Доля ангелов (СИ) - Брай Марьяна - Страница 41

Мы с Дином, не завтракая, перенесли все котлы, повязанные сверху тряпками, чтобы не попал мусор и мошка, в марани и начали разжигать там костер, когда пришел Карл. Он позавтракал с нами, помог слить несколько раз через сложенную ткань, виноградный сок, отделив его начисто от мезги, и сел наблюдать — что я буду делать дальше. Сок здесь никогда не варили.

Я подкладывала под три котла, стоящих на слабом огне веточки, подгребала угли так, чтобы они не горели, а чуть нагревали котлы, поддерживая постоянную температуру. Пахло божественно. Отходить от варева мне было нельзя. Дин завел лошадку под кусты, которые сверху заложили добавленными ветками с листами. Задняя часть ее намокала, но хоть голова была сухой.

Шатиль принесла от гончара формы, которые он использовал для кирпича — деревянные рамки, сколоченные из четырех узеньких досочек. Бумаги для этого у нас не было, но были прекрасные листья, типа лопуха, в которых мы запекали рыбу. Этими листами мы застилали заранее формы для кирпичей, расставленные на длинном стесанном бревне.

С кипящей массы постоянно приходилось снимать пену. Шумовки не было, и мы с Шатиль обходились ложками. Я была благодарна, что она пришла помогать, и мне было интересно и хорошо с ней. Она много рассказывала о жизни до переселения в Хорм, а мне нечего было рассказать, но она нашла как меня разговорить, и я была ей благодарна — мне необходимо было говорить, размышлять вслух, потому что я все больше ковырялась в своей голове, начиная думать о том, что в любой момент все может полететь к черту.

— Лора, откуда ты знаешь о том, что делаешь? Этот дом, это варево. Пахнет просто неприлично вкусно, но я не знаю, что ты хочешь делать из этого, — она смотрела в мое опущенное к костру лицо, и смотрела настойчиво, ожидая от меня ответа.

— Дом я придумала, когда увидела, как в деревне дети играют с глиной — они строили маленький домик в грязи. А вот это, — я указала на кастрюли, — я еще не знаю, получится ли. Просто я подумала, что может получиться. Просто пришла мысль, — мне сложно было врать, но я больше не готова была открываться.

— Карл ваш родственник? — она вроде как была довольна моим ответом по моему вареву, которое уж очень долго не хотело увариваться, а должно было уменьшиться вдвое, чтобы стать мармеладом — сорт достаточно сладкий, а значит, почти десертный.

— Нет, мы с братом пришли сюда в начале лета…

— Да, я помню, прямо почти сразу после нас. Нас никто не впустил в дом, мы готовы были работать, делать что угодно, но никто не впустил, Лора. А Карл… тот и вовсе, даже не открыл, а вам он помогает, да не просто помогает, он опекает вас, заботится, — на лице Шатиль было явное недоумение.

— Наверно, он устал быть одиночкой, Шати, в какой-то момент, людям надоедает быть одним. Ну, или потому, что среди вас есть двое мужчин, а в нас он увидел детей, которые сами не выживут ни за что, — я говорила ей и понимала, что я вру. Я не хотела думать о плохом, но моя опытная душа, или что там осталось от меня — от Ляли, отгоняла как навязчивую муху, мысль, что Карл с нами только потому, что видит в нас перспективы. Я снова отогнала эту мысль, хоть и знала, что чем ниже ты наклоняешься в доверии, тем быстрее тебе ломают спину. Но у меня были мозги для того, чтобы на случай очередного предательства не остаться в луже. Но я верила в хорошее.

Свой первый мармелад в диких условиях я варила до ночи — хотела быть на сто процентов уверенной, что он «встанет» — будет упругим и не расплывется. Шати была со мной до последней минуты — пока мы разливали его по нашим «формам», пока выскребали из котлов припечённые к стенкам пенки, пока облизывали ложки со ставшим уже густым лакомством.

Он получился! Он держал форму, был упругим, очень сладким, и красивым — полупрозрачным, с бордово-синим оттенком. И очень вкусным! Если учитывать, что в него не ушло и грамма сахара, это было бинго!

— Лора, я никогда не ела ничего вкуснее, — Шатиль грызла ложку и снова собирала по стенкам котла густую, прилипшую, казалось, намертво, пенку.

— Запомни, ты никому не должна говорить ни слова о том, как это делается! Даже своей маме. Это будет дело, которым мы будем заниматься вдвоем, — я посмотрела на нее как на дочь, давая понять, что я не шучу.

— Обещаю, что не скажу! — она вдруг стала очень серьезной и взрослой, ложка в котле замерла, стало тихо.

— Это позволит жить безбедно, Шати, это будет кормить нас и одевать. У меня есть еще идеи, и я прошу тебя быть моей союзницей, — я видела в ней много сил и желаний реализовывать вот эти мои задумки, а еще, ее мышление, ее боевой настрой поддерживал и меня, хоть я и понимала, что ее вдохновляю именно я.

Мы замочили котлы в речке, накрыли формы с мармеладом чистыми полотенцами, я проводила ее до дома — они почти заканчивали свой домик из самана, и отправилась спать. Ночи становились прохладными, ароматными — спелые травы в ночном воздухе раскрывались. Скошенные травы, что мы все еще копили для козы и лошади, пахли детством, пахли покосом, стабильностью и сытостью.

Утром Дин будил меня с полным недоумением в глазах, мол, мать, ты чего это ни одного котла чистого не оставила? Я встала, песком отмыла самый небольшой и поставила чай. Сходила к месту нашего вчерашнего колдовства над уваренным соком и принесла одну форму, поддерживая снизу. Дин с интересом наблюдал.

— Сходи за Карлом, прямо сейчас. Скажи, что у меня к нему срочное дело. Чай как раз поспеет, — я дала ему понять, что надо пошевелить ножками прямо сейчас, и срочно.

— Ну, хорошо, а что это у тебя?

— Сейчас увидишь, беги.

Пока его не было, я на доске порезала кубик, размером чуть меньше привычного нам кирпича, красиво разложила горкой на доске. Камнем о камень перетерла сахар, подумала о том, что надо завести хорошую ступку, и пересыпала кусочки, чтобы они не слипались между собой.

— Ну, чего, хозяйка, сама не спишь, и другим не даешь, вон, туман еще даже не поднялся, а ты уже всех всполошила, — к костру с нашим «чайным столом», как я окрестила небольшой, наскоро сколоченный столик, подошли Карл с Дином.

— Давайте завтракать, чай готов, хочу вас угостить кое-чем, — мармелад стоял под полотенцем, и как только они налили чаю, я сняла тряпку и ждала их реакции.

Они оба посжимали его пальцами, понюхали, посмотрели на просвет, лизнули, и потом, наконец, откусили. Я смотрела на них как женщины смотрят на мужа, когда впервые показывают тому новорожденного младенца, мол, вот, смотри, сама родила, как тебе? Они молчали и перекатывали кусочки во рту, как заправские сомелье перекатывают на языке вино, боясь пропустить нужную нотку.

— Лора, как ты это сделала? — первым, еще даже не дожевав, спросил Карл.

— Руками, — я смотрела то на одного, то на второго.

— Я понял, что не ногами, но как? — Карл взял второй кусочек, и снова начал его мять и сжимать, словно, боясь, что он поведет себя не как первый.

— Пока не скажу, я жду что вы скажете. Нравится или нет?

— Лора, это вкуснее меда и вкуснее сахаренных ягод, — засовывая третий кусок в рот, еле проговорил Дин.

— Да, я с ним согласен, это вкуснее всего, ну… Кроме мяса на огне, — Карл только что начал запивать сладость чаем, и обнаружил, что так еще лучше.

— Как думаете, это будут покупать? — я внимательно наблюдала за их лицами, которые вдруг перестали жевать и уставились на меня.

— Конечно будут. А у тебя много? — Карл снова смешно прищурил свой единственный глаз.

Я показала оставшиеся десять мармеладных «кирпичей», что стояли в марани, и они охнули. Не поверив, начали снимать полотенца и смотреть под ними. Я думала сделать как бабушка, и в некоторые формы с мармеладом положить целые ягоды, особенно красиво было, когда она укладывала в форму разноцветные виноградины, но потом подумала, что это будет явной подсказкой, и отказалась от идеи.

— Ничего себе! А они не испортятся? — Карл примерно уже подсчитывал — сколько это может стоить.