Информатор - Гришем (Гришэм) Джон - Страница 29

Он еще не появился в ее палате, а Лейси уже услышала важную подсказку. То, что брат приехал посуху, а не прилетел на частном реактивном самолете, свидетельствовало о том, что он переживает не лучшие времена.

Едва не касаясь носом ее лица, он проговорил:

– Прости, Лейси, что я не приехал раньше. Мы с Мелани были в Риме. Я и так очень торопился. Ну, как ты себя чувствуешь, сестренка?

– Лучше, – проскрипела она. Вероятность того, что ни в каком Риме он не был, являлась весьма высокой. Ну, любит человек бросаться именами модных городов! Мелани, его вторую жену, Лейси не выносила и, на счастье, редко видела.

– Она пришла в сознание только сегодня утром, – подсказала со своего места Энн. – Ты появился как раз вовремя.

– Ты-то как, мама? – спросил он, не оборачиваясь.

– Нормально, спасибо за вопрос. Обязательно надо было грубить Труди и Рональду?

Даже в больничной палате некуда было деться от семейной напряженности. Гюнтер повел себя необычно: набрал в легкие воздуху и не стал огрызаться. Вместо этого он сказал, пристально глядя на сестру:

– Я прочел, что пишут. Какой ужас! Твой друг погиб? Не могу поверить, Лейси! Что случилось?

– Врач не разрешает ей разговаривать об аварии, – предупредила Энн.

Гюнтер посмотрел на мать и рявкнул:

– Плевать на врача! Я здесь, и если мне охота поболтать с родной сестрой, никто не смеет мне указывать, какие темы выбирать! Ну, что это было, Лейси? – вернулся он к допросу сестры. – Кто управлял второй машиной?

– Она еще не вполне пришла в себя! – взмолилась Энн. – Она с вечера понедельника лежала в коме. Пожалей ее, потерпи!

Но терпеть было не в правилах Гюнтера.

– У меня есть классный адвокат! – взревел он. – Мы засудим этого подонка, он у нас попляшет! Это же он виноват в аварии, верно, Лейси?

Энн выдохнула с максимально возможным шумом и вышла из палаты.

Лейси повозила затылком по подушке.

– Не помню… – разобрал брат ее хрип.

После этого она закрыла глаза и провалилась в сон.

За время ее сна Гюнтер вполне освоился в отдельной палате Лейси. Два кресла, тележку на колесиках, ночной столик без лампы и раскладной диванчик он расположил так, чтобы ему было удобнее работать на лэптопе, айпаде, с двумя телефонами и с кипой бумаг. Медсестра Ретчед пыталась возразить, но быстро уяснила, что любой ее писк вызовет истошный ор и град угроз. Труди и Рональд несколько раз заглядывали в палату с намерением справиться о состоянии раненой, но тут же шарахались с ощущением, что лезут куда нельзя. В конце концов Энн сдалась: объявила в конце дня обоим своим детям, что отлучится на день-два к себе в Клируотер, но скоро вернется; если Лейси что-то понадобится, пусть звонит.

Когда Лейси засыпала, Гюнтер либо не говорил по телефону, либо выходил в коридор, либо работал, как одержимый, на лэптопе, стараясь не нарушать тишину. Когда она просыпалась, он либо нависал над ней, либо обсуждал по телефону очередную близкую к срыву сделку. Он постоянно гонял медсестер и санитаров за кофе для него, а если те не подчинялись, то бегал вниз, в кафетерий, где кормили, по его словам, отвратительно. Осматривавшие Лейси врачи поглядывали на него с опаской, видя, что он будет только рад стычке. Никому не хотелось входить с ним в клинч.

Но на Лейси его энергичность оказывала живительное, стимулирующее действие. Он ее смешил, хотя она еще боялась смеяться. Один раз, проснувшись, Лейси увидела, что Гюнтер, стоя над ней, утирает с лица слезы.

В шесть часов заглянула сестра Ретчед с сообщением о завершении своей смены. На ее вопрос, каковы его планы, Гюнтер сурово ответил:

– Я останусь. Не зря же здесь стоит диван. Вы дерете столько денег, что могли бы заменить его на что-нибудь поудобнее. Даже армейская койка лучше этой развалины!

– Я передам вашу претензию руководству, – пообещала медсестра. – Увидимся утром, Лейси.

– Вот стерва! – сказал Гюнтер громко, чтобы услышала медсестра, еще не до конца затворившая дверь.

На обед Гюнтер накормил сестру мороженым и десертом «джелло», а сам держал пост. Они долго смотрели сериал «Друзья». Когда Лейси, утомившись, уснула, он снова устроился в своем импровизированном кабинете и принялся без устали рассылать электронные письма.

В палату весь вечер наведывались медсестры. Сначала Гюнтер ворчал, что они шумят, потом хорошенькая сестричка дала ему выпить снотворное, и он угомонился. К полуночи он уже храпел, растянувшись на диванчике, который раньше поносил.

В пять часов утра Лейси зашевелилась и застонала. Она спала и видела плохие сны. Проснувшийся Гюнтер гладил ее по руке и шептал, что все обойдется, что она опомниться не успеет, как вернется домой. Лейси резко очнулась, тяжело дыша.

– Что такое? – испугался он.

– Пить! – попросила она, и он поднес к ее губам соломинку. Лейси втянула воду, он вытер ей губы. – Я его видела, Гюнтер! Тот пикап, перед самым столкновением. Хьюго закричал, я посмотрела вперед, и меня ослепил яркий свет. Это все, дальше – чернота.

– Молодец! А помнишь какой-нибудь звук? Знаешь, как при столкновении. Может, взрыв подушки, она же ударила тебе в лицо?

– Может быть. Не уверена.

– Ты видела другого водителя?

– Нет, только яркий свет. Все произошло так быстро, Гюнтер… Я не сумела среагировать.

– Еще бы, где тут успеть! Ты не виновата. Пикап пересек осевую.

– Так и было, так и было… – Лейси снова зажмурилась. Гюнтер не сразу понял, что она плачет.

– Брось, сестренка, брось!

– Хьюго ведь не умер, Гюнтер?

– Умер, Лейси. Ты должна поверить, принять и перестать спрашивать, правда ли это. Хьюго больше нет.

Лейси плакала, и Гюнтер не знал, как ей помочь. При виде того, как сестра горюет о друге, у него разрывалось сердце. В конце концов она обессилела и забылась.

Утренняя волна – врачи, медсестры, санитары – схлынула, и Гюнтер взялся за свои сделки. Лейси с каждым часом становилось все лучше. Отек на лице спадал, хотя кровоподтеки все еще переливались различными оттенками синего спектра. Приехавший в 9 утра Майкл Гейсмар был поражен импровизированным кабинетом в ее палате. Она бодрствовала и тянула через соломинку теплый кофе.

Небритый детина в одних носках, в рубашке до колен, представился Майклу братом Лейси. Посетитель в темном костюме вызвал у Гюнтера подо– зрение.

– Успокойся, это мой коллега, – сказала ему Лейси.

Гюнтер с облегчением пожал Майклу руку прямо над койкой, и в палате установился мир.

– Поговорим? – предложил Майкл.

– Давай попробуем, – согласилась Лейси.

– Лиман Гритт, констебль резервации, хочет заглянуть к тебе с вопросами. Нам неплохо было бы подготовиться.

– Давай.

Гюнтер грозно глянул на Майкла, прочно обосновавшегося в палате.

– Нам надо посекретничать, – обратился к нему Майкл. – Речь пойдет о нашем расследовании.

– Я не уйду, – твердо заявил Гюнтер. – Она моя сестра, ей нужен мой совет. Я должен знать все. Понятие о конфиденциальности мне знакомо. Верно, Лейси?

Той ничего не оставалось, кроме как сказать:

– Пусть останется.

Майклу было не до споров, к тому же по виду Гюнтера становилось ясно, что он готов взор– ваться.

– Майерс молчит, – начал Майкл. – Я несколько раз звонил по трем номерам из твоей папки, но там только длинные гудки. Почему-то он не пользуется голосовой почтой.

– Сомневаюсь, что они его найдут, Майкл.

– Кто такой Майерс? – спросил Гюнтер.

– Я тебе потом расскажу, – сказала Лейси.

– Лучше не надо, – буркнул Майкл. – Давай вспомним вечер понедельника. Расскажи мне про встречу с осведомителем.

Лейси закрыла глаза, тяжело вздохнула и поморщилась от боли.

– Я мало что помню, Майкл, – медленно проговорила она. – Мы подъехали к казино, ждали там на стоянке. Потом проехали по какой-то темной дороге и остановились у какого-то домика… – Она надолго умолкла. Можно было подумать, что она дремлет.