Первая академия. Том 1 (СИ) - "Amazerak" - Страница 52

Случай в усадьбе Горбатовых был весьма показательным. Обычная семейная ссора. Возможно, кто-то кого-то оскорбил, или кто-то с кем-то подрался на дуэли, и это привело к кровавой стычке двух родов. Пока подобные разборки происходили не так уже и часто, но к середине тридцатых такой способ решения проблем получит более широкое распространение.

Когда мы прибыли домой, нас уже ждали слуги, которые приехали, чтобы повидаться со мной. Целый месяц они носа не казали в усадьбу, поскольку делать тут было нечего. Кто-то даже нашёл новую работу.

Приехали дворецкий Гордей — крупный видный мужчина с седой шевелюрой, его жена Марфа и горничная Ирина — полная женщина лет тридцати. Эти трое и садовник были самыми старыми слугами моей семьи, но никто, кроме Фёдора, к сожалению, магическими или эфирными способностями не обладал.

Валентин собирался их всех уволить, однако я не стал это делать, поскольку мне требовалось, чтобы кто-то присматривал за моей недвижимостью. Доставшиеся в наследство квартиры я планировал сдавать в аренду, кто-то должен был этим заниматься.

Объяснив ситуацию, раздав указания и пообедав, я приступил к тому, для чего приехал, то есть к осмотру вещей покойных родителей.

Ближе к вечеру связался с Валентином. Звонил днём, но тот не брал трубку. Пообщаться со своим троюродным братом удалось лишь после ужина. Разговаривали в обычной вежливой манере, однако Валентин не выказал большой радости, когда я сообщил ему, что вернул фамилию. Понятное дело: то бы всё наследство досталось ему, как ближайшему родственнику, а теперь он получит шиш с маслом, да ещё и кофейни будет вынужден продать за полцены.

Тем не менее, о сделке мы с ним договорились, и Валентин обещал отправить в Москву доверенное лицо уже на следующей неделе.

Остаток вечера я разбирал вещи и бумаги Василия Дубровского. Ничего ценного, понятное дело, не нашёл. Все драгоценности грабители Шереметевых прибрали к рукам. Из оружия обнаружил лишь офицерскую саблю конца девятнадцатого века и старый капсюльный револьвер Кольт. Он не заинтересовал дружинников, поскольку, видимо, не представлял собой ничего примечательного.

Среди бумаг тоже не оказалось чего-либо интересного: какие-то счета, расписки и прочее. Все документы, представлявшие юридическую ценность, хранились у господина Колотило, а здесь осталась обычная макулатура.

А вот фотографии грабители не тронули. Я нашёл несколько семейных альбомов, какие-то наградные грамоты и даже пара медалей, оставшиеся от Николая Дубровского — нашего славного предка, построившего завод и участвовавшего в русско-турецкой войне. Даже его военная форма сохранилась с тех лет.

Близилась ночь. За окном царила непроглядная темень. Фонари горели лишь возле ворот, крыльца и гаража. По дорожке, ведущей к особняку, прохаживался взад-вперёд один из стражников. Остальные слуги и стражники разместились в пристройке и во флигеле. Барский дом опустел.

Я разжёг камин в кабинете, включил настольную лампу с зелёным абажуром и при её свете просматривал кипу альбомов и тетрадей, найденных в доме.

Дверь приоткрылась, и Лиза проскользнула в комнату:

— Не помешаю?

— Нет, конечно.

Она уселась на большой кожаный диван в углу. На ней были синяя юбка со складками и белая блузка, в руке Лиза держала бокал красного вина.

— Как продвигаются дела? Нашёл то, что хотел?

— Фотоальбомы разве что, — ответил я. — Медали прадеда, кое-какие вещи, старый кольт, и куча каких-то записей, значение которых я даже понять не могу. Цифры, сокращения… Вот здесь, кажется, что-то про хозяйственный инвентарь. А ты смотрю, нашла кое-что интересное.

— Да, нашла, — игриво произнесла Лиза. — У вас в баре хранится отличное вино. Вот я и подумала, зачем ему пропадать? Не возражаешь?

— Да хоть всё выпей. В Москву я его точно не повезу.

Лиза хихикнул. Она уже была слегка подшофе.

— Как настроение? — спросил я.

— По-разному, — пожала плечами Лиза. — Иногда, как будто, забываешься за всеми этими делами, а потом опять вспоминаешь, и сразу становится грустно-грустно. Может быть, вино позволит совсем забыться?

— Лишь временно.

— Хотя бы так.

Заметив, что я открыл очередной семейный фотоальбом, Лиза подошла ко мне и, облокотившись на стол, стала рассматривать снимки. Её лицо оказалось совсем близко.

— Мне нравятся старые фотографии. Помнишь, мы рассматривали их всей семьёй?

— Разумеется, — ответил я, напрягая голову, чтобы из мутной пелены воспоминаний вычленить детали. Ничего не получалось.

— О, вот вы с братом. А это мы все вместе. А это где вы? — спросила она, ткнув пальчиком в фотографию, на которой было запечатлено семейство Дубровских на морском побережье.

— Крым, кажется.

— Да-да, вы туда ездили, помню. Тебе там понравилось?

— Да, нормально. Море, горы…

— А я на юге никогда не была. Может быть, стоит съездить? Поедем, когда у тебя будут летние каникулы? Мне ужасно хочется попутешествовать.

— До них дожить надо, — усмехнулся я.

— У тебя опять какие-то мрачные мысли.

— Реалистичные.

Мы продолжили рассматривать альбом. Я то и дело бросал взгляд на Лизу. Её нежный овал лица, чувственные губы и бархатистая кожа так и манили. Эта близость меня заводила. Я задолбался постоянно сдерживаться. В конце концов, даже если у нас что-то произойдёт, кому какое дело?

Я легонько провёл рукой по щеке Лизы, но та как будто не заметила этого. Затем коснулся своими губами её губ.

— Ой, ты что делаешь, — Лиза заулыбалась и захлопала своими длинными ресницами.

— Просто захотелось тебя поцеловать. Сложно удержаться, когда ты так близко.

На лице Лизы расплылся румянец, но она не ушла.

— Можно ещё раз? — спросил я.

— Да, — кивнула девушка.

На это раз поцелуй получился долгий.

— Где ты так научился целоваться? Ещё, — сказала она, когда я остановился.

Лиза села мне на колени, и мы продолжили. Мои руки стиснули талию девушки и стали подниматься к груди. Лиза обняла меня за шею и расслабилась, полностью отдавшись моей воле.

Я подхватил её на руки, и мы переместились на диван, где прелюдия перетекла в жаркое соитие.

Утром за завтраком Лиза то и дело кидала на меня игривые взгляды, как бы спрашивая: «Помнишь, что у нас было ночью? Это было просто великолепно. Знаешь, я не прочь повторить». Что-то подобное она мне сказала вчера, а сегодня это же читалось в её глазах. Я надеялся, что немного плотских утех отвлекут девушку от тоски по покойному мужу. Его уже не вернуть, а дальше жить как-то надо.

К счастью, Лиза тоже прекрасно это понимала. Она была той ещё оторвой, любила жизнь и приключения. Строгое воспитание, какое в те времена полагалось благородным девицам, так и не смогло убить в ней искренность и непосредственность. С другой стороны, Лиза прекрасно понимала, где и как себя вести. Она никогда не стала бы хулиганить на деловой встрече, а некоторые вещи даже при слугах старалась не демонстрировать. Слуги не должны были знать, что произошло между нами. Незачем давать повод для сплетен.

В Москву мы решили отправиться на моём кабриолете, чтобы лишний раз не мелькать на вокзале. Лиза очень обрадовалась такому путешествию. Она никогда не ездила так далеко на машине, хотя и признавалась, что любит дорогу. Я же с ужасом представлял, каково будет трястись столько времени на автомобиле тридцатых годов выпуска.

Поехали вчетвером: я, Лиза, Ника и Иван. Кузьма Сиволапов с ещё тремя стражниками и люди Оболенского должны были отправиться завтра на поезде.

Поклажи я набрал два чемодана в дополнении к тому, который был с собой. Прихватил фотоальбомы, кое-что из одежды и, самое главное — вещи своего славного предка: униформу, саблю, револьвер и кое-какую мелочь вроде малахитовой табакерки и письменных принадлежностей. В небольшой багажник моего кабриолета, понятное дело, всё не влезло. Пришлось отдать Сиволапову под личную ответственность.

Путь действительно оказался долгим. Через сто лет проехать на машине двести пятьдесят километров по загородной трассе можно будет часа за три максимум, а сейчас и транспорт был медленный, и дорога плохая — обычная пыльная гравийка, по которой кабриолет едва ли пятьдесят километров в час мог выжать.