Узы крови (СИ) - Осадчук Алексей - Страница 49

– Пусть катятся в бездну такие друзья! – выплюнул виконт, в его мутных глазах я увидел обреченность, но в то же самое время и решимость идти до конца. Он явно не верил в то, что переживет этот день. – На позицию, мессир! И давайте покончим с этим раз и навсегда!

– Как вам будет угодно, – кивнул я, и мы пошли на середину поляны.

Я слышал тяжелое дыхание виконта, который упрямо шел следом за мной.

Дюжина шагов, и я остановился. Сняв треуголку и плащ, я бросил их на землю. И, не обнажая пока клинок, принялся ждать виконта. Издеваться и подначивать своего соперника я не собирался. Мне нравилось, как он держался. Зря я его сравнивал с Максом. Этот вздорный человек за свою стойкость и силу воли достоин уважения.

Де Шатильон тоже остановился и, пошатываясь, замер, широко расставив ноги.

– Готовы? – спросил я.

– Да! – глухо ответил виконт.

– Ну, тогда приступим, – произнес я и, обнажив клинок, пошел на сближение.

Де Шатильон тоже обнажил свой клинок. Буравя меня мутным взглядом, он двинулся вперед, но в следующее мгновение его глаза закатились, и он, по инерции сделав еще шаг, рухнул на землю вперед лицом. Видимо, ресурсы его организма окончательно истощились.

По краям поляны послышались возгласы разочарования.

Резко развернувшись, я жестом подозвал слугу и кучера де Шатильона. Когда старик, охая и причитая, склонился над телом виконта, я достаточно громко, чтобы каждый мог услышать, произнес:

– Любезный, несмотря на рану, полученную прошлой ночью, виконт де Шатильон прибыл в назначенный час, чтобы скрестить наши мечи. Это несомненно поступок благородного дворянина! Передайте своему хозяину, что я готов дать ему отсрочку, дабы он поправил свое здоровье. Ибо мне, как дворянину, не делает чести выходить на поединок с человеком, который находится при смерти.

– Благодарю вас, ваша милость, – прошептал старик.

Затем, подхватив на пару с кучером своего хозяина под мышки, они потащили его бессознательное тело к коляске.

Тем временем я обернулся к стоявшему немного вдалеке барону де Леви.

– Мессир, эта утренняя прогулка разбудила мой аппетит! – улыбаясь, произнес я, краем глаза наблюдая, как карета с гербом де Гонди трогается с места. – Как вы смотрите на то, чтобы вместе позавтракать?

За завтраком барон де Леви много говорил. В основном о всяких мелких сплетнях при дворе, о забавных происшествиях на балах и других, ничего не значащих мелочах. А еще он в общих чертах рассказал о большом посольстве, что отправится во главе с принцем Луи на север, и в котором барон де Леви тоже будет принимать участие, как, собственно, и почти все приближенные «зеленого» принца.

Но при этом он не забывал много спрашивать и обо мне, моей жизни и моей семье. После нескольких минут нашего с ним общения я пришел к выводу, что Жан-Луи выполнял чье-то поручение. Я даже догадывался, чьё. Достаточно вспомнить, чьим личным парфюмером он являлся. В общем, к моей персоне явно начал присматриваться либо сам младший принц, либо его ближайшее окружение. Хотя не стоит исключать оба варианта.

Пускай присматривается, мне не жалко. Сделав вид, что клюнул на приманку, я охотно поведал рыжему шпиону «зеленых» о моей абвильской ссылке, о фронтире и о моем переезде в столицу.

Также мы поговорили о том, что произошло на балу после моей отключки. Ничего нового он мне не рассказал. Если брать за основу слова герцогини дю Белле о категориях, на которые делятся придворные Вестонии, то Жана-Луи можно было смело отнести к «умным, которые искусно притворяются глупыми». Думается мне, на балу герцогини дю Белле других не было.

В общем, все общественное порицание было направлено именно на барона фон Герварта. Это ведь он обещал не использовать магию, но не сдержался, чем и подставил себя, и принес поражение своей команде.

А то, что барон таким образом скомпрометировал своего сюзерена, все присутствующие, в том числе и бесхребетный принц Луи, предпочли проигнорировать. Как, впрочем, и всегда игнорировали, когда дело касалось королевского семейства. Все те, кто когда-либо осмеливался выступить против короля и его семьи, либо казнены, либо находятся в казематах. Папаша Макса яркий тому пример.

Принц Генрих, конечно, прилюдно высказал свое неудовольствие и приказал барону покинуть бал, но всем прекрасно было понятно, что это всего лишь спектакль. Уже скоро «опальный» страйкер вместе со своим сюзереном отправится на войну с аталийцами. Полагаю, если бы барон не был боевым магом, а здесь это штучный товар, принц Генрих применил бы к нему более жесткое наказание…

В конечном итоге, наш совместный завтрак с бароном де Леви получился довольно познавательным, как для него, так и для меня.

– Добрый день, мадам, – произнес я, поклонившись.

Несмотря на уговоры Бертрана отлежаться, на следующий день я уже выехал в особняк Легранов. Я не мог себе позволить терять драгоценное время. Возможность попасть в семейный склеп Легранов, которую по какой-то пока неясной мне причине предоставила мне Исабель Легран, я не должен был упускать.

– Ты все-таки пришел, – то ли вопросительно, то ли утвердительно произнесла Исабель Легран, окинув меня с ног до головы своим немигающим ястребиным взглядом.

Как и в прошлый раз, она встретила меня в парке, в той самой беседке, куда меня провел молчаливый лакей. Сегодня старшая дочь Паскаля Леграна была одна, как, собственно, и я тоже.

Бертрана я намеренно оставил в карете. В его присутствии мне будет сложнее спровоцировать Исабель на откровенность.

– Да, мадам, – коротко ответил я и добавил с легким поклоном: – И я благодарен вам за предоставленную мне возможность.

Проигнорировав мои благодарности, Исабель вдруг спросила то, чего я не ожидал услышать:

– Это правда, что ты дал вольную Бертрану?

– Да, – ответил я.

– Каковы твои мотивы? – продолжила давить она.

Хм… Кажется, я понял, к чему она ведет.

– Я посчитал, что так будет правильно, – ответил я.

Кстати, в моих словах не было ни капли лжи. А вот Исабель, похоже, была другого мнения.

– А, может, у тебя был иной умысел? – с легкой насмешкой спросила она.

– Любопытно, какой должен быть умысел у человека, который освобождает другого человека из многолетнего рабства? – изобразил я искреннее удивление.

– Может, хватит ломать комедию, Макс? – закатив глаза и покачав головой, сказала Исабель. А потом, скривив губы в саркастической усмешке, добавила: – Ты держишь всех нас за идиотов? Я всегда была о тебе невысокого мнения, но в этот раз ты умудрился переплюнуть даже самого себя.

Это она меня специально провоцирует или действительно искренна со мной? Хотя одно другому не мешает. Учитывая то, каким ничтожеством был Макс, я нисколько не удивлен подобному пассажу.

Так или иначе, если я хочу добиться своего, нельзя отвечать ей грубостью.

– Тебе напомнить о содержании твоих писем? – тем временем, криво улыбаясь, продолжала она. – В которых ты нагло требуешь выплаты якобы твоей доли в нашем семейном деле. Еще и судебным разбирательством угрожал, если не выплатим по-хорошему.

Исабель покачала головой.

– Теперь же ты решил зайти с другой стороны? Думаешь, мы поверили, что ты внезапно впервые за все эти годы воспылал сыновними чувствами и изъявил желание посетить склеп своей матери? Еще и дал вольную Бертрану, в надежде таким образом разжалобить отца.

Интересно, они с Аделиной действуют сообща, или Исабель ничего не знает о самодеятельности младшей сестры? Так или иначе, но говорить об этом открыто пока рано. У меня нет доказательств.

Отчасти Исабель кое в чем права. Мне действительно нет никакого дела до матери Макса. Посещение ее склепа – это всего лишь повод снова официально побывать в доме Легранов. Вдруг во время посещения у меня появится какая-нибудь зацепка. Например, в прошлый раз я познакомился с сыном Аделины. А это уже потенциальный источник информации.