Больница в Гоблинском переулке (СИ) - Платунова Анна - Страница 42

Орк медленно – или так показалось? – начал разворачиваться ко входу. Магия свилась прежде, чем Ланс осознал, что именно он видит. Монстра отнесло в сторону, шмякнуло о стену. Грохнули об пол куски отвалившейся штукатурки. Орк взревел, попытался встать – Ланс снова потянулся к магии.

– Мэтр Даттон, вы его убьете! – пробилось сквозь шум крови в ушах.

– Да. Именно так.

Удар. Еще и еще. Когда он успел оказаться рядом с этим гадом? Почему саднят костяшки?

– Мэтр Ланселот! – Кто-то попытался оттащить его за плечи.

Ланс двинул локтем не глядя, сзади засипели. Удар, отшатнуться, пропуская кулак величиной в голову. Сила снова впечатывает орка в стену, кажется, слышно, как хрустят кости. И еще раз.

– Мэтр Даттон, суд…

– Да плевать, отсижу!

– Ланс? Это ты? Правда ты?

Ярость схлынула, точно ему на голову вылили ведро ледяной колодезной воды.

– Грейс!

Он метнулся к ней, одернул юбку, прикрывая разорванное белье. Четко направленное пламя пережгло веревку, освобождая руки, а сам Ланс уже прижимал девушку к себе, торопливо обследуя. Хвала всем богам, он успел. Успел!

Синяк в пол-лица – ерунда, залечится за пару минут. Сотрясение – хуже, но поправимо. Еще пара синяков, ссадины от веревки на запястье. Больше никаких травм. Напугана до полусмерти… Ланс скрипнул зубами. Вот бы ему спохватиться хотя бы на полчаса раньше!

– Ты пришел! – Грейс вцепилась в полы его сюртука, рыдая, ткнулась в грудь.

Вскрикнула, когда, убирая последствия сотрясения, магия коснулась мозга.

– Все хорошо. – Ланс обнял девушку, прижимая к себе. – Все обошлось, моя девочка. Все будет хорошо.

– А… этот?

Ланс обернулся. Полицейский не терял времени, сковал лапищи орка наручниками и застыл над ним, явно размышляя, как доволочь этакую тушу в участок. Что ж, можно избавить славного парня от лишней работы. Ланс потянулся к сердцу несостоявшегося насильника, нашел коронарную артерию, коснулся магией, сжигая кровь в просвете. Орк взвыл, царапая руками грудь, и затих.

– Мэтр Даттон! – возмутился полицейский.

Ланс не стал отвечать. Подхватил Грейс на руки – она обвила его шею, прижалась всем телом, – понес к выходу. Бросил через плечо:

– Я буду у себя. Придете с ордером.

Он нес ее по узким улочкам, воняющим кошачьей мочой и помоями, прижимал к себе, дрожащую, всхлипывающую, не обращая внимания на встревоженные расспросы – оказывается, их обоих хорошо знали в этом районе.

Через пару кварталов он спохватился – куда нести Грейс? В пансион? Чтобы хозяйка, причитая, прыгала вокруг, а не то и высказалась, мол, нечего приличным девушкам по ночам шляться? Нет уж. Домой. К себе домой.

– Все хорошо, все позади, моя девочка, – повторял ласковый голос самого любимого на свете мужчины.

Неужели правда? Я жива и все закончилось? Или я сейчас умираю, сжатая лапами отвратительного орка, придавленная к земляному полу его тушей, а гибнущий мозг посылает мне спасительные видения?

Я содрогнулась, и теплые руки обняли меня крепче.

– Пришли.

Мэтр Ланселот осторожно поставил меня на ноги и придерживал за талию, чтобы я не упала. Только теперь я открыла глаза и изумилась:

– Где мы?

Я ожидала увидеть свою комнату в доме госпожи Тоби, но стояла босыми ногами на теплом деревянном полу в незнакомой ванной комнате.

– В моем доме, – ответил мэтр Даттон.

Видно, в моих глазах мелькнуло непонимание, и мой спаситель поспешил объяснить:

– Тебе нужен отдых, покой и наблюдение после сотрясения. Ты побудешь гостьей в моем доме, – и тихо добавил: – Здесь удобнее, чем в больнице. Тебе нечего опасаться, обещаю!

Конечно, он подумал, что после всего, что сейчас со мной случилось, я в каждом мужчине стану видеть угрозу и что незамужняя девушка будет чувствовать себя неуютно в доме одинокого мужчины, но я верила мэтру Ланселоту, как никому другому, и ничего не боялась рядом с ним.

– Я останусь, – кивнула я, пряча глаза. – До завтра.

Показалось, он вздохнул с облегчением – и тут же отодвинулся, удостоверившись, что я твердо стою на ногах. Принялся объяснять, как все устроено в его ванной. Кран с холодной водой, кран с горячей, водные артефакты… Которые стоят огромных денег, я о таких только слышала. Это вам не бочка, которую сначала надо наполнить из колодца. Мэтр Ланселот вовсе не кичился своим богатством, он так привык. «Сдержанная роскошь», – сказала бы мама. Она могла лишь мечтать о горячей воде, которая сама собой льется из крана.

Я стояла растерянная, опустошенная до самого донышка, не чувствовала пальцев. Как стану раздеваться? Мэтр Ланселот замолчал на полуслове и вдруг прижал меня к себе двумя руками, коснулся губами макушки. Я застыла, закрыв глаза, прильнув щекой к его груди, слушая, как колотится его сердце.

– Грейс… Грейс, моя маленькая. Как я испугался!

Я снова расплакалась и никак не могла успокоиться. Меня словно рвало слезами, выворачивало наизнанку, но вместе с рыданиями уходил ужас. Мэтр Ланселот тихонько покачивал меня, будто баюкал. Не говорил ни слова, позволяя нареветься вдоволь, а когда рыдания перешли во всхлипывания, вынул из кармана носовой платок и вытер нос, точно малявке.

– Вот и умница, – сказал он.

Повернул оба крана, набирая ванну. Указал на халат, висящий на вешалке, потом на дверь.

– Она ведет в гостевую спальню. Я буквально на полчаса в больницу, договорюсь с Белиндой, чтобы она меня заменила, и сразу назад.

Мэтр Ланселот заметил, как я сжимаю кулаки, чтобы скрыть дрожащие пальцы. Качнул головой.

– Монна Амари, я помогу вам расстегнуть застежки на платье.

Монна, вот как, значит? Я расстроилась прежде, чем поняла, почему мэтр Ланселот снова провел черту: напоминает мне, что сейчас он целитель и нет ничего зазорного в том, что он поможет мне избавиться от одежды.

– Только расстегну, снимете сами, – мягко закончил он. – Ну же, Грейс, не упрямьтесь.

Ох уж эти маленькие крючки под горлом, ряд пуговиц на груди и пара, скрепляющая манжеты. Мэтр Ланселот едва ощутимо касался кожи, а меня будто током било от этих осторожных прикосновений.

– Все, дальше сами, – тихо сказал он. – Примите ванну и ложитесь в постель.

Мэтр Ланселот провел кончиками пальцев по щеке, где оставался след от удара: залечивал синяк. По коже побежали мурашки. Улыбнулся:

– Вот и все.

Я отмокала в горячей воде больше часа. Терлась и терлась губкой, извела почти все земляничное мыло. Земляничное… Какая изысканность. Оно даже было розового цвета, не то что желтый брусок, пахнущий дегтем.

А потом я поняла: если я замечаю цвет мыла и его запах, значит, прихожу в себя. И действительно, события минувшей ночи и утра растворялись в потоках воды, смывались в водосток.

Орк больше никогда не дотронется до меня, никогда даже не посмотрит в мою сторону. Он мертв!

Тут я задумалась. В том состоянии я почти не понимала, что происходит, но мне показалось, что мэтр Ланселот применил магию и… Нет-нет, почудилось, конечно. Хорст сам погубил себя дурманными зельями.

Я накинула халат: в него поместились бы две Грейс одновременно. Уютный, мягкий, он чуть-чуть пах зельями – пах мэтром Ланселотом, он будто снова укутал меня в объятия.

Я откинула покрывало, легла и тут же провалилась в сон. Сквозь дрему слышала, как приоткрывается дверь: мэтр Даттон вернулся и пришел взглянуть на меня. Окончательно проснулась ближе к вечеру, свет дня угасал, занавески на приоткрытом окне колыхались от ветерка, приглушенно тикали часы. Я лежала и ощущала внутри себя умиротворение и легкость. Все хорошо. Все правда хорошо.

Тихо повернулась ручка – я села на кровати, запахивая на груди халат. Мэтр Даттон входил в спальню, пятясь. Объяснение странной походки появилось через мгновение: в руках он держал маленький столик для завтрака в постели. Мэтр Ланселот осторожно крался, пока его взгляд не встретился со взглядом моих удивленно распахнутых глаз.