубровские — что-то знакомое, — заговорил Орлов, который стоял неподалёку, опершись на подоконник, и прекрасно слышал весь разговор. — Это древняя фамилия?

— Столбовые дворяне, наш род берёт начало в пятнадцатом веке.

— А мы-то думали, вы — из каких-нибудь безродных дворян. А оно вон как оказывается.

— Что оказывается? Что я теперь человеком стал, а то был куском говна в ваших глазах, господин Орлов? — я сел вполоборота и уставился на его наглую румяную физиономию.

— Не воспринимайте так близко к сердцу, — тот расплылся в вежливой улыбке. — Все ошибаются. Бывает. Кто ж знал-то? Вы бы сразу сказали, кто вы есть на самом деле. А то ведь ввели всех в заблуждение.

— Иногда это бывает полезно… чтобы увидеть истинное лицо окружающих.

Орлов прищурился, улыбка исчезла с его лица:

— Воля ваша, господин Дубровский, воля ваша, — произнёс он надменно и продолжил разговор с двумя княжнами за ближайшим столом.

Возможно, зря я с ним так грубо обошёлся, но Орлов мне не понравился с первого дня, и миндальничать с ним желания не было.

Прозвенел звонок, однако преподаватель задерживался, и ребята не торопились расходиться по местам. Одна из девушек, с которыми беседовал с Орловым, повернулась ко мне и сказала:

— Алексей, а я вспомнила, где слышал вашу фамилию. О ваших родственниках в газете писали.

Это была княжна Ирина Кудашева — невысокая девушка с вьющимися каштановыми волосами и довольно миленьким, но не слишком запоминающимся личиком.

— О, так вы у нас знамениты… — тут же подхватил Брехов, но наткнувшись на мой взгляд, замолчал.

— Что именно писали? Не помните? — спросил я.

— Помню, я читала буквально неделю назад. Был судебный процесс, много дворян обвинялось в государственной измене и подготовке покушения на государя-императора. И там были фамилии Потёмкины, Оболенские и… ваша тоже была. Это правда? Кто-то из ваших родственников действительно участвовал в заговоре?

— Возможно, — ответил я с показным равнодушием. — Не все дела моих родственников мне известны. А возможно, и клевета. Всякое бывает, знаете ли.

— Это очень интересная история, — Кудашева полностью переключилась на меня. — Не расскажете как-нибудь поподробнее?

— Повторяю, мне самому мало что известно.

Вошёл преподаватель, разговоры смолкли, Орлов и другие, кто шатался по аудитории, спешно расселись по местам. Ну а после занятий было уже не до болтовни, и мне удалось отвязаться от любопытной девчонки, не ответив ничего.

В этот день мы обедали вместе со Степаном Оболенским в академическом ресторане, где вчера договорились встретиться. Я не сказал ему о загадочной записке. Основной темой нашей встречи стал Комаровский.

Устроившись за столиком в углу, подальше от всех, мы сделали заказ и стали ждать.

— Я не знаю, что тебе сказать про Комаровского, — проговорил Степан. — У меня очень мало информации. Слышал, что его отец владеет типографией в Твери. Имеют ли они какое-то отношение к делам Шереметевых, мне неизвестно. А следить за каждым его шагом, с кем он общается, с кем встречается, у меня просто нет ни времени, ни возможности. Ты уверен, что это тебя сдал?

— Я же сказал тебе, я ни в чём не уверен, — я со Степаном наконец-то стал общаться на «ты», ибо выканье между сверстниками меня уже начинало задалбывать. — Но Комаровский — единственный, кто знал о поездке. У Елизаветы, моей попечительницы, казнили мужа. В позапрошлую субботу я к ней ездил. Так Комаровскому и сказал: у родственника трагедия, я должен уехать на два дня, вернусь в воскресенье. Я, конечно, не сказал, к кому конкретно еду, но догадаться большого ума не надо. У меня на всю страну один родственник.

— А ты к ней часто ездишь? Может быть, дружинники просто караулили тебя, потому что знали, что ты поедешь по той дороге?