Гром над городом (СИ) - Голотвина Ольга - Страница 1

ПРОЛОГ

295 год Железных Времен, город Аршми́р

Вечер сорокового дня Цветущего месяца

Здание театра было тихим, темным и пустым.

Не пылали масляные лампы в люстре над безлюдным зрительным залом. Не летели со сцены монологи королей, полководцев, прекрасных дам. Не гремели им навстречу рукоплескания зрителей. По коридорам за сценой не бродили актеры, обмениваясь свежими сплетнями. С балкончиков, выходящих на Каретную улицу, не звенели призывные голоса: «К нам, добрые жители Аршми́ра! К нам! Сегодня мы покажем вам трагедию, о которой будет говорить весь город!»

Театр молчал. Сегодня в этих стенах не было спектакля. Однако трагедия зрела в его темном чреве, чтобы действительно заставить город Аршмир говорить о себе.

Причина, по которой сегодня театр опустел, была простой и безобидной: с утра плотники меняли подгнившие доски сцены, а заодно обновляли и ступени деревянных лестниц, и перила балконов. К вечеру работяги собрали инструменты и разошлись, чтобы утром вернуться и закончить то, что начали.

Театр, оставленный людьми, выглядел не просто странно, а даже жутковато. Словно в дрессированном медведе, изо дня в день пляшущем на городских улицах, вдруг проснулся хищник, готовый заломать любого, кто подвернется под лапу.

Да, угрюмое здание было готово к тому, чтобы целиком, от низкого крыльца до плоской крыши, стать большой сценой, на которой вот-вот разыграется кровавая драма. Не хватало лишь зрителей.

А зрители уже стояли у высокой дубовой двери, совершенно не представляя, что́ им предстоит увидеть и пережить. «Золотая молодежь», юноши и девушки из самых знатных и богатых семей города, а с ними несколько «людей театра». Веселая компания прекрасно провела день и разбрелась бы по домам, если бы не каприз одной из красавиц. Кто-то упомянул о сундуке с париками и головными уборами – так почему бы их все не примерить? Прямо сейчас! Другие девушки поддержали забавницу – и компания повернула к театру.

Им пришлось уговаривать и тормошить одного из «людей театра» – лысого человечка с кустистыми бровями, который нигде, даже на прогулке (на которую его затащили весельчаки) не расставался со связкой ключей. Наконец он неохотно сдался, сказав:

– Ох, влетит мне завтра от Рауша́рни...

– Вали всё на нас, Би́ки! – весело посоветовала красивая темноволосая девушка.

Человечек повернул в замке ключ и отворил высокую дверь. За нею открылся короткий широкий коридор с двумя табуретами. Обычно там сидел сторож, не пропускавший в театр посторонних, а перед началом спектакля – еще и человек, взимавший плату за вход в зал. Но сейчас там не было никого.

Черноволосая красавица первой перепорхнула через порог – и, ойкнув, застыла.

Молодые люди, заядлые театралы, много раз бывали в зрительном зале, но никогда не видели его неосвещенным. В вечернем свете, падавшем из-за их спин с улицы, помещение казалось храмом неведомого божества, скамьи – рядами коленопреклоненных фанатиков, а сцена – алтарем.

Но Бики, человечек с головой, похожей на яйцо, разбил недоброе очарование полумрака. Он взял из железной подставки у входа тонкий сосновый факел, обернутый промасленной ветошью. Пошарив в нише за подставкой, вытащил кожаный кисет с кремнем и огнивом. И вскоре пламя заплясало на конце факела, отшвырнув прочь темноту.

– Кто последний войдет – пусть изволит прикрыть за собой обе двери на засовы, – попросил лысый человечек. – Не хватало еще, чтобы в театр забрались бродяги.

Когда тяжелая дверь отрезала молодых людей от улицы, театр словно оскалился им навстречу. Сквозняки принялись трепать пламя, тени заметались вокруг гостей, будто злобные твари, каждый миг меняющие форму. Казалось, факел держит на расстоянии свору злобных демонов – но сейчас он погаснет, и тогда...

Кто-то из девушек испуганно пискнул.

Но лысый человечек, сунув факел мелкому востроносому юнцу, лязгнул ключом в скважине и распахнул перед гостями черный провал двери.

«Золотая молодежь» струйкой втянулась в коридор – и с облегчением обнаружила, что черным он выглядел только из зрительного зала. В противоположном конце его виднелось окно, забранное изящной решеткой. Ставни, снятые плотниками, лежали на полу, и неяркого света хватало, чтобы коридор не казался проходом в пещеру чудовища.

– А я здесь был! – радостно вспомнил один из знатных гостей. – Вот эта дверь – в гримерку Раушарни, да? Я приходил поздравить его с успехом «Бескрылой птицы».

При упоминании грозного Раушарни лысый человечек съежился и неохотно ответил:

– Да, это его гримерка. А вон та дверь – комнатушка, где сундук с париками. Только недолго, ладно? Не то Раушарни уволит меня ко всем демонам.

– А зеркало там есть? – поинтересовалась черноволосая красавица.

– А света хватит? – подхватила ее хрупкая рыженькая подружка.

Лысый человечек, возясь со связкой ключей, не успел ответить. Его опередил востроносый, вихрастый юнец, держащий факел:

– Зеркало есть. А для света, если факела мало, можно будет открыть дверь на балкончик, посветлее будет.

– Да что такое? – перебил его раздраженный голос лысого человечка. – Ключ в скважину не вставляется!

– Ты, наверное, ключи перепутал! – хмыкнул один из гостей.

– Перепутал?! Я?! – Человечек нагнулся, прильнул глазом к скважине. – Вот оно что! Там изнутри ключ торчит... А второй ключ – только у Раушарни.

– Так Раушарни изнутри заперся? – удивился высокий, плечистый молодой человек. – В пустом театре? Зачем ему это?

Лысый ключеносец отступил вглубь коридора. Он явно проклинал себя за то, что согласился на всю эту затею. А плечистый гость грохнул в дверь кулаком:

– Раушарни! Звезда театра! Гордость Аршмира! Изволь отворить своим верным поклонникам!

– Не надо бы, а? – робко вякнул ключеносец.

Не обратив внимания на его тихий протест, плечистый гость замолотил в дверь руками и ногами – так, что эхо пошло насмешливо гулять по пустому зданию.

– Даже если бы он спал, то проснулся бы, – потирая отшибленный кулак, проворчал плечистый.

– Может, пьян? – предположил кто-то.

Но светловолосая актриса возразила:

– Кто и когда видел, чтобы Раушарни этак напивался?.. Ой, а вдруг ему там стало плохо... или еще что...

– Так надо выломать дверь! – загорелся плечистый.

– Не надо ломать, – вмешался востроносый юнец с факелом. – Если кто-нибудь даст мне заколку для волос, я поверну и вытолкну ключ.

Заколка тут же нашлась. Юнец передал факел тому, кто оказался ближе, опустился на колени перед дверью, немного повозился у скважины – и все услышали, как в полной тишине по ту сторону двери упал на пол ключ.

– Открыто, – сказал юнец, поднимаясь с колен.

Плечистый гость потянул дверь. Она распахнулась.

Кто-то из девушек взвизгнул.

На полу небольшой комнатушки лицом вверх лежал человек с запекшейся кровью на лбу и на виске.

Нет, это был не великий трагик Раушарни. Но застывшее лицо знали все столпившиеся в коридоре люди, разом онемевшие от ужаса и горя.

Первым опомнился плечистый. Упал на колени перед лежащим, тронул «жилу жизни» на шее. А когда поднялся на ноги, лицо его даже в свете фонаря было бледным.

Но заговорил он твердо и энергично, как говорят люди, привыкшие приказывать:

– Ты – бегом за стражей. Ты – за лекарем на всякий случай... хотя какой уж теперь случай... Ты и ты – встаньте у главного входа, чтоб никто не вышел... если кто-то еще в театре. Вы оба – к черному ходу, там караульте. А ты уведи женщин. Это зрелище не для их глаз.

И все подчинились, испытывая нечто вроде облегчения: хоть понятно в этом ужасе, что надо делать!..

* * *

Юнец, который недавно открыл дверь в каморку, и лысый ключеносец сидели на табуретах в коридоре между главным входом и дверью в зрительный зал и негромко переговаривались.