Пройти чистилище - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 66

• Предыдущая
• 66/72
• Следующая

– Мистер Эшби, – ответил Розенфельд, знавший, где работает Александр, – я уважаю организацию, интересы которой вы представляете. Но вы действительно считаете, что ваше ведомство имеет процессуальные права по допросу обвиняемого?

– Это будет не допрос, – возразил Эшби, – это будет беседа.

Розенфельд посмотрел на Кемаля, и тот равнодушно кивнул.

– Хорошо, – согласился адвокат, – вы можете побеседовать. Полчаса, надеюсь, вам хватит? За это время мы успеем выпить кофе.

– Согласен, – сказал Эшби.

– Да, – кивнул прокурор. Он вышел первым, чуть не опрокинув стол, мимо которого проходил. За ними не спеша вышли Розенфельд и Страум. Последним уходил Кэвеноу. Он с ненавистью взглянул на Кемаля, но ничего не сказал.

Эшби задумчиво смотрел на Кемаля.

– Мистер Кемаль, у вас не болит голова? – внезапно спросил он.

– Кажется, нет. Вы решили остаться, чтобы узнать о моем здоровье? – насмешливо спросил Кемаль.

– Нет. Просто мне интересно, как вы себя чувствуете после многолетней комы. Вы ведь попали тогда в аварию. Для пострадавшего после такой катастрофы вы рассуждаете слишком логично.

Кемаль прикусил губу.

– Вы хотели бы, чтобы перед вами сидел дебил? – спросил он.

– Не нужно так язвить. Вы понимаете, что мы будем настаивать на медицинской экспертизе?

– Конечно.

Эшби внимательно смотрел на Кемаля, но не замечал у него никаких признаков волнения.

– Мы будем проверять все, мистер Кемаль Аслан, – тихо, но убедительно говорил Эшби, – каждый день вашей жизни в Болгарии, в Турции и Америке. Вы уже поняли, что не этот прокурор будет вашим главным соперником? Мы постараемся доказать, что вы не тот, за кого вы себя выдаете. У вас не будет никаких шансов, мистер Кемаль Аслан.

– Интересно, как же меня тогда зовут? – спросил Кемаль.

– Этого я не знаю. Но надеюсь, что скоро узнаю. И тогда вам не помогут никакие адвокаты. Ваш ловкий трюк с появлением в Бейтауне я оценил. Конечно, мы все поступили глупо, арестовав вас, не имея никаких доказательств, и теперь вы явно издеваетесь над нами. Судя по всему, вы и рассчитывали на подобный результат. Но вы просчитались, мистер Кемаль, мы постараемся найти эти доказательства. Я убежден, что именно вы резидент советской разведки.

– У вас богатое воображение, мистер Эшби. Я правильно называю вашу фамилию?

– Правильно.

– Я не понимаю, о чем вы говорите.

– В таком случае я вам помогу, – сказал Эшби, – вы не только передали тот злополучный конверт в Балтиморе. Это могла быть и шутка, я согласен. Но вот данные по компании «Дженерал электрик» могли знать только вы. И данные по нашим подводным лодкам знали тоже только вы. Наконец, поставки «Дженерал электрик» по заказу АНБ и ЦРУ. О них могли узнать и передать только вы. Вам не кажется, что совпадений слишком много?

– Не знаю. Я плохо разбираюсь в таких вещах. Моя сфера – экономика, – ответил Кемаль.

– В таком случае я напишу вам на бумаге название операции, которую вы провалили.

Эшби написал два слова и передал их Кемалю.

– Только не говорите, что слышите впервые и эти два слова, мистер Кемаль Аслан. Узнавший об этом разведчик, работавший против вас, уже арестован. Это лучшее доказательство, мистер Кемаль. И его не смогут оспорить никакие адвокаты.

На бумаге были два слова – «Айви Беллз».

На следующий день письмо действительно нашли. Но по настоянию прокурора Фэннера арест был продлен еще на семь дней. Прокурору были предоставлены сведения ЦРУ, не подлежащие оглашению, и он согласился продлить проверку. Несмотря на все протесты Розенфельда, его ходатайство было отклонено. В вопросах национальной безопасности американцы были слишком консервативны и одержимы. Кэвеноу и Эшби получили время для должного оформления обвинительного заключения и сбора необходимых доказательств.

Адвокаты протестовали шумно и скандально. Правда, они пока не прибегли к самому мощному оружию – прессе. В интересах дела об аресте Кемаля Аслана не распространялись, и даже исполняющий обязанности президента его компании Имацу не знал, что конкретно случилось с шефом, находящимся в отпуске. Адвокаты понимали, что любой слух может гибельно сказаться на коммерции их клиента, и старались также не особенно распространяться на тему ареста, отказываясь от многочисленных интервью и избегая особо домогавшихся журналистов.

Эшби и Кэвеноу развили в эти дни бешеную активность. В Болгарию был послан специальный представитель. Два сотрудника ЦРУ были задействованы в Турции, еще двое офицеров ФБР работали в Хьюстоне. Сведения каждые полчаса докладывались лично Кэвеноу. Но никаких обнадеживающих результатов получить не удавалось. В Турции тетушка Кемаля вспомнила, что у него на руке была родинка, но такая родинка у племянника действительно была, и разочарованный Кэвеноу наорал на врача, проводившего обследование.

Из Болгарии по факсу передали детскую фотографию Кемаля. Но антропологическая экспертиза по черепу и характерному строению лицевых костей установила, что на фотографии был действительно молодой Кемаль Аслан. А фотографическая экспертиза доказала, что фотография была сделана тридцать лет назад. Из Хьюстона приходило подтверждение всех слов, сказанных Кемалем. Сотрудники ФБР побывали и в Бейтауне, убедившись в искренности подозреваемого. Он действительно несколько раз бывал в конторе Тома Лоренсберга до своего отъезда и узнал о случившемся от сестры секретаря погибшего, мисс Олимпии.

Ничего не дало и медицинское освидетельствование. Врачи обнаружили шрамы на его голове, но никто не мог сказать определенно, можно ли подтвердить или опровергнуть бывшую кому Кемаля Аслана. Ведь прошло более одиннадцати лет, и за это время последствий могло не остаться. Правда, двое из врачей настаивали на том, что характер шрамов после ранения не соответствовал тому удару, который мог получить Кемаль, но это были лишь спорные моменты, которые легко опровергались адвокатами подозреваемого. Даже подробный осмотр тела бизнесмена ничего не дал. Согласно традициям мусульманского мира, принятым и среди болгарских турок, мальчикам в юном возрасте делали обрезание. Дотошному Эшби удалось выяснить, что этот ритуал не могли совершать православные болгары и русские. Но даже освидетельствование этого проклятого турка убеждало, что он настоящий турок. Врачи единодушно указывали, что операция отсечения крайней плоти была произведена достаточно давно.

Но Эшби не успокаивался. Арест английского шпиона был для него более чем достаточной причиной для подозрения Кемаля Аслана в его сотрудничестве с русской разведкой. Лишь в одном не был уверен Эшби – является ли Кемаль Аслан завербованным агентом советской либо болгарской разведки или с самого начала ему была придумана столь совершенная во всех отношениях легенда?

И каждый раз, вызывая на допрос Кемаля, он испытывал двойственное чувство – уважение к личности бизнесмена, так стойко державшегося на допросах, и ярость по поводу никчемности усилий двух столь грозных ведомств, как ЦРУ и АНБ, которых в полном смысле слова дурачил этот наглый тип.

У них установилась привычка ежедневно по вечерам встречаться и обмениваться последними новостями. Через два дня истекал срок задержания Кемаля, разрешенный прокурором для сбора доказательств. Через сорок восемь часов они обязаны были отпустить резидента советской разведки. Одна эта мысль приводила Кэвеноу в такое бешенство, что он не мог спокойно беседовать с Кемалем, предпочитая встречаться с ним только в отсутствие адвокатов.

В этот вечер Кемаль, как всегда, был чисто выбрит и деловито спокоен. Он видел нарастающее раздражение своих обвинителей и понимал, что это результат нестыкующихся деталей обвинения и улик, которых у них против него не было. Его поездка в Бейтаун была не просто авантюрной, она была преступным и наглым вызовом, но она сработала. Вынужденное задержать его, не имея никаких доказательств, американское правосудие, столь свято чтившее не дух, а букву закона, вынуждено было теперь расписываться в своем бессилии.

• Предыдущая
• 66/72
• Следующая