Моя фиктивная жена (СИ) - Петровичева Лариса - Страница 32

Одевшись, я встал прямо перед привидением и отчетливо проговорил:

— Открой то, за чем пришел, и я дам тебе покой. Клянусь в этом всеми именами Господними.

Краем глаза я видел, как Хельга смотрит на меня — это был восторг. И кажется, она запоминала все, что видела, чтобы потом перенести в очередную книгу. Когда мы отсюда выберемся, то я лично отправлюсь к «Геллерту и Маркони» — и пусть только попробуют не издать книги моей жены!

Старый Вильмо содрогнулся в цепях моего заклинания, и огненная тьма изменилась. В ней проступили мазки изумрудного и лазури — призрак смирился перед чужой магией. Я ослабил оковы, и в дыму вновь проступило человеческое лицо — дрогнули тонкие губы, и призрак прошелестел:

— Стена в моей спальне.

— Там теперь моя лаборатория, — ответил я. — Что ты хочешь там забрать?

— Не забрать, — голос старого Вильмо был похож на песни ветра над заснеженной равниной. — Отдать. В стене ларец с моим золотом. Возьми его и отдай на благое дело, тогда я обрету покой.

Хельга всхлипнула. Старый Вильмо раскаивался — и это не могло не впечатлить. Интересно, каким он был до того, как скупость изувечила его душу, дойдя до безумия?

— Хорошо, — кивнул я. — Твое золото я пущу на артефакты и отдам их жителям поселка. Это будет благое дело.

Лазурных разливов стало еще больше — призрак успокаивался. Хельга толкнула меня под локоть, словно напоминала о чем-то.

— Теперь я спрошу тебя, и ты ответишь правду, — продолжал я, и старый Вильмо кивнул, соглашаясь. — Кто покушался на его величество?

Зелень и синева развеялись — старый Вильмо окончательно обрел человеческие очертания, превратившись из дымной тучи в старика в лохмотьях. Наверно, в таком виде он и умер. Никогда я такого не понимал: сидеть на груде золота и не купить себе приличную одежду? Впрочем, алчность была безумием — стремясь отложить в сундук очередную монетку, Вильмо лишился рассудка, вот и все.

Говорят, у гномов такое бывает, когда они натыкаются на крупные золотые жилы в земле. Но, конечно, я не буду спрашивать Хельгу об этом.

— Король далеко, — старый Вильмо зашептал торопливо, словно у него было мало времени, или он боялся, что его перебьют. — Король блуждает во мраке. Я не вижу, кто рядом с ним, но знаю: ты можешь доверять лишь тем, кто рядом с тобой. У тебя есть друзья и любимая, верь им. Скоро к тебе приедут гости — волки в овечьих шкурах.

Я понимающе кивнул. Надо быть настороже — я и так это понимал. Что ж, будем ждать гостей.

— Благодарю тебя, — ответил я. — Благодарю и отпускаю с миром и Господней молитвой. Твое золото послужит людям, и о тебе будут вспоминать с благодарностью.

Чтобы снять оковы, мне хватило легкого движения пальца. Старый Вильмо растворился в воздухе — вроде бы только что был здесь, и уже никого нет. Хельга оторопело посмотрела на меня — у нее на языке плясала тысяча вопросов, и она не знала, какой задать первым.

— Пора браться за инструменты, — произнес я. — И разламывать стену.

Хельга

— Удивительно, просто удивительно!

Узнав о том, что призрак старого Вильмо рассказал Анарену про клад в стене дома, Исмо тотчас же схватил шапку и побежал к Енко — докладывать о том, какое счастье привалило поселку. Поселковый староста примчался в дом как раз в тот момент, когда Анарен вооружился одним из своих артефакторских инструментов и хрусталинкой на цепочке и бродил вдоль стен лаборатории, постукивая по ним и вслушиваясь в то, что творится в их глубине. Мы с Кейси стояли чуть в стороне, и я слышала, как девушка едва слышно читает молитвы.

Сегодня привидение было уже не таким страшным. Надо будет это запомнить: когда встретишься с чудовищем во второй раз, то поймешь, что привыкаешь к нему. Пусть принцесса Эрна скажет об этом какому-нибудь своему робкому спутнику.

— Какая смелость! — Енко только что руками не всплескивал. Должно быть, он ни разу в жизни не видел артефактора за работой. — Сковать призрака и узнать его секрет!

— А вы бы не хотели узнать какую-нибудь тайну? — с улыбкой осведомился Анарен. Енко отмахнулся и посмотрел в угол в поисках иконы.

— Да Господь с вами, я бы от страха на месте умер, — признался он. — Сам бы стал привидением, ходил бы потом туда-сюда… Ох, нет уж! А вы вообще не испугались!

— Известное дело, опыт, — поддакнула Кейси. Покосившись в окно, я увидела, что за воротами собирается народ, не зная, чему больше удивляться — то ли цветущей яблоне в нашем садике, то ли тому, что сейчас ссыльный артефактор выковыряет из стены клад старого скряги. Торопясь к поселковому старосте, Ивси рассказал об этом и встречным, и поперечным.

— Старый Вильмо хотел, чтобы деньги пошли на добрые дела, — проговорил Анарен, легонько стуча по стенам. Кристалл артефакта в его руке наливался то желтым, то белым. — Предлагаю пустить их на артефакты для поселка. Или купить что-нибудь нужное.

По всем законам, Божеским и человеческим, это был бы наш клад. Даже заключенные могли оставить себе то, что находили в своих камерах. Но Анарен был прав — есть такие вещи, которые лучше отдать и получить взамен уважение и почет. Енко энергично закивал — он, видно, уже придумал, как распорядиться денежками. У таких они буквально липнут к ладоням.

— Отличная мысль! — одобрил он. — Лишь бы только старый Вильмо не наврал, и деньги и правда…

Он не договорил. Анарен снова стукнул костяшкой пальца, и часть стены скользнула в сторону, открывая темноту тайника. Кейси, которая стояла рядом со мной, даже ахнула от удивленного нетерпения, а я ощутила тот зуд, который охватывает любого гнома, когда рядом возникает хоть что-то похожее на клад.

Там было золото. Я его чувствовала.

— Не соврал, — Анарен запустил руки в тайник и извлек оттуда ларец размером с толстую книгу. Енко едва в ладоши не захлопал.

Ларец водрузили на стол. Потемневший, запертый на проржавевший от времени замочек, он так и звал: откройте меня, загляните внутрь! Мне сделалось грустно. Что должно владеть человеком, чтобы он вот так копил, забывая о человеческом в себе? Гномы тоже известные скряги и скопидомы, но вот так сидеть на золоте и травить родных, потому что можно сэкономить — нет, это не по-гномьи и вообще не по-правильному.

Анарен дотронулся до замка — от его пальца потекли золотистые искры, и замок рассыпался ворохом сверкающих пылинок. Енко подошел к столу, боясь хоть что-то упустить, Кейси и Исмо уважительно держались чуть в стороне. Анарен открыл ларец, и нам сверкнули сокровища старого Вильмо.

Золота было немного — всего дюжина монет. Серебра было побольше — вынимая добычу из ларца, Анарен и Енко насчитали двадцать пять монет. Остальное было медью, и вот меди было много, на несколько сотен крон. Пересчитывая монетки, Енко сказал:

— Он, я так понимаю, собирал медяки, потом менял на золото и серебро. Для обмена надо ехать в Вантараму, там банк, а старый Енко много лет никуда не выбирался.

— Должно быть, постепенно его стала мучить мысль о том, что на проезд придется потратить деньги, — усмехнулся Анарен. — Ну что, господин Енко, золота и серебра здесь достаточно для артефактов. Медь в моем деле не нужна, так что официально передаю находку вам для нужд поселка.

Енко с удовольствием сгреб деньги обратно в ларец, и я решила, что он готов прикарманить полученное добро — очень уж выразительным было его лицо. Знала я такую породу — люди, похожие на Енко, никогда не упустят ни своего, ни тем более, чужого.

— Как артефактор я обязан заявить о находке, таков порядок. С полным и подробным ее описанием, — продолжал Анарен, и я с трудом сдержала усмешку: ловко же он разрушил планы Енко по прикарманиванию клада старого Вильмо! — Вы как поселковый староста должны будете подписать и заверить мое письмо.

— Да, да, — согласно закивал Енко, стараясь скрыть волнение. — Мы все законопослушны, чужого нам не надо. Да и крышу на школе давно пора перекрыть, денег тут для этого достаточно. То-то господин Яккинен будет рад!