Информатор - Гришем (Гришэм) Джон - Страница 28

Сообщение о гибели Хьюго и тяжелых ранениях его напарницы Лейси Штольц в аварии поздно вечером в резервации таппаколов вызвало у него шок. По множеству причин это было ужасное известие. Предстояло тщательное расследование и неизбежные открытия. Он, как всегда, заподозрил худшее: что за аварией стоял Дьюбоз и что она на самом деле являлась совсем не тем, чем казалась.

Чем больше он читал, тем хуже себя чувствовал. Он встречался с Лейси и с Хьюго всего три раза, но успел к ним привязаться. Да что там, они его восхищали! Они были проницательны, непритязательны, преданы своей работе, не приносившей им больших денег. Из-за него они вышли на след продажной судьи и ее сообщников. Из-за него Хьюго теперь не было в живых.

Грег сошел с яхты и зашагал по пирсу. Найдя скамейку, с которой открывался красивый вид, он опустился на нее и долго сидел, кляня себя за случившееся. Скромная затея стала крайне опасной.

Гейсмар приехал в больницу в четверг к 8 утра и заглянул в приемную, где сидела Энн Штольц. Показания приборов вселяли оптимизм. Врачи прекратили введение барбитуратов, и Лейси медленно приходила в себя. Через полчаса медсестра сообщила Энн, что ее дочь очнулась.

– Я должен сказать ей про Хьюго, – произнес Майкл. – Побудьте с ней несколько минут, а потом зайду я.

Лейси еще не перевели из реанимации, поэтому Майкл не стал просить разрешения на посещение. Ее вид его поразил. Все лицо было одним сплошным кровоподтеком в порезах и ссадинах, распухшим так, что бедняжку было трудно узнать. Глаза превратились в щелочки, в них почти не были видны зрачки. От угла рта тянулась прилепленная пластырем к скуле эндотрахеальная трубка. Майкл осторожно дотронулся до ее руки и поздоровался.

Лейси чуть заметно кивнула и что-то пробормотала, на большее она была неспособна из-за трубки. Энн Штольц сидела рядом и утирала глаза.

– Как ты, Лейси? – задал глупый вопрос Майкл, тоже готовый разреветься. Вместо лица красавицы перед ним было кровавое месиво.

Она снова слабо кивнула.

– Я ничего не говорила, – шепотом предупредила Энн. Проскользнувшая в палату медсестра встала рядом с ней.

Майкл подошел ближе.

– У вас произошло лобовое столкновение, – заговорил он. – Ужасная авария, Лейси. – Он судорожно сглотнул, покосился на Энн и выпалил: – Лейси, Хюьго не повезло, понимаешь? Хьюго погиб.

Она жалобно застонала и сомкнула распухшие веки. Он почувствовал, как она сжимает ему руку, и, борясь со слезами, продолжил:

– Ты не виновата, понимаешь, Лейси? Совершенно не виновата.

Она снова застонала и с усилием покачала головой.

Появившийся в палате врач встал напротив Майкла и, внимательно глядя на пациентку, сказал:

– Лейси, я доктор Хант. Вы пролежали без сознания больше двух суток. Вы меня слышите?

Она снова кивнула и попробовала сделать глубокий вдох. Просочившаяся наружу слезинка задержалась на распухшей щеке.

Врач продолжил осмотр: он задавал короткие вопросы, показывал и просил сосчитать пальцы, заставлял ее смотреть на предметы в палате. Лейси реагировала неплохо, хотя с некоторой задержкой.

– У вас болит голова?

Она утвердительно кивнула.

Доктор Хант велел медсестре принести пациентке болеутоляющее.

– Можете поговорить еще несколько минут, – сказал он Майклу. – Только не про аварию. Понимаю, с ней жаждет побеседовать полиция, но пусть наберутся терпения, это будет еще не скоро. Посмотрим на ее самочувствие через пару дней. – Он попятился от койки и молча покинул палату.

– Нам надо кое-что обсудить наедине, – обратился Майкл к Энн. – Не возражаете? Мы быстро.

Энн кивнула и вышла.

– Лейси, – начал он, – у тебя был с собой в понедельник вечером телефон от КПДС?

Беззвучное «да».

– Он пропал. Телефон Хьюго тоже не нашли. Полиция обыскала твою машину и место аварии. Всюду шарили – ничего. Не проси объяснить, я не сумею. Но если в твой телефон влезут те, кому не положено, то приходится иметь в виду, что они смогут найти Майерса.

Она попробовала расширить заплывшие глаза и подтвердила его правоту чуть заметным кивком.

– Наши техники утверждают, что твой код доступа в этих телефонах никому не взломать, но мы должны быть готовы к худшему. У тебя есть номер Майерса?

«Есть», – означал ее кивок.

– В деле?

«Да».

– Прекрасно. Мы этим займемся.

В палату заглянул еще один врач с намерением осмотреть пациентку. Майкл понял, что с него хватит, хорошенького понемножку. Он сделал то, чего больше всего опасался, и решил больше не расспрашивать ее о случившемся в понедельник вечером. Наклонившись к ней, он проговорил:

– Мне пора, Лейси. Я скажу Верне, что ты поправляешься и думаешь об их семье.

Уходя, он видел, что она снова плачет.

Через час медсестры отключили вентилирование легких и стали снимать трубки. Показания приборов были в порядке. Утром во вторник Лейси то засыпала, то просыпалась, но к полудню беспамятство ей наскучило. Как ни слаб был ее скрипучий голос, он креп с каждым часом. Она разговаривала с Энн, с тетей Труди, с дядей Рональдом, которого раньше недолюбливала, но теперь оценила его преданность.

В реанимации было тесно, и когда состояние Лейси стабилизировалось, врачи, заключив, что опасность для ее жизни миновала, решили перевести ее в отдельную палату. Как раз в это время приехал Гюнтер, старший брат Лейси, ее ближайшая родня, не считая матери. Как всегда, о его появлении заранее оповестил его голос. Он заспорил в коридоре с медсестрой на тему о допустимом количестве посетителей в палате в конкретный момент. Правила предусматривали ограничение – три человека. Гюнтер высмеял этот пункт правил, к тому же он гнал без остановок из самой Атланты, сгорая от нетерпения повидать младшую сестренку; если медсестра недовольна, пусть вызывает охрану. На случай вызова охраны Гюнтер пригрозил вызвать своих адво– катов.

Обычно его голос предвещал неприятности, но сейчас он звучал для Лейси прекрасной музыкой. Она забылась и хотела рассмеяться, но это вызвало судорогу боли от головы до коленей.

– Вот и он, – сказала Энн Штольц.

Труди и Рональд напряглись, изготовившись к обороне.

Дверь палаты распахнулась без стука. Ворвался Гюнтер, преследуемый медсестрой. Он чмокнул мать, проигнорировал дядю с тетей и чуть не набросился на Лейси.

– Господи, сестренка, что они с тобой сотворили? – Свой вопрос он сопроводил поцелуем в лоб.

Она вместо ответа попыталась улыбнуться.

Оглянувшись, Гюнтер сказал:

– Привет, Труди, привет, Рональд. Попрощайся с Лейси, Рональд, тебе придется подождать в коридоре. Сестра Ретчед грозится вызвать охрану во исполнение дурацкого правила, действующего в этом захолустье.

Труди потянулась за своей сумочкой.

– Ну, мы пошли, – сказал Рональд. – Часа через два-три придем опять.

И они выскочили из палаты, довольные, что не задержались в обществе Гюнтера. Тот уставился на сестру Ретчед и показал два пальца.

– Мама – один посетитель, я – второй. Вы умеете считать? Законность восстановлена, теперь я попросил бы вас оставить нас в покое. Могу я поговорить с сестрой?

Сестра Ретчед тоже была рада ретироваться. Энн качала головой, Лейси хотелось смеяться, но она помнила, как это больно.

В зависимости от времени года и даже от месяца Гюнтер Штольц принадлежал либо к десятке наиболее успешных коммерческих девелоперов Атланты, либо к пятерке спекулянтов, ближе всего подошедших к грани банкротства. В свой 41 год он уже дважды побывал банкротом и был, похоже, обречен ходить по тонкой проволоке – любимое развлечение и даже смысл жизни некоторых девелоперов. В хорошие времена, при дешевых деньгах, он вовсю влезал в долги, маниакально строил и тратил так, словно этому никогда не будет конца. Когда рынок оборачивался против него, он прятался от банков и сбрасывал активы по дешевке. Середины для него не существовало, осторожность он презирал, экономию тем более. Когда все рушилось, он не переставал уповать на светлое будущее, а когда был на взлете, вспоминать тощие времена ему было недосуг. Атланта была обречена на непрерывное разрастание, и его призванием было нашпиговывать ее все новыми торговыми, жилыми и офисными комплексами.