Две столицы (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович - Страница 13

А дальше, и всё из-за этой непоседы и болтушки Елизаветы, начались приключения. А ведь Петер предупреждал. Перед самыми Боровицкими воротами карета встала очень на долго. Чуть не полчаса стояли уже, и непоседа эта предложила дойти до ворот пешком, вон же, всего в пятидесяти саженях, ворота. Вылезли и, под неодобрительные причитания Тихона и бурчание Вани, пошли. А гренадер их не пустил. И такие торопыги ещё были, кто-то предложил пройти немного до Никольских ворот. Но и там не пустил офицер. Мол эти ворота только для выезжающих карет. Пешеходные — Тайницкие. Но это нужно вдоль берега по грязи идти и довольно далеко. Пришлось вернуться, а их кареты уже нет. Ванька как давай орать на эту Елизавету, та в слёзы. Стеша смеётся, Антуанетта представила, что вечером Петер скажет и тоже в слёзы ударилась. Спас всех Ванечка. Подошёл к солдату и что-то тому сказал. Тот хмыкнул, оглядел дам и пропустил.

— Ванечка, что ты этому гренадёру сказал?

— Что Елизавета пассия Константина Павловича.

— Ванечка, как же можно!? — всплеснула руками графиня, а Стеша опять смеяться.

Но, видимо, не все ещё слёзы они выплакали. Дальше снова с трудностями столкнулись.

Амфитеатр, что был построен около Ивана Великого. Когда пробившись сквозь толпу и чуть не потеряв злосчастную Елизавету, добрались до входа в амфитеатр, то увидели, что он полон и только на самом верху народ сидит пореже. Но пока обсуждали, стоит ли туда пропихиваться сквозь толпу — места и вокруг всей башни, до самых колоколов, оказались набиты людьми. И ведь опять послушались эту Каменскую: пошли к другому амфитеатру. Следующий был построен между Благовещенским и Архангельским соборами. Но солдаты их туда не пустили, так как билеты были именно на первую, самую привилегированную, трибуну. Пришлось, в слезах, опять возвращаться под неодобрительные выкрики спешащих навстречу людей. Солдаты принялись уплотнять людей на трибуне, и только после этого им нашлось место, да и то пришлось разделиться. Ванечка оказался вместе со Стешею, а графиня с этой болтушкой. Та и принялась сразу комментировать увиденное, словно Антуанетта ослепла. Охо-хо, уж и выбрали они себе помощницу, лучше бы вообще не отдавали никому билета.

Между тем всё внутреннее пространство Кремля наполнилось людьми, привели войска, и в 10 часов утра началась процессия.

Событие шестнадцатое

Если человек ничего хорошего не может сказать о себе, а сказать хочется, он начинает говорить плохое о других.

Михаил Литвак

Брехт понял, что он конченный кретин уже через час. А окончательно в этом уверился через два. В театре Большом должна быть только одна прима. И эта прима сегодня точно не он. А вот он выперся на шайре в золотой парче и папахе на всеобщее обозрение и перетянул на себя всё внимание народа. Что заставило такую ерунду придумать? Тщеславие, наверное? Нет, себе-то оправдание нашёл. Причём такое — серьёзное оправдание. Читал где-то, что у русской армии в войнах с Наполеоном была проблема: пушки некому было таскать. Русские лошадки мелкие и маломощные, а у офицеров и просто богатых дворян хоть и повыше лошади, но тоже не тяжеловозы. На красоту ставка и скорость. А у Наполеона были для артиллерии вывезены из Бельгии ардены, самые маленькие и неприхотливые тяжеловозы. Да и першероны были и даже фризы.

Вот у Брехта и появилась шальная мысль, как одной пулей по имени «Слон» убить целую кучу зайцев. Увидят его, сильные мира российского, сегодня на шайре и захотят у себя иметь таких же. Наши мильёнщики: князья и графья, если им шлея под хвост попадёт, то своего добьются. Пойдут массовые закупки шайров в Англии, но сто процентов, что у наглов таких лошадей не сильно много. Кончатся быстро. И тогда, окаравшись, народ ещё больше распалится, тем более, что некоторые друзья-соперники уже будут выезжать на гигантских лошадях. Обратят богатеи внимание на Бельгию. А там есть два типа тяжеловозов: эта самая Арденская порода и бельгийские першероны. Потом пройдутся по фризам, заглянут во Францию за французскими першеронами и Булонскими лошадьми. В результате в России будет на несколько сот тяжеловозов больше, а у Наполеона меньше. Так ведь ещё десять лет впереди. А если большинство производителей и кобыл наши толстосумы вывезут из Европы, то они же здесь будут размножаться, а там не будут. Не просто тяжёлую пушку по современным дорогам из Парижу дотянуть до Москвы мелкими теплолюбивыми лошадками. Пусть нашим будет легче, а французам тяжелее.

Такая вот была задумка. Обратить хотел внимание собравшегося со всей страны небедного дворянства на гигантов. Обратил. Увидели все. Как не увидишь, когда на самом деле князь фон Витгенштейн-Дербентский на полсажени возвышается над толпой. Рядом, на мелких плюгавых лошадках, рысят император и Константин и доходят Брехту только до пояса. И губы от зависти кусают, а ведь оба очень злопамятные люди.

К счастью, продлилось это не долго. По Кремлю уже ходили пешком и там давно все роли были расписаны, и мелкий графинчик нищий в них, этих планах, вообще был не прописан упомянут. Так и тут выпендрился: притащился с новыми абреками. Отвели Петра Христиановича к тем кавказцам, коих он раньше привёл и сказали, что зараз подойдёт граф Николай Петрович Шереметев и скажет, где черкесам быть надлежит при коронации.

Брехт, кляня себя, между тем головой крутил. Не каждый день бываешь на коронации Российского императора. От Красного крыльца до Успенского собора, а потом от него до Архангельского, и дальше до Благовещенского соборов — сделаны были деревянные мостки застланные алым сукном. Нет ещё ковровых дорожек, а если и есть, то не в таком грандиозном количестве. Километр целый нужно застелить. У Красного крыльца стояли лейб-гусары с обнажёнными саблями, ну хоть опущенными. А по обеим сторонам красных дорожек — кавалергарды и рейтары конной гвардии, но спешенные. Брехта с его черкесами и вайнахами срочно отрядили подальше к Благовещенскому собору. Если честно, то Пётр Христианович Шереметева понял. Не смотрелись горцы на фоне кавалергардов. Шика нет. Да и ростом не вышли. Всё же в гренадёры и в гвардию набирали рослых мужиков, а кавказцы пока ростом не блещут. Не тот генотип. Так что дальнейшее действие Брехт смотрел с приличного удаления. Люди в шитых золотом мундирах — камергеры, должно быть, всякие — несли императорский великолепный балдахин. Под этим балдахином прошли в Успенский собор вдовствующая императрица Мария Фёдоровна и Государь с супругой. В самом Успенском соборе, у всех стен, тоже были сделаны места в виде амфитеатра для иностранных посланников и высокопоставленных чиновников. Вот тут Брехт и увидел тот самый божественный знак, о котором будут потом говорить десятилетия. Весь день был пасмурным, солнца вообще не было, даже морось небольшая утром была. И словно и правда, волею каких высших сил: пока Императрица вдовствующая и Александр с Елизаветой шли от Красного крыльца до ступеней Успенского собора — тот кусок неба, где было солнце, разъяснило и солнечный луч сначала упал на бриллиантовую корону Марии Фёдоровны, а потом на корону Александра, пуская зайчики во все стороны? Брехта в собор не пригласили. Ну, сам виноват, нет, не «Слон» подгадил. Просто раз сказали быть с горцами, так и пришлось с ними стоять. Потом рассказали, что Митрополит Платон совершил внутри известный обряд миропомазания и коронации Государя и его супруги. Все же находящиеся снаружи узнали об этом как только грянули все колокола Кремля, а потом и всей Москвы, а следом сотни пушечных залпов. И вот под эту часовую, наверное, канонаду царственная троица по красным дорожкам прошла из Успенского собора сначала в Архангельский, а потом и мимо князя Витгенштейна-Дербенского в Благовещенский. Видно было, что женщины устали, да и Александра покачивало. Пётр Христианович кивнул Марии Фёдоровне и она увидела, ответила слабой улыбкой. На Александре был мундир гвардии Преображенского полка нового образца с двумя болтающимися хвостами и похожий спереди на жилетку. Опять у наглов переняли неудобную хрень. Как в этом можно воевать. Зачем эти хвосты фрачные. Поверх мундира была порфира, на голове корона, а в руках скипетр и держава, рядом с Александром шла императрица также в короне и порфире. А вот следующая фигура Брехту понравилась: с синей бархатной подушечкой, на которую кладётся корона, шёл мощный старик почти с Петра Христиановича ростом. Граф Алексей Орлов. Про этого высокого старика можно много чего говорить. Но два разнонаправленных его деяния останутся на века. Первое явно положительное. Он создаст Хреновский конезавод, где будет выведен Орловский рысак. А вот второе деяние... Именно он завёз в Россию из Валахии первых цыган. Орловских рысаков в двадцать первом веке почти не осталось, а вот цыгане остались.