Пройти чистилище - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 65

• Предыдущая
• 65/72
• Следующая

– Недалеко от Бейтауна, на трассе Хьюстон – Бейтаун, – ответил Кемаль. Он понимал, почему его спрашивают об этом, и сидел, уверенный в своей позиции. Он все рассчитал правильно. Продумал все ходы в этой партии.

– А что вы делали в Бейтауне? – спросил Кэвеноу. – Зачем вы туда приезжали? Где вы были перед задержанием?

– На кладбище, – спокойно ответил Кемаль, – я приехал положить цветы на могилу своего друга.

– Можно узнать имя вашего друга? – торжествующе спросил Кэвеноу.

– Конечно, можно. Мистер Том Лоренсберг. Я знал его много лет.

– Мистер Розенфельд, надеюсь, теперь вы удовлетворены? – не скрывая своей радости, спросил Кэвеноу.

Блант получил срочное сообщение из Лондона в свое отсутствие и теперь нетерпеливо ждал, пока его соединят с мистером Хэшлемом, находящимся в Великобритании. Наконец послышался характерный, чуть дребезжащий голос Хэшлема:

– Как вы поживаете, Питер?

– Спасибо, мистер Хэшлем. Как у вас дела?

– Не очень, – ответил Хэшлем, – у нашего друга большие неприятности на родине. Судя по всему, его скоро запрут в железную клетку.

– Не может быть, – испуганно сказал Блант, понимая, что речь идет о «кроте» английской разведки, окопавшемся в лондонской резидентуре.

– Пока его не трогают, но все говорит о том, что он провалился, – доверительно сообщил Хэшлем, – вообще-то я не очень доверяю этим телефонам, даже с новыми шифраторами.

– Согласен с вами, сэр, – поддержал его Блант, – вы думаете, есть связь между Вакхом и нашим провалом?

– Безусловно, есть. Свяжитесь с мистером Эшби и передайте ему наше беспокойство. Пусть они делают со своим Вакхом все, что считают нужным. Видимо, его информация все-таки вывела русских на крайне нежелательный для нас вариант. Холдер с утра был в очень плохом настроении. Они считают, что наши американские коллеги просто провалились, по всем пунктам.

– Я передам Эшби наш протест, – послушно сказал Блант, – они, возможно, еще даже не смогли вычислить этого «Вакха».

– Не будьте столь наивны, – жестко ответил Хэшлем, – американцы не дураки. Все, что касается их собственных национальных интересов, они делают достаточно оперативно. И качественно. Свяжитесь с Эшби. Как вариант, возможен обмен Вакха на нашего человека. Хотя на это один шанс из тысячи. Русские никогда не выдавали своих людей. В крайнем случае они еще могли согласиться на обмен наших агентов. В общем, позвоните Эшби.

– ...Мистера Эшби нет в офисе, – любезно ответила девушка-секретарь, – его сегодня не будет.

– Скажите, чтобы он позвонил Питеру Бланту, – попросил Блант, – у него есть мой телефон.

– Обязательно, – любезно согласилась девушка.

Эшби в это время уже сидел в кабинете Кэвеноу, ожидая, когда приведут для допроса мистера Кемаля Аслана и приедут его адвокаты. Позвонив в Лэнгли, он узнал о звонке Бланта и позвонил представителю английской разведывательной службы.

– У нас неприятности, – начал Блант, – ваш Вакх все-таки сообщил о наших операциях в Москву. Мистер Хэшлем просил передать вам наше беспокойство.

– У вашего агента неприятности? – понял Эшби.

– Если это можно так назвать. Мистер Хэшлем сообщил, что вы можете делать с Вакхом все, что считаете нужным. Если, конечно, его найдете, – не удержался от сарказма Блант.

– Кажется, у нас скоро будут некоторые результаты, – осторожно ответил Эшби.

– Желаю успеха, – сухо произнес Блант, – и не забудьте, что в результате ваших ошибок мы потеряли лучшего агента у русских. Жаль, что вы так неправильно понимаете интересы союзников.

– Надеюсь убедить вас в обратном, – сказал Эшби на прощание. (В этот момент привели Кемаля Аслана.)

Теперь, сидя на допросе, он все время помнил тот разговор, но терпеливо выжидал, стараясь не вмешиваться в затянувшийся спор Кэвеноу и Фэннера с адвокатами. Казалось, после фактического признания Кемаля Аслана в дружбе с погибшим мистером Лоренсбергом в допросе подозреваемого произошел резкий перелом. Эшби понимал, что допрос не может так просто окончиться. Подозреваемый наверняка имел свои козыри, которыми он собирался бить карты Кэвеноу.

Но сам Кэвеноу и прокурор Фэннер не скрывали своей радости. Теперь обвинение против мистера Кемаля Аслана располагало неопровержимыми доказательствами его вины.

Однако самого Кемаля это, казалось, не смущало. Он переждал, пока несколько успокоится Кэвеноу и придут в себя его адвокаты, и затем своим спокойным, размеренным тоном продолжал:

– Господа, я не вижу причины для беспокойства. Мистер Лоренсберг иногда помогал нашей компании, когда я работал в Хьюстоне. Мы с ним встречались, и это может подтвердить его секретарь Патриция. Но насчет Балтимора не нужно было говорить загадками. Я не знаю никакого Сюндома и ни с кем не разговаривал.

– Верно, – согласился Кэвеноу, – я не говорил, что вы его знаете или с ним разговаривали. Я говорил про конверт.

– А это разве большое преступление? – спросил Кемаль. Адвокаты дружно уставились на него. Розенфельд, понявший, что его клиент имеет собственное мнение по поводу случившегося, несколько успокоился. – Я действительно был в Балтиморе и действительно приклеил конверт к столу в этом «Макдональдсе». Но только потому, что меня попросил об этом сам Том Лоренсберг. Он сказал, что это обычная шутка и он хочет разыграть своего друга.

– Что? – вскочил из-за стола прокурор.

Адвокаты радостно закивали.

Кэвеноу нахмурился, а Эшби, напротив, улыбнулся. Все-таки этот Вакх молодец, он здорово все продумал.

– Какая шутка? – спросил прокурор.

– Вы можете это доказать? – спросил Кэвеноу.

– Конечно, – ответил Кемаль, – у меня в офисе должно остаться его письмо с просьбой прикрепить конверт под столом. Том писал, что это обычная шутка.

– Вам нравится над нами издеваться? – закричал прокурор и, несколько сконфуженный своим выпадом, буркнул адвокатам: – Извините.

– Письмо находится у меня в офисе, – снова повторил Кемаль, – вы же можете все проверить.

– Где именно? – уточнил Кэвеноу, обреченно понимая, что такое письмо они действительно найдут. Это Том, еще в прошлом году, за неделю до балтиморских событий, решил послать такое письмо с целью обезопасить Кемаля в случае его внезапного ареста в Балтиморе. Несмотря на смерть Тома, он не уничтожил этого письма. Может, это и было какое-то шестое чувство разведчика, хотя, по логике, он обязан был сразу его уничтожить, как только узнал о смерти друга.

– Я могу написать записку своему секретарю, – предложил Кемаль, – или позвонить в офис, и вам привезут это письмо.

– Надеюсь, мистер Кэвеноу не будет доказывать, что оно сфабриковано адвокатами подозреваемого? – ядовито осведомился Розенфельд. – Там, наверное, есть подпись мистера Лоренсберга.

– Конечно, есть, – окончательно добил Кэвеноу Кемаль.

– А откуда вы узнали о смерти Тома? – внезапно спросил прокурор. – Вам сообщила об этом ваша резидентура?

«Какой дурак», – с сожалением подумал Эшби.

– Я позвонил через несколько дней сестре Патриции. Ее, кажется, зовут Олимпия. И от нее узнал о самоубийстве мистера Тома Лоренсберга, – ответил Кемаль, – вы можете вызвать ее и допросить. Думаю, она все подтвердит.

– Господа, – подвел итоги Розенфельд, – по-моему, у вас нет никаких оснований для задержания мистера Кемаля Аслана. Мы настаиваем на его освобождении под залог либо будем вынуждены подать ходатайство о незаконном задержании.

– Мы должны привезти письмо, – мрачно напомнил Кэвеноу, – и все проверить. Нам нужны еще сутки.

– Думаю, мы можем договориться, – посмотрел на Кемаля Розенфельд, – но через сутки мой клиент должен быть освобожден. Надеюсь, ФБР понимает, какой иск они могут получить, если акции компании мистера Кемаля упадут из-за этого инцидента.

– Понимаем, – упавшим голосом ответил Кэвеноу.

– Мистер Розенфельд, – решив, что пора вмешаться, сказал Эшби, – вы разрешите поговорить с вашим клиентом наедине? Это крайне важный разговор и для него, и для меня.

• Предыдущая
• 65/72
• Следующая