Дети Солнца (СИ) - "Гаранс" - Страница 20

— Где ты был?

Голос его звучал без усилия, при ровном дыхании. Он говорил на скогарском, но с сильным южным акцентом.

Гест махнул рукой, указывая назад — так отчаянно, что едва не потерял равновесия. И ответил:

— Да еле прорвался.

Дальше эти двое бежали рядышком, и Флавий видел, что большой парень нарочно сдерживает бег, чтобы держаться вровень с Гестом. А тот на ходу жестикулировал и запальчиво говорил:

— Если и завтра так же… Я буду драться.

— На второй день народу будет меньше, — отвечал ему приятель. — Но здесь играют грубо, да. Может, тебе не соваться?

— Ерунда. Лыжи целы. А значит, я всем еще покажу.

— Ну… было бы зачем.

Они не обращали внимания на Флавия, а он не спешил обгонять, но и не отставал. В итоге пришел к финишу девятым. Едва отдышался, как попал в объятия Триггве. Триггве тряс Флавия и вопил:

— Посмотрите на него! Только встал на лыжи — и уже так бегает! Молодец!

Потом за Флавия взялись другие. Его обнимали, толкали, хлопали по плечам, так что под конец он почувствовал себя отбивной. Из охотников Гисли в первую двадцатку вошли только Триггве и Эйрик, но радовались за Флавия все пятеро.

У финиша горели костры. Вокруг собирались разгоряченные лыжники, что-то обсуждали, размахивая руками. Каждому из них девушки вручали огромную кружку с подогретым пивом. Флавий осушил свою единым духом.

Охотники Гисли отправились к мишеням, где собирались лучники — они хотели попробовать себя в стрельбе. Флавий увидел там Геста с приятелем — или с братом, кто их разберет? — и постарался не упускать их из виду. Это было легко: спутник Геста, которого, как услышал Флавий, звали Кьяртаном, красовался в ярчайших одеждах. Поверх плотной красной рубахи безрукавка, прошитая золотыми нитями и отороченная беличьим мехом. Ноги до колен обмотаны полосками темно-красной ткани. На голове черно-красная шерстяная шапочка с косами из переплетенных вязаных веревок, черных и красных. Две косы пришиты снизу как завязки, еще три крепятся на затылке. При каждом повороте головы косы шевелятся, приковывая взгляды.

Флавий любовался этим длинноногим молодым бугаем с покатыми плечами, с лукавым прищуром серых прозрачных глаз, из которых при улыбке словно бы сыпались искры. Красивый, зараза. Эффектный. Местные девки и бабы таскались за ним как хвост за павлином.

Кьяртан везде вызывал восхищение и самую неприкрытую зависть. Он попал во все мишени из охотничьего лука. Он подпрыгивал на высоту своего роста и кувыркался в воздухе через голову. Он так ловко ходил по бревну, подвешенному между двух стволов на высоте человеческого роста, словно ничего не весил. Не просто прошелся туда-сюда — наклонился и встал на руки, а потом перекинул ноги, прочертив ими в воздухе дугу, и как ни в чем не бывало пошел дальше.

Гест тоже ходил по бревну, но на середине свалился. Из лука стрелял похуже, чем охотники Гисли, но лучше многих своих сверстников. А когда дошло до борьбы, только смотрел.

Борцы сходились в просторном бревенчатом здании с утоптанным земляным полом — похоже, летом здесь обмолачивали зерно. Здесь не было очага, но в углах стояли жаровни с горячими углями, а по стенам висели факелы.

Поединщики хватали друг друга за пояса, и каждый пытался своротить противника так, чтобы он коснулся пола — если не спиной, то хотя бы коленом или локтем. Это считалось проигрышем, как и разрыв захвата. Зрители стояли вдоль стен и подбадривали их криками.

Флавий встал рядом с Гестом и вместе с ним наблюдал, как Кьяртан сходится с очередным противником. Кьяртан боролся превосходно, у него стоило поучиться с умом распределять силу. Но на Геста смотреть было интереснее. Лицо его разгорелось, на нем отражалось не просто каждое движение — каждое напряжение мышц Кьяртана. Гест весь был там, с приятелем. Флавий наблюдал за тем, как дрожат губы, сдвигаются брови, сжимаются кулаки в рукавицах.

Кстати же, вот странность: здесь, в тепле, Гест распахнул ворот, шапку засунул за пояс, а рукавицы — кожаные, с меховой оторочкой — так и не снял. Бережет сожженные руки? А если на них нет ожогов? Флавий помнил, как Гест схватил в горсти угли из очага.

От царапины на щеке Геста, оставленной камешком в перстне, не осталось и следа. Прошло девять дней, царапина могла зажить, но если и от ожогов следа нет… Даже и тогда нельзя с уверенностью заключить, что Гест — нобиль. Кстати, как он этими самыми сожженными руками и мертвеца держал, и обыскивал пленника? Флавий попытался вызвать в памяти картинку, воспоминание о том вечере в домике на сваях — и не мог. Вроде мальчишка хватался руками не слишком ловко… Нет, не вспомнить. Флавий тогда не обратил внимания. С другой стороны, что было бы, если бы обратил? Ведь и нобилям бывает больно. И обычные люди умеют терпеть, если надо.

— Ну, Гест, — сказал Флавий. — Говори, куда дел амулет?

— Выбросил, — отвечал Гест, не отрывая взгляда от Кьяртана. Тот переносил вес тела с одной ноги на другую и с легкой улыбкой следил за противником. — Он не действует. Иначе я не ходил бы с разбитой рожей.

Губа у Геста перестала кровить, но вспухла, и он то и дело трогал ее языком, облизывал.

— Это тебя тот человек… ну, сегодня утром? — спросил Флавий.

— Он. Да, спасибо, что помог, — Гест поднял на него по-детски чистые, полные признательности глаза.

Флавий улыбнулся:

— Помнишь, как ты удрал от меня — мокрый, в холодную ночь! И ведь даже не простыл, да? Повезло. А руки как?

— Ничего. Подживают.

— Тогда, может, поборемся? Ну? Тебе же хочется.

Некоторое время они смотрели, как Кьяртан и его противник перемещаются по кругу маленькими шажками, сойдясь вплотную, грудь в грудь, бедро к бедру.

— Тебе же хочется, — повторил Флавий. — Давай. Я тебя вызываю.

Гест смерил его взглядом:

— Да из меня борец…

В это время Кьяртан сделал что-то неуловимое — и противник его полетел носом в землю. Кьяртан отступил на шаг, оглядывая зрителей и улыбаясь уже во весь рот. Гест мотнул головой в сторону победителя:

— Охота бороться — борись с ним.

— А если я его одолею — ты согласишься выйти против меня, трусишка?

Лицо Геста на миг застыло. Он еще раз оглядел Флавия с головы до ног, и взгляд его был злым, азартным. Флавий обрадовался: мальчишки легко ведутся на слабо. Вряд ли, конечно, получится одолеть Кьяртана — он сильный противник. В любом случае будет повод познакомиться, а риск не так уж велик.

Но Гест опустил голову и буркнул:

— Ты выше и сильнее. Связываться еще с тобой…

— Вот оно как! — Флавий подпустил в голос столько разочарования, сколько смог. — Но выпить-то ты со мной не откажешься? И поболтать. Вы с Кьяртаном мне интересны.

Гест кивнул. Поднял всё еще сердитый взгляд:

— Хорошо. Если Кьяртан согласится, — и вдруг улыбнулся. — Мне самому интересно, откуда ты и что с тем колдуном.

«Нельзя столько пить», — подумал Флавий и отставил опустевшую на треть кружку. Ее тотчас снова наполнили — в десятый, кажется, раз.

С его простодушными собеседниками можно было особенно не хитрить. Флавий притворялся, что опьянен, делал вид, что пьет большими глотками, и часто просил подливать. Гест пытался пить с ним вровень, но быстро отстал. Положил руки на стол, опустил на них голову и то слушал, то дремал. Кьяртан пил в своем темпе, уж точно не меньше Флавия, но был относительно трезв. Ничто его не брало — ни хмель, ни усталость.

Когда лагман вернулся с охоты, начался пир на две сотни человек. В огромной зале, увешанной ради праздника коврами, жарко горели семь очагов. Лагман сидел на почетном возвышении в окружении близких. С ним за столом сидел две молодые женщины — одна по виду совсем еще девочка, и несколько мужчин.

Флавий с охотниками Гисти и новыми знакомыми выбрал место в углу, недалеко от восточного входа. Уютно, укромно и можно привалиться к стене.

Все с удовольствием уплетали жареную свинину, и Флавий вспомнил черного кабана в санях.