Ад, или Александр Данилов (СИ) - Даниленко Жанна - Страница 5

Она всхлипнула и не сдержала слёз. Данилов встал со стула, развернулся лицом к матери, обхватил её руками и прижал к себе, позволил выплакаться и… простил. Подумал, что и у его сына будут обиды на него и Лену. Серёже тоже рано или поздно придётся отпустить грехи своим родителям и принять их такими, какие они есть.

Нет идеальных людей, есть любимые…

По дороге на работу Данилов корил себя за то, что вот уже неделю не заходил проведать Соню. Хотелось увидеть её, убедиться, что у неё всё хорошо, но вставал вопрос «Зачем?». У Сони семья, ребёнок будет. Всё, их отношениям конец. И он за неё рад, только привык к её присутствию в своей жизни слишком. Подумав, решил, что всё-таки заглянет к ней после работы или в обед на правах друга. Купил апельсины в ближайшем к больнице киоске, для неё, такие, как она любит.

С этими мыслями поднялся к себе в отделение, переоделся в рабочий синий костюм и только собрался перед пятиминуткой выпить крепкого чаю, как его вызвали в приёмный покой на консультацию. Данилов знал, что такие консультации заканчиваются в операционной и случай, видимо, не из лёгких, потому что дежурный врач Петрович был опытным и хорошим хирургом.

На подступах к приёмному отделению в коридоре его встретила девчушка лет пятнадцати и буквально повисла на нём, заставляя себя выслушать. Она утверждала, что то, что она говорит, очень важно для её пострадавшей подруги, но из сумбурного рассказа Данилов практически ничего не понял, кроме того что звонить матери потерпевшей не стоит во избежание последствий. А потом получил совет от несовершеннолетнего чуда, что надо просто обработать рану и всё. Она и предлагала своей подружке ещё дома зелёнкой помазать порез от ножа, ну йодом, на крайний случай, но подруга уж больно плохо себя чувствовала… Потому скорую они всё-таки вызвали. А ещё говорила, что рана-то явно не опасная, крови чуть совсем на салфетке было, которой они дырку в животе обрабатывали.

Данилов отодвинул приставучую глупую девицу, не стал слушать никому не нужный трёп, поскольку ценную информацию, которая бы помогла в диагностике, от неё получить не представлялось возможным, и вошёл в палату.

На кушетке лежала бледная худенькая девочка с распущенными волосами, до середины длины окрашенными в ярко-малиновый цвет. Эта яркость прибавляла безжизненности детскому кукольному лицу.

— Петрович, что тут у нас? — спросил дежурного хирурга.

— Ножевое в живот, рана инфицирована, температура под тридцать девять, в крови выраженный лейкоцитоз, анемия. Давай УЗИ сделаем да в операционную. Перитонитом тут пахнет… Ну, всё, как ты любишь, знаешь и практикуешь. Тебе звонил, потому что твои руки есть руки правильно растущие, а девчонка молоденькая, ей жить и жить. Если есть возможность её от инвалидности спасти, то сделать это сможешь только ты.

Александр ничего не ответил вслух, произнеся всё, что думает о Петровиче, про себя. Медсестре Марине поручил вызвать полицию и найти в телефоне недорезанной девочки номер матери, позвонить и сообщить всё как есть. Саму же пациентку после ультразвукового исследования они с Петровичем взяли в операционную.

Уже там, когда пострадавшая была под наркозом, Петрович рассказал Данилову обстоятельства травмы. Всё началось с того, что девочки решили прогулять школу. И это им удалось. Отец подруги уехал в командировку, мать работала сутками, квартира целиком оказалась в их распоряжении. Девочки собирались приготовить что-нибудь перекусить и как следует оттянуться с одноклассниками, которые присоединились к ним после занятий, даже бутылку виски из запасов отца умыкнули, надеясь, что он не заметит. Выпили прям с утра по чуть-чуть для настроения, нарезали пару салатиков, запекли курицу, и перед приходом гостей пострадавшая побежала на помойку мусор выносить. Мужчину, который пырнул её ножом, девушка не запомнила, только ощутила резкую боль и очень удивилась, что порез есть, а крови практически нет. Решила, что нож внутрь не попал, только кожу повредил. Вернувшись в квартиру, рассказала всё подруге, та ей налила ещё виски и дала пару таблеток кетонала. Поскольку крови было немного и боль отпустила, девчонки решили никому ничего не говорить, справедливо полагая, что гнев родителей будет ужасен. Потерпевшая не ела вместе со всеми, только пила виски. У неё кружилась голова, она объясняла это испугом и алкоголем на голодный желудок и прилегла в комнате подруги. Ребята веселились до самого вечера, о ней практически забыли. Свою мать девочка предупредила, что ночевать не придёт, останется у одноклассницы. Вот и вся история. Утром скорую всё же вызвали, потому как испугались слабости и озноба пострадавшей, да и хозяйка квартиры должна была со смены вернуться.

Данилов выслушал молча. Сам же думал о сыне, возраста-то они с этой девчонкой были одинакового, значит, и там возможны такие посиделки. Решил, что вечером обязательно позвонит и переговорит с Серёжей. И такая тоска его взяла… Растёт мальчишка далеко, а он даже не воскресный — телефонный папа, а это что есть, что нету… Сердце сжалось, но толку-то! Отвлекаться, когда копаешься в чужом животе, нельзя, а потому Александр отодвинул до вечера мысли о сыне и сосредоточился на операции. Без резекции желудка в данном случае обойтись не вышло, по большой кривизне обнаружилось сразу два отверстия. Нож прошёл желудок насквозь. Хорошо, что девушка не ела и в брюшную полость не попали остатки пищи. Только лезвие стерильным, естественно, не было, развилась инфекция.

Операция шла больше трёх с половиной часов. Данилов устал, а впереди ещё обход, перевязки и написание историй. Хорошо, что плановых у него сегодня не предвиделось.

Накладывая последние швы, вспомнил о недопитом чае и размечтался о крепком кофе. Правда, сначала ему придётся переговорить с матерью девочки. В том, что она ждёт под дверью операционной, он не сомневался.

С Петровичем из операционной вышли вместе. Их ждали. Мать девочки — заплаканная, с трясущимися руками — и ещё девчушка. Данилов, глядя, как девочка поддерживает убитую горем мать, подумал, что это одна из подруг его пациентки или сестра. Девочка держала стакан с водой и, как могла, успокаивала женщину.

- Я вас уверяю, что всё будет хорошо, папа отличный хирург. Вот увидите, с вашей дочкой всё будет нормально, — говорила девочка и гладила женщину по спине.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Данилов удивлённо глянул на Петровича, он прекрасно знал его семью, дочка у него младшая в терапии уже года три работала, сын — рентгенолог. На внучку девочка тоже не тянула, слишком взрослая, да и не говорил Петрович никогда о внучке. Но сейчас было не до этого, Данилов подошёл к женщине, представился и объяснил, что произошло с её ребёнком и какую помощь она получила, обещал следить за состоянием пациентки в реанимации, а потом забрать её в свою палату. Сказал, что её дочь поправится и всё будет хорошо, даже шрам на животе заметен не будет.

Женщина улыбнулась сквозь слёзы, спросила, когда сможет увидеть дочь, и ушла, пообещав вернуться через пару часов. Девочка осталась, мельком глянула на Данилова, затем опустила голову и принялась рассматривать носки своих кроссовок.

— Так кто у тебя папа, который отличный хирург? — с интересом спросил он.

— Мой отец Данилов Александр Дмитриевич, судя по надписи на бейджике, это вы. А что вы профи в своём деле, мне мама рассказывала. Давайте знакомиться, я Катя, то есть Екатерина Александровна.

Всё это она говорила, не отрывая взгляда от своих носков.

Данилов молчал. В его голове это никак не укладывалось. Конечно, надо взять себя в руки и выяснить, кто та самая мать, что прислала Катю к нему. И почему сейчас? Девочке на вид лет шестнадцать. Зачем надо было ждать столько времени, чтоб сообщить отцу о дочери? Странно всё это. У него не было случайных связей, даже по молодости и пьяни. Реальным был сын Серёжа, рождённый в законном браке, Катя же примерно его ровесница.