Гром над городом (СИ) - Голотвина Ольга - Страница 2

– А кого мы сторожим? – нервничал лысый.

– Убийцу.

– Как – убийцу?! Какой еще убийца?.. Ми́рвик, ты чего бренчишь?! Да кто бы посмел... Должно быть, господин сам... ну, упал и головой ударился...

– А то! Два раза! Сначала лбом, потом виском!

– Но дверь-то изнутри была заперта! Даже ключ изнутри в скважине торчал!

– Это да...

– Слушай, там две двери, вторая на балкончик ведет...

– Так вторая дверь изнутри на засов закрыта – не видел, что ли?

– Я от страха не посмотрел...

– А я посмотрел. Точно была закрыта.

– Может, душегуб в сундуке спрятался?

– Сундук доверху набит, а больше в каморке и спрятаться негде...

Оба вскинулись, заслышав приближающиеся за дверью шаги.

– Здесь был кто-нибудь? – спросил, выйдя в коридор из зрительного зала, плечистый «командир». Он был взволнован.

– Никого! – хором ответили оба «стража».

– Непонятные дела творятся, – зло сказал плечистый. – Я решил пройтись по коридорам, посмотреть, нет ли в здании посторонних людей. Прошелся, вернулся – а трупа нет...

– Как – нет? – выдохнул лысый человечек.

– А вот так. Сундук стоит, а тела нет.

– Так сундук бы надо отпереть, посмотреть... – подсказал вихрастый юноша.

– Так я и пришел за ключами... Пошли, Бики! – приказал он лысому. И уже через плечо бросил юноше: – А ты стой здесь – и ни с места!

Востроносый Мирвик остался на крыльце. Он встретил и доставленного в театр лекаря (причем сообщил ему, что труп исчез), и командира городской стражи, примчавшегося в сопровождении троих «крабов» (этих он тоже обрадовал последней новостью). А потом просто сидел и слушал голоса из ожившего здания.

Вскоре вернулся лысый человечек, уселся рядом с юношей на крыльцо.

– Допросили и отпустили, – сказал он в ответ на вопросительный взгляд приятеля. – Да, сундук я им открыл. Он доверху полон париками и шляпами, там и мышь бы не спряталась. Но они, конечно, все перерыли... И про вторую дверь ты верно сказал, она закрыта на засов. И другие тоже это заметили, подтвердили стражникам.

– А гости наши где?

– Одни пошли провожать барышень по домам, другие бродят по театру и путаются под ногами у стражи. Вроде как помогают искать тело.

– Это еще не поиски! Поиски впереди! Мало того что убит знатный господин, так еще и вторая беда! Тело не будет предано честному погребальному огню. Соображаешь, что это значит?

Человечек побелел, мелко закивал головой:

– Теперь стражники весь город переворошат...

Мирвик ответил с внезапной запальчивостью:

– Стражники? Это «крабы»-то паршивые? Да им только драки по кабакам разнимать! Вот увидишь: уже сегодня, на ночь глядя, пошлют весточку в особый десяток, к господину Ларшу...

* * *

Портовый город Аршмир, прозванный «столицей воров» и «веселым городом», похож на книгу. В ней записано много историй – увлекательных и страшных, забавных и трагических. Истории перемешиваются, наслаиваются, запутывают друг друга или, наоборот, разъясняют темные, загадочные страницы. И весь текст, где-то испачканный кровью, где-то залитый вином, превращается в одну историю без начала и конца.

Мы раскрыли книгу Аршмира на середине одной из глав – и увидели ночной театр и молодого человека с кровавыми пятнами на лбу и виске. Если бы перелистали ее на несколько страниц-ночей вперед – увидели бы иную картину: догорающий дом на окраине, суетящихся вокруг людей... и огромного тигра в темном соседнем переулке. Тигр глядит на отсветы пламени в ночном небе, не обращая внимания на паническое тявканье бродячих псов в отдалении... А заглянуть еще немного вдаль – и содрогнется от ужаса Аршмир, и лягут в развалинах целые улицы...

Впрочем, не стоит подсматривать вперед. Лучше наоборот, перелистать назад страницы незримой аршмирской летописи и попробовать разыскать начало той цепи невероятных событий, что потрясла много видевший портовый город.

1

(Утро тридцать седьмого дня Цветущего месяца)

– Особый десяток?

Джанхаша́р Могучий Бык, командир городской стражи, с недоверием глядел на стоящего перед ним парнишку лет шестнадцати-семнадцати, веснушчатого, с неровно обкромсанными рыжеватыми волосами и смешно торчащими в стороны ушами.

Парнишка упорно глядел в пол. Робел.

С виду-то почтенный Джанхашар не выглядел грозным. Ну, не дали ему боги ни роста, ни стати! Но нравом своим был он известен на весь Аршмир. Ни у стражников, ни у прочих горожан не возникало желания похихикать над несовпадением имени и внешнего вида этого человека. А парнишка так и вовсе струсил.

– Как зовут? – Голос командира стражи был суров.

– Сверчком прозвали, господин мой. Из Отребья.

– Кто дал тебе эту записку?

– Незнакомый господин. Велел пойти в Дом Стражи, отдать бумагу вашей милости. И еще сказал, что для меня найдется работа. Меня как раз хозяин выгнал.

– Что за хозяин и за какую провинность выгнал?

– Господин Тагиби́ Большое Жало, что держит постоялый двор у Западных ворот. А выгнал за то, что сую нос не в свое дело.

– У Западных ворот? Это не там ли вчера шум поднялся из-за кражи?

– Там. Меня потому и выгнали... ой... Пусть господин не думает худого, к самой-то краже я никаким боком, ни в мыслях даже... Просто язык распустил, когда не спрашивали.

* * *

На постоялом дворе Сверчок с осени работал за еду, кров и хозяйские обноски. Хозяин, сволочь жирная, был скуп на кормежку и щедр на тумаки. Парнишка мечтал о том, как наступит весна, кончатся шторма, в Новый порт вернутся корабли. И тогда пусть Тагиби сам метет двор и колет дрова! Уж грузчиком-то в порту Сверчок пристроится!

Вот и весна в разгаре, давно пора уходить, да Сверчок тянул с этим. Одолела робость. Сорвешься этак с места, а будет ли другое лучше?

Ну и дотянул... Не сам ушел – вышвырнули, как нашкодившего щенка.

Заявился позавчера вечером постоялец. Сказал, что зовут его Кине́с Деревянная Ограда из Семейства Рита́чи. Пошептался с хозяином. На следующий день стало известно, о чем шептались. Оказывается, Кинес служил приказчиком в столичной ювелирной лавке. И вез с собой ларчик с ценной вещицей. У властителя замка неподалеку от Аршмира выходит замуж дочь, вот к свадьбе ей и едет заказанный подарочек. Большой охраны Кинесу не дали, был с ним лишь один наемник, да и тот в пути чего-то съел, брюхом расхворался. Отлежаться бы ему... А ларчик надо запереть до утра.

Хозяин выделил чулан – небольшой, без окон. А возле запертого чулана, в темном коридорчике, на всякий случай посадили сторожа, старого Нурта́ла. Хозяин заверил гостя, что место надежное. Еще и тем хорошо, что перед коридорчиком в сенях пол старый, скрипучий. Если кто подойти вздумает – поднимется шум на весь дом.

Не было шума. На рассвете дядька Нуртал доложил хозяину, что ночь прошла спокойно. И пошел домой, к семье.

Тагиби отпер дверь в чулан, Кинес взял свой ларчик – и встревожился: легкий вроде... Открыл ключиком, что на шее висел... а ларец-то пустой!

Конечно, шум да гам, стражу кликнули. Стражники явились быстро, да не обычные «крабы», что по городу дозором ходят, а парни из особого десятка, которых в городе успели прозвать «лисами»: преступников хватают, словно мышей. Послали за старым Нурталом, принялись допрашивать. Старик одно твердит: всю ночь в коридоре пробыл, даже по нужде не выходил, а если малость и вздремнул, то сидя на пороге, прислонясь спиной к двери. Никто бы в чулан не вошел!

Кинес разорался: дескать, сторож и спер драгоценность, больше некому. А пока домой ходил – успел спрятать добычу! Надо, мол, старика на пытку ставить, враз во всем сознается!

«Лисы» меж собой переглядываются, с приказчиком не спорят.

Слуги побросали дела, толпятся вокруг, любопытствуют. И Сверчок тут же крутится. Жалко ему дядьку Нуртала. Хороший старик, не вредный. Вот Сверчок возьми да скажи: мол, уж кто-кто, а Нуртал точно не мог украсть.